Сага о Форсайтах - Джон Голсуорси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обладая тем инстинктом, который делал палату общин главной силой в государстве, и чувствуя, что их мир не хуже и даже чуточку лучше любого другого (ведь он их!), старые Форсайты были удивительно равнодушны ко всякой «белиберде», как выражался Николас, когда у него обострялась подагра. Ровесников Сомса, людей, более заботящихся о производимом впечатлении и более склонных к иронии, чем их родители, спасал от погони за титулами образ Суизина в коротких штанах. А Форсайты третьего и четвертого поколений, как казалось Сомсу, просто смеялись надо всем.
И все-таки в том, что молодой человек наследовал титул и земли, ничего дурного не было. Парень родителей не выбирал. Сомс тихо вошел как раз в тот момент, когда Монт промахнулся. Флер в свою очередь нагнулась над столом, и молодой человек устремил на нее восхищенный взгляд, почти что тронувший Сомса. Флер замерла, удерживая кий на «мостике» узкой руки, и тряхнула коротко остриженными темно-каштановыми волосами.
– Я никогда этого не сделаю.
– Волков бояться…
– Была не была! – Кий ударил по шару, шар покатился. – Ну вот!
– Не повезло! Ничего страшного!
Когда молодые люди его увидели, Сомс сказал:
– Я буду вести для вас счет.
Он сел, уставший, но подтянутый, на высокий табурет у счетной доски и стал украдкой следить за выражением двух молодых лиц. После игры Монт к нему подошел.
– Я начал, сэр, – взялся за работу. Странноватая это игра – быть деловым человеком, не так ли? Думаю, как юрист, вы неплохо изучили человеческую природу.
– Изучил.
– Знаете ли, что я заметил? Люди неправильно поступают, предлагая меньше, чем могут дать. Им следовало бы начинать торг с большего предложения, а потом сбавлять.
Сомс приподнял брови.
– А если предложение будет принято?
– Неважно, – сказал Монт. – Снижать цену все равно гораздо прибыльнее, чем повышать. К примеру, мы предлагаем автору хороший гонорар, и он, естественно, соглашается. Потом, когда доходит до дела, мы понимаем, что не сможем получить за книгу большую прибыль, о чем и говорим ему. Он верит нам, ведь мы были так щедры, и потому уступает, как ягненок, не держа на нас зла. А если сразу предложить плохие условия, он не согласится. Чтобы получить его книгу, нам придется набавить, да в придачу мы еще будем выглядеть в его глазах как чертовы скряги.
– Попробуйте покупать картины по этой системе, – сказал Сомс. – Принятое предложение – уже договор, вы разве не знаете?
Молодой Монт повернул голову и посмотрел на Флер, стоящую у окна.
– Нет, – сказал он, – к сожалению, не знаю. Зато знаю, что человека всегда нужно освобождать от договора, если он того хочет.
– Из соображений рекламы? – произнес Сомс сухо.
– Разумеется, но не только. Я говорю в принципе.
– На таких принципах и работает ваша фирма?
– Пока нет, – ответил Монт. – Но это придет.
– А ваши партнеры уйдут.
– Нет, сэр. Я делаю кое-какие наблюдения, и все они подтверждают мою теорию. В деловом мире знание человеческой природы постоянно недооценивается, и люди ужасно много проигрывают и в удовольствии, и в выгоде. Само собой, нужно быть искренним и открытым; но быть искренним и открытым проще, когда чувствуешь человеческую природу. Кто человечнее и щедрее, у того больше шансов на успех в делах.
Сомс встал.
– Вы в вашей фирме компаньон?
– Вступаю через полгода.
– Всем остальным акционерам лучше поскорее унести ноги.
Монт рассмеялся.
– Вот увидите, грядут большие перемены. Собственнический принцип закрывает ставни.
– Что? – произнес Сомс.
– Дом сдается внаем! До свидания, сэр. Мне пора.
Сомс заметил, как дочь подала молодому человеку руку и как поморщилась от пожатия, а тот, выходя, вздохнул. Потом она отошла от окна и провела пальцем по бортику бильярдного стола красного дерева. По ее виду Сомс понял: она хочет что-то спросить. Обведя последнюю лузу, Флер подняла глаза.
– Папа, ты что-нибудь сделал, чтобы Джон перестал мне писать?
Сомс покачал головой.
– Значит, ты не знаешь? Сегодня неделя, как умер его отец.
– Ох!
На ее встревоженном нахмуренном лице Сомс прочел мгновенно возникшее стремление предугадать последствия произошедшего.
– Бедный Джон! Папа, почему ты мне раньше не сказал?
– Не знал, надо ли, – ответил Сомс медленно. – Ты же все равно мне не доверяешь.
– Я бы доверяла, если бы ты помог мне, мой дорогой.
– Может, и помогу.
Флер всплеснула руками.
– Ах, милый папа! Когда чего-то очень сильно хочешь, забываешь о других людях. Не сердись на меня.
Сомс выставил вперед руку, как будто отводя ложное обвинение.
– Я тут рефлексировал… – С чего вдруг ему вздумалось употребить именно это слово? – А что? Молодой Монт опять тебе докучает?
Флер улыбнулась.
– Майкл? Да, он очень докучливый, но славный – ничего против него не имею.
– Я устал, – промолвил Сомс. – Пойду прилягу перед ужином.
Он лег на диван в своей галерее и закрыл глаза. Какая ответственность! Одному направлять девочку, чья мать… В самом деле, кто такая ее мать? Словом, ужасная ответственность! Помочь? Как? Он ведь не может изменить того факта, что приходится ей отцом. И что Ирэн… Что за чушь городил молодой Монт про собственнический инстинкт, закрытые ставни и дом, который сдается внаем? Глупость!
Жаркий воздух, напитанный ароматами таволги, реки и роз, одурманил все его чувства.
V
Идея фикс
Идея фикс – та форма беспорядка в человеческой голове, которая влечет за собой наиболее обременительные долги – никогда не развивается так быстро и бурно, как в тех случаях, когда принимает страстное любовное обличие. Навязчивая идея любви не обращает никакого внимания ни на изгороди, канавы и двери, ни на людей с другими навязчивыми идеями или без них, ни на детские коляски и их содержимое, сосущее свою навязчивую идею, ни даже на товарищей по несчастью. Глаза любовной идеи фикс смотрят внутрь, она устремлена к собственному свету, а до других звезд ей дела нет. Человеческое существо, одержимое желанием овладеть некоей «ею» или
