Водолаз Его Величества - Яков Шехтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Варенька, милая, что с тобой происходит?
– Со мной? – делано улыбнулась Варвара Петровна. – Ничего не происходит. Почему ты так решила?
– Не обманывай меня и себя, – отвечала ей Маша. – У тебя лицо меняется, когда на проверку приходит этот Шапиро.
– Как же оно меняется?
– Губы дрожат, глаза сверкают, щеки краснеют. Ты влюблена, подруга, этого невозможно скрыть!
Варвара Петровна залилась густым румянцем и опустила голову. Маша подошла к ней и крепко обняла.
– Тут нечего стыдиться, Варенька. Он такой пригожий и обходительный. И влюбленный!
– Влюбленный? – Варвара Петровна подняла голову.
– Еще как! – Маша расхохоталась. – По самые уши, как и ты.
– Разве это видно?
– Только слепой не заметит, Варенька.
Варвара Петровна тяжело вздохнула.
– Не так я представляла свое счастье, Маша, ох не так!
– Сердцу не прикажешь, Варенька. Оно ведет, вот и следуй за ним.
– Куда следовать? – с внезапным отчаянием вскричала Варвара Петровна. – В еврейскую слободу, в синагогу?
– Зачем тебе в синагогу? Лучше ему в церковь. Сходи к отцу Алексию, посоветуйся.
– Ох, зачем мне это, Машенька? Зачем и за что?
Слезы заструились из глаз Варвары Петровны, она достала из рукава платочек и спрятала в него лицо.
– Какая же ты, Варя, трусиха! – сказал Маша. – В природе все устроено премудро, за твои добрые поступки посылают тебе суженого и радость спасти его душу. Разве это не счастье?
– А что может отец Алексий? – Варвара Петровна отерла слезы платочком и спрятала его обратно в рукав платья.
– Всё! – очень серьезно ответила Маша. – Отец Алексий может всё. Стоит только на него взглянуть, как сердце твое поворачивается и кричит – это святой!
– Расскажи о нем, – попросила Варвара Петровна.
– Вид у батюшки простой, но особенный, – охотно отозвалась Маша. – Глаза у него голубые, словно небо в них отражается, но как глянет – насквозь пронизывает. На лице сострадание к людям написано, а в обращении сразу видно желание помочь любому человеку. Знаешь, какое его любимое присловье?
– Ну откуда мне знать, Машенька? – улыбнувшись самыми уголками губ, произнесла Варвара Петровна. – Я ведь о батюшке Алексии впервые слышу.
– Ну как же так, Варенька! – прижав руки к груди, вскричала Маша. – Рядом с нами, чуть ли не на соседней улице живет божий человек, а ты о нем ничего не знаешь?!
– Понимаешь, Маша, изучение медицины больше располагает к вере в человека, в силы его организма, в мудрость природы. Честно тебе признаюсь, нет в моем сердце простой веры в святых угодников, какую я вижу в тебе.
– Разве только во мне? К батюшке Алексию паломники со всей России съезжаются. Попасть к нему сложно, и хоть батюшка с утра до глубокой ночи работает, люди неделями дожидаются.
– Вот и хорошо, значит, мне к нему не попасть!
– Попасть, попасть! – вскричала Маша. – Одна из помощниц батюшки, та самая, что очередью правит, моя хорошая знакомая. Я тебе устрою встречу с угодником. Только обещай пойти на нее с чистым сердцем и с решением все, что святой отец скажет, выполнить.
– Ты забыла рассказать его любимое присловье, – напомнила Варвара Петровна.
– Бог – это любовь, – нараспев, словно стихи, произнесла Маша. – Поэтому нужно прощать так, как прощает Он.
– Мне нравится такое присловье, – сказала Варвара Петровна. – Договаривайся о встрече.
Отец Алексий оказался человеком среднего роста, с быстрыми, порывистыми движениями. Был очень бодр для своих семидесяти восьми лет и выглядел не по годам молодо. Варвару Петровну батюшка встретил приветливой улыбкой.
– Вижу, что тяжело, дочь моя, вижу. Рассказывай.
– Святой отец… – Варвара Петровна никак не могла преодолеть навалившееся косноязычие. – Не знаю, как сказать, как вымолвить… Со мной произошло нечто странное….
– Пока ты не расскажешь, я ничем не смогу помочь.
– Хочу спросить вашего совета… – голос Варвары Петровны задрожал, дыхание перехватило.
Подняв глаза, она решилась взглянуть прямо в лицо отцу Алексию. Тот смотрел на нее, ласково улыбаясь, и от этой улыбки она сумела взять себя в руки, откашляться и выговорить слова, застрявшие в горле:
– Я полюбила еврея.
– Это большой грех, дочь моя.
– Но он совсем не похож на своих соплеменников. У него светлые волосы, голубые глаза, добрая улыбка. Он очень, очень хороший.
– Дьявол умеет маскироваться. Когти он выпускает потом.
– Я чувствую, верю, что могу помочь ему. Ради меня он пойдет на все, станет христианином.
– Это не нужно. Нам ни к чему еще один волк в овечьей шкуре. Пусть остается волком.
– Как же мне быть?
– Немедленно разорви связь.
– Нет никакой связи, мы никогда не говорили ни о чем, кроме дел. Да и о делах всего несколько слов.
– Тем более. Запомни, ты благословлена, а он проклят. На нем и его соплеменниках вечная каинова печать. Вот здесь, прямо на лбу. Есть люди, которым дано ее видеть.
Он положил руку на огромный золотой крест, висевший на груди, давая понять, что тоже входит в число таких людей.
– Но почему, святой отец? Он же потомок угодников Авраама, Иакова, Исаака… Разве их семя проклято?
– Эта связь разорвана после преступления, совершенного нелюдями. Теперь мы, православные, подлинные потомки Авраама. Православие – это право и слава. Так вот, слава этих святых угодников теперь принадлежит нам по праву.
– Но со времени преступления прошло почти две тысячи лет. Неужели грех еще не смыт?
– Это вечное позорное пятно, сравнимое с грехопадением Адама и Евы. Сколько тысячелетий минуло с тех пор, а любому из нас до сих пор приходится преодолевать последствия того поступка.
– Батюшка, ведь наши предки тоже грешили, поклонялись Перуну, приносили человеческие жертвы. И нам все простилось.
– Нам – да, им – нет. И никогда не простится, потому что они прокляты.
– Отец Алексий, вы сами постоянно повторяете, что Бог – это любовь, что нужно прощать, как прощает Он. Как же можно две тысячи лет проклинать один народ без возможности спасения? Где же любовь, отец, где же она?
– Я вижу, жидовский яд уже успел проникнуть в твою душу. Немалая, ох, немалая работа предстоит, чтобы избавится от этой нечисти! Знай, все народы мира имеют право на прощение и любовь. Все, кроме евреев. Евреи за свое лукавство и бесчисленные злодеяния, в коих не покаялись, погибнут.
Отец Алексий перевел глаза на икону и несколько минут сосредоточенно ее рассматривал. Варвара Петровна едва дышала от испуга и разочарования.
– Вот что еще хочу тебе сказать, дочь моя Варвара, – наконец вымолвил отец Алексий. – Бывают грехи явные и случайные. Явный преступник грешит сознательно, понимая, что делает. Если он
