Водолаз Его Величества - Яков Шехтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Варвара Петровна кивнула.
– Представь человека, которому нравятся гнилые овощи. Мы сразу понимаем, что он болен, болен душевно, и что болезнь толкает его на поступки, причиняющие вред его телу. Любовь к еврею много хуже любви к гнилым овощам! Вот об этом ты должна хорошенько подумать наедине с собой и решить, как быть дальше. Никто, кроме тебя, этого не решит.
Варвара Петровна опустила голову и залилась слезами.
– Плачь, Варварушка, плачь. Хоть говорят в нашем народе – слезами делу не поможешь, а я говорю – поможешь. Слезы омывают не только глаза, но и сердце. А сердце, слезами омытое, способно на многое. Вот погорюешь, поплачешь, покаешься – и отпустит тебя страсть проклятая. Хоть с трудом, нехотя, но отпускает дьявол добычу свою, выпускает из когтей. Согласна поступить, как я тебе говорю?
Варвара Петровна проглотила слезы и едва слышно вымолвила:
– Согласна.
Отец Алексий приподнял массивный золотой крест, висящий на длинной золотой же цепи, и протянул Варваре Петровне:
– Поцелуй.
Та перекрестилась и послушно приложила губы к холодному металлу.
Батюшка удовлетворенно откинулся на спинку стула.
– Не ты одна страдаешь, голубушка, не ты одна. Болезнь сия в последнее время бичует народ русский, – продолжил отец Алексий. – Немало, ох немало православных людей хорошего племени угодило в когти. Да так глубоко, что нет им спасения. И все от неверия, немочи духа. Вот погляди.
Батюшка положил на стол толстую тетрадь в сафьяновом переплете.
– Это мой дневник. Я веду его много лет и в этих тетрадях подробно изо дня в день описываю свои промахи, греховные мысли и поступки. Годами сражаюсь с недостойными помыслами и чувствами. И записываю то, что мне с Небес посылают. Вот, почитай последнее.
Он раскрыл тетрадь и пододвинул ее по столу к Варваре Петровне. Та начала читать и невольно ахнула.
«6 сентября. Господи, не допусти Льву Толстому, еретику, превзошедшему всех еретиков, достигнуть до праздника Рождества Пресвятой Богородицы, которую он похулил ужасно и хулит. Возьми его с земли – этот труп зловонный, гордостию своею посмрадивший всю землю. Аминь.
Смерть грешника люта. И смерть его – Толстого – будет страхом для всего мира. Конечно, родные это скроют».
– Видишь, ты не одна, – повторил ласково отец Алексий. – Не одна ты страдаешь, дочь моя. Выкинь дьявола из головы. Обратись к добрым женщинам из моего прихода, среди них есть такие, которые помогают добрым христианам найти достойную пару. Выбери себе хорошего русского парня, православного, верного царю и Отечеству, создай с ним крепкую семью. И деток нарожай, пусть твой род величает и крепнет.
Он подтянул к себе тетрадь, закрыл и вернул в ящик стола.
– А теперь иди, – устало произнес батюшка. – И пусть Бог помогает тебе во всяком твоем деле.
* * *
Погружения в бак оказались вовсе не забавой. Разумеется, надеть скафандр и спуститься в нем под воду несложно. Но неутомимый Бочкаренко придумал для каждого водолаза хлопотливое задание. На дне бака оказывался сваленным в кучу всякий железный хлам. Надо было, осторожно разгребая завал, вытаскивать наружу самые замысловатые предметы. Кому-то доставалось извлечь связку утюгов, кому-то тяжелый сундучок, окованный позеленевшей медью, внутри которого оказались кирпичи. Кому-то – поломанную швейную машинку. Каждую вещь надо было застропить и, передавая сигналы с помощью линя, извлечь на поверхность.
Самым ловким оказался Дмитрий Базыка. Руки у него действительно были золотыми – с запутанными клубками из проволоки, спинок от кроватей и дырявых кастрюль он расправлялся за считаные минуты.
Бочкаренко только диву давался, ведь это он по ночам самолично затягивал в тугой узел железный хлам и топил в баке.
– Если б к рукам Базыки приставить голову Шапиро, – повторял он, – цены бы такому водолазу не было.
Артем вполне сносно справлялся с заданиями, не хуже и не лучше других матросов, но до Базыки ему было далеко. После недели погружений Бочкаренко осенило.
– Ты и ты, – ткнул он пальцем в грудь Митяя и Артема, – с сегодняшнего дня работаете в паре. Койки поставить рядом, за обедом сидеть вместе, я хочу, чтобы вы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Свои личные разногласия отставить в сторону, будете их выяснять после завершения срока службы. А сейчас вы – напарники, и это приказ. Понятно?
– Так точно! – рявкнули Артем и Митяй.
– Исполнять!
Вечером, устроившись на койке возле Артема, Базыка долго почесывал грудь, заросшую черной шерстью, и наконец буркнул:
– В жизни бы я тебя в напарники не выбрал. Ну коль уж так сложилось…
– Да уж, – улыбнулся Артем, – учудил Бочкаренко, еврейская голова с русскими руками.
Базыка тоже улыбнулся.
– Поладим мы с тобой, – сказал он, укладываясь.
– Поладим, – согласился Артем.
Через две недели игр с баком перешли к более серьезным упражнениям. Погружались в доковый канал – огромный бассейн неподалеку от здания школы, предназначенный для спуска воды из доков для ремонта кораблей. Никакого ржавого железа в нем не было и в помине, Бочкаренко хотел приучить водолазов, привыкших к скромным размерам бака, передвигаться под водой на сравнительно большие расстояния.
После прогулок по дну докового бассейна начались портовые работы. Осматривали подводную часть военных кораблей, для чего водолаза спускали по обносному концу, пропущенному под киль, или по веревочному трапу, подтянутому по обводам судна. Искали трещины, повреждения, которые могут открыться во время похода, отвинчивали решетки от кингстонов, проверяли и ставили их на место, осматривали и очищали все отверстия подводной части. Обследовали руль и гребные винты, срезали намотавшиеся на них перлини. Работа требовала сосредоточенности и полного взаимодействия между водолазом и его ведущим на поверхности.
Бочкаренко кругом был прав: Базыка и Шапиро оказались идеальными напарниками. Даже вернувшиеся из Крыма водолазы второго года обучения, принимавшие участие в портовых работах, диву давались скорости, с какой эта пара выполняла поставленные задачи.
Медосмотр из формального превратился в настоящий и куда более тщательный. Одна беда, Варвара Петровна перестала принимать в нем участие. Она практически не появлялась в приемной, почти все время проводя в лаборатории. Артему лишь изредка удавалось увидеть ее проходящей по коридору санчасти, и каждый раз его спину обсыпали колючие мураши, а сердце
