Водолаз Его Величества - Яков Шехтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, Митяю, поди, бабка Мария с небес ворожит, – усмехнулся Андрей. – Она ведь из Крыма, вот внучку и выкраивает местечко потеплее.
– Митяй, а где твоя бабушка жила? – спросил Артем.
– Не знаю, – отозвался Базыка. – Она не любила про Крым рассказывать. Для нее жизнь началась после замужества. Новая жизнь. Старую не хотела вспоминать.
– Наверное, сильно обиделась на свою семью, – заметил Андрей. – Еще бы, когда любимые братики по наущению отца и матери нож на тебя точат! Трудно не обидеться!
– Не желаю говорить об этом, – мотнул головой Митяй. – Не желаю! Мы едем в красивый южный город, давайте думать о хорошем и радоваться жизни!
Глава IV
Под водой и на горах
На третий день, во время одной из долгих стоянок, весь личный состав школы выстроили перед вагонами вдоль железнодорожного полотна.
– Водолазы! – начал фон Шульц. – Мы с вами едем в Севастополь, город славы российского флота. В Севастопольской бухте в далеком 1854 году, во время Крымской войны, были затоплены корабли черноморской эскадры. Деревянные суда положили на грунт для защиты от надвигающейся армады неприятеля. За прошедшие пятьдесят лет корпуса частично сгнили, частично погрузились в грунт и для стальных килей современных судов опасности не представляют. И тем не менее!
Фон Шульц сделал паузу и прошелся вдоль строя, рассматривая лица своих воспитанников. Судя по выражениям лиц, его слушали внимательно и с почтением.
– На верфях Николаева, – продолжил фон Шульц, – идет строительство трех огромных линкоров, настоящих дредноутов. Первый из них, «Императрица Мария», прибудет в Севастополь довольно скоро. Его вступление в строй коренным образом изменит оперативно-тактическую обстановку во всем Черноморском бассейне. Это огромный корабль с артиллерийским вооружением невероятной мощи и, разумеется, большой осадкой. Конечно, такая махина в случае столкновения просто раскрошит остатки затопленных кораблей. Но береженого Бог бережет, поэтому нам поручено внимательно осмотреть дно и уничтожить все способное помешать движению дредноутов. Средняя глубина бухты шесть с половиной сажени[3], максимальная – одиннадцать с половиной. Для вас это не глубины, а забава, к тому же прогулки по дну в теплой, насквозь пробитой солнцем воде – просто удовольствие. Тем не менее хочу вам сообщить, что выполнение поставленной задачи явится завершением учебы в Кронштадтской школе, и тогда вас можно будет уже именовать не матросами, но водолазами!
Через Крым поезд тащился почти сутки. В открытые окна вагона вливался жаркий, напоенный ароматами трав воздух. Остро пахло паровозным дымом, и от этой смеси у Артема кружилась голова. На каменистой земле вдоль железнодорожного полотна изредка попадались черные купы колючего кустарника, зато дальше, на склонах плоских охряных гор, простирались заросли пахучей туи. Изредка мелькал откос, покрытый желтыми цветами или кучерявыми полосами виноградников.
К вечеру небо над горами заиграло непривычным для жителей севера цветом охры. Ветер покромсал багряные облака на полоски, напоминающие перья из разорванной подушки. Бронзовый диск солнца придавал горам зловещую глубину. Матросы, онемев, стояли у окон, офицеры в своей части вагона, отделенной кожаной занавеской, тоже не могли оторвать глаз от заката.
Горные откосы подбирались все ближе и ближе к дороге, пока не образовали грохочущую каменную выемку, по которой мчался поезд. Вдруг стены отступили, поезд вынесло на узкий мост, под которым в бездонном ущелье уже клубилась чернота ночи, и спустя несколько мгновений снова швырнуло между гремящих камней. Желтые и коричневые скалы мелькали так близко от окна, что Артем невольно отступил внутрь.
Поезд влетел в тоннель и после него вдруг, одним махом, открылась голубая пустыня водной глади. Матросы загалдели от восторга. Черное море совершенно не походило на Балтийское. Занавеска отодвинулась, и появился фон Шульц. Его никто не заметил, все взоры были прикованы к зеленой воде большой бухты, сменившей вид на море.
В бухте в правильном порядке были расшвартованы серые крейсера, остроносые миноносцы и громады линейных кораблей.
– Южная бухта, – пояснил фон Шульц, понимавший и разделявший восторг матросов.
Поезд все шел и шел, постепенно спускаясь вниз. Вот приблизились и стали хорошо различимы даже в подступающих сумерках высокие мачты шхун, красные огоньки бакенов, черепичные крыши домов. Поезд описал дугу, и открылась панорама Севастополя, уже занавешенного вуалью приближающейся ночи.
Еще несколько минут тряски и раскачивания, и вот уже замелькали улицы, переулки, дворы, черепичные крыши, брандмауэры – город.
Паровоз засвистел, бешено зашипел паром, сбрасывая скорость, вагон заскрипел, затрясся всем своим грузным телом и под скрип тормозов остановился возле ярко освещенного вокзала.
Артема поразили морские офицеры в белых кителях, разгуливающие под руку с красиво одетыми женщинами. Все они кого-то встречали и, как только поезд остановился, дружно поспешили к перрону. Быстро выяснилось, что на последнем перегоне два вагона Кронштадтской школы прицепили к составу из Санкт-Петербурга.
Впрочем, полюбоваться на встречу не получилось: вагоны школы сразу оттащили сначала на неосвещенные товарные пути, а потом загнали в воняющий мазутом тупик. Там и заночевали, а утром начали выгрузку снаряжения на транспортные фуры.
– Мы квартируем на линейном корабле «Двенадцать апостолов», – пояснил фон Шульц. – Этот старый броненосец превратили в штабной корпус и плавказарму. В нашем распоряжении матросский кубрик и первая палуба. Выше располагается штаб флота, поэтому туда ни ногой. Жить и работать будем прямо с броненосца, так что фланировать по Приморскому бульвару доведется еще не скоро, – фон Шульц пригладил усы и улыбнулся.
– Вот тебе и красивый южный город, – пробурчал Базыка. – Будем сидеть в старой железной коробке и облизываться на Севастополь, как коты на сметану.
Смысл улыбки фон Шульца стал понятен, когда снаряжение было перегружено на три катера, катера пришвартованы к «Двенадцати апостолам», и матросы, плотно отобедав, собирались отдохнуть. После недели, проведенной в тесноте железнодорожного вагона, кубрик броненосца, рассчитанный на 575 членов экипажа, казался огромным. Но не успели матросы улечься в люльки, как внезапно появившийся Бочкаренко скомандовал:
– Всем на палубу! Построение.
– Дадут тебе отдохнуть, как же, – недовольно отозвался Андрей. – Сейчас опять начнут гонять по аккумулятору Рукейроля.
– Или заставят шканцы драить, – перебил его Базыка. – Видел, какая тут грязь? Тараканы по камбузу бегают! Постоянной команды нет, сейчас на нас отыграются.
Полные мрачных предчувствий, матросы поднялись на палубу. Вода в бухте была лазоревой, мелкие волны полны слепящих глаза бликов. Свежий соленый воздух щекотал ноздри, с броненосцев, дымивших в глубине бухты, доносился перезвон склянок. Берег был виден как на ладони, он лежал так близко, что можно было различить
