Я - Спартак (СИ) - Рыжебородый Эрик

Тулий давно перешёл у Игоря в категорию друзей, хотя именно из-за него Сурков оказался в этом времени. Тит несколько раз спасал его жизнь, делился планами, охотно помогал и, как выяснилось, доверял. Ведь он же оставил единственную соломинку, связывавшую путешественника со своим временем – пульт возврата – нежданному попутчику. Игорь с прибором не расставался, то и дело, украдкой доставая и созерцая перед собой предмет технологии будущего. В такие моменты он всегда вспоминал дом и мечтал. Сурков видел не просто обстановку, от которой уже отвык, а себя и жену. Как они любят друг друга, прогуливаются, садятся в шикарный автомобиль или рассекают море на борту яхты, стоя на самом мысу и держа друг друга, как влюблённые в фильме про «Титаник». Волосы супруги развиваются, она поворачивает лицо. Лукреция.

Говорят, мысли могут материализоваться. И однажды случилось чудо: когда Сурков достал пульт, тот горел ярко-зелёным цветом. Игорь обалдел. Нет, он, конечно, знал: рано или поздно наступит момент, когда возврат станет возможным, но всё равно этот вожделенный миг пришёл неожиданно. Сурков машинально протёр глаза, затем пульт о край одежды, ущипнул себя, дабы увериться, что не спит. Всё происходило наяву. Нажатие кнопки могло прервать затянувшееся и порядком надоевшее путешествие в прошлое. Мысли, как табун лошадей, стремительно пронеслись в голове, отдавая в висках стуком копыт: «Нажать. Нельзя. Одному домой не попасть. Можно промахнуться на несколько десятков, а то и сотен лет. Спешно бежать за Лукрецией. Ничего не объяснять. Нажать и вместе перенестись. Нет. Опять не то. Трое должно быть. По-быстрому найти кого-нибудь примерно того же веса как Тулий. Тюкнуть по балде, притащить в палатку. И затем только Лукреция. Нет, а Тит? Он доверяет, хотя ведь сам виноват. Нечего было меня сюда тащить». Тут ему стало нестерпимо стыдно за секундную слабость. Ведь Сурков уже не тот индивид, идущий по головам, не стеснявшийся использовать людей и избавляться от неугодных. Теперь слова «друг» и «любовь» для него небессмысленное сотрясение воздуха. Игорь на своей шкуре прочувствовал и то и другое: как важно, когда рядом постоянно находится человек, на которого можно положиться и женщина, любящая несмотря ни на что, вдохновляющая на новые свершения, вселяющая надежду на лучшее.

Сурков спрятал пульт возврата. От мысли о возможности возвращения в любой момент ему стало тепло и спокойно. Лишь одно обстоятельство смущало Игоря: друг предпочёл бы взять с собой Вику. Как переубедить Тулия, Сурков не знал. Он не догадывался: это в принципе невозможно. Машина не испытывала чувств и следуя лишь холодному расчёту непременно проигнорировала просьбу «приятеля», попытавшись найти прежнюю подругу Игоря, дабы максимально приблизиться к исходному составу путешественников во времени.

Потянулись дни ожидания. Неутомительные. Скорее наоборот. Сурков неизменно пребывал в приподнятом настроении и торопил время. Ведь, когда Тулий приведёт армию Сертория, их, а точнее его, задача будет выполнена и можно, наконец, вернуться. Конечно, Тит мог захотеть задержаться немного, дабы посмотреть на плоды своих трудов, но Игорь надеялся: подобная заминка окажется незначительной, либо вообще не случится. Так ему хотелось верить.

Важное поручение Суркову неожиданно дал Спартак. Вождь отдавал себе отчёт, что может проиграть войну или пасть в бою. Вероятно, после гибели Крикса и Ганика подобные мысли только усилились. Он не хотел рисковать женой, в таком раскладе неминуемо обречённой на издевательства и смерть. И хотя Спартаку морально непросто расстаться, он всё же принял решение отправить супругу в безопасное место. На родине в Сабинах её непременно узнали бы и существовал большой риск выдачи женщины римлянам. Потому супруга Спартака в сопровождении доверенных лиц направилась не на юг, а на север, через Альпы, где по другую сторону гор могла укрыться у получивших права латинян и перенявших римский образ жизни италиков. Там её в лицо никто не знал, а несколько увесистых мешочков с серебряными сестерциями должны обеспечить безбедное существование. Спартак доверял Тулию, а тот Суркову. Вот так Игорь оказался во главе небольшого отряда в заснеженных Альпах.

Темнело. Спускалась ночь, накрывая тёмным одеялом землю. Проводник резко остановился, указав на еле заметный вход в пещеру, который незнакомый с местностью путник непременно пропустил бы и вынужденный ночевать прямо на тропе наутро превратился бы в ледышку. Убежище внутри оказалось заметно просторнее, чем представлялось снаружи. За сравнительно узким проходом начиналась большая пещера, легко вместившая в себя, как путников, так и измученных непогодой и трудной дорогой животных. Пламя костра источало тепло, проникавшее сквозь незамысловатую одежду и приятно согревавшее тела людей. Задеревенелые от мороза пальцы постепенно стали свободно сгибаться и разгибаться. А когда в желудок проникла обжигающая похлёбка, наспех приготовленная галлами, Сурков почувствовал неземное блаженство: «Как же мало надо для счастья! Если бы мне кто-нибудь год назад посмел предложить сожрать подобное дерьмо, я бы того… А сейчас… Вкуснотища!» Улеглись ночевать здесь же, возле костра, плотно прижавшись друг к другу. Желание выжить и не замёрзнуть сильнее неуместной стыдливости или неловкости. Впрочем, один из отряда всегда бодрствовал, выполняя не столько функцию часового, а скорее смотрящего за костром, дабы живительный источник тепла не погас и люди, находящиеся в руках Сонмуса – бога сна, не попали внезапно в лапы Оркуса – бога смерти.

Восход Солнца принёс не только долгожданный свет, суливший тёплый денёк, но и завершение вьюги. Прозывающий ветер практически стих, снегопад прекратился, сделав путешествие заметно спокойнее и комфортнее. Это оказалось очень кстати, ибо начиналась наиболее трудная часть маршрута – тропинка сузилась, прижавшись слева к отвесным скалам, идти по ней стало возможным лишь гуськом, ведя лошадей и мулов на поводу за собой, поскольку с правой стороны зияла бездонная пропасть. К середине следующего дня дорога вновь расширилась. Она пролегала меж гор. Склоны становились всё более пологими и зелёными по мере того, как небольшой отряд продвигался вперёд. Ехали верхом, но приходилось придерживать лошадей, поскольку время от времени дорога спускалась достаточно круто и животные, оставленные без контроля, могли легко переломать ноги. Вскоре дорога спустилась в долину, утопавшую в пышной растительности. Вдалеке виднелся посёлок по архитектуре больше напоминавший римский городок, а не галльскую деревушку. Скорее всего, так оно и было. Вероятно, населённый пункт вырос из укреплённого лагеря легионеров, расположение которого в этом месте стратегически обосновано, поскольку перекрывает путь через Альпы враждебным племенам. Однако уже достаточно давно данная местность стала римской провинцией, необходимость держать вооружённый до зубов гарнизон отпала. В посёлке жили вышедшие в почётную отставку легионеры, получившие в награду за годы службы земельные наделы на границе республики, их семьи и галлы, перенявшие римский образ жизни.

Отдельные торговцы и целые караваны ходили через Альпы регулярно, бесперебойно доставляя необходимые товары. Некоторые галлы по-прежнему обитали в горах, как их предки. Потому прибытие небольшого отряда не стало для жителей посёлка чем-то экстраординарным. Всадники беспрепятственно ехали по узким улочкам, а встречные прохожие лишь прижимались к постройкам, пропуская лошадей или, не засматриваясь на гостей, просто проходили мимо в местах, где позволяла ширина дороги.

В стоящей на дальней окраине посёлка вилле путников ждал тёплый приём. Как только они въехали во двор, навстречу им кинулась охая и причитая прилично одетая женщина средних лет, как оказалось, хозяйка дома и родственница одного из сабинов в отряде Суркова. Она давно не видела, безусловно, любимого племянника и не умолкая восхищалась, как тот вырос и возмужал, став чистой копией её покойного брата. Бывшие во дворе слуги и рабы, привычно устремились к всадникам, охотно помогая им слезть с лошадей и отводя уставших животных в предназначенные для них пристройки.