Третий раунд - Андрей Поповский

Антон достал из своей сумки листик бумаги и, написав на нем несколько строк, свернул его в тугую трубочку и подозвал к себе давешнего паренька.

— Леха, давай-ка загони вот эту маляву наверх, пусть она пройдет по всем хатам, а потом вернется обратно.

— Ага, понял, щас сделаю, — кивнул головой паренек и пулей взлетел на решку.

— Антон, а что такое объебон? — спросил своего соседа Егор, до этого молча наблюдавший за всеми его действиями.

— Объебон — это на нашем языке обвиниловка, или обвинительное заключение. Это слово очень емко отражает суть данного документа, потому как следователи в обвиниловке стремятся навешать побольше собак на подсудимого и списать на него все свои давние висяки…

Митроха после разговора с Антоном явно поскучнел. Отсев от компании болтающих пацанов в дальний угол, он делал вид, что дремлет. Но Егор, обострившимся от чувства опасности чутьем, время от времени ловил его по-волчьи настороженные взгляды, которые тот мельком кидал на них с Антоном.

Время в камере тянулось тягуче медленно, ответ на записку Антона никак не приходил, и тот, чтобы хоть как-то скрасить долгое ожидание, предложил Егору немного размяться в легком спарринге. Бойцы разделись до пояса и встали на свободном пространстве, окруженные толпой жадных до развлечений арестантов. Антон был немного пониже Егора, но зато гораздо плотней и тяжелей. Его тело с хорошо развитой мускулатурой немного заплыло легким жирком, что, впрочем, не мешало ему достаточно легко двигаться на ногах и выбрасывать хлесткие серии ударов руками. Егор, понимая, что Антону, руки которого были значительно короче, будет выгоден бой на ближней и средней дистанции, старался не подпустить его к себе, обстреливая того скоростными и легкими сериями ударов руками. На тесном пятачке было особо не развернуться, и поэтому Егор постоянно смещался по кругу, не давая себя догнать сопернику, который, отрезая свободное пространство, двигался на него с упорством тяжелого танка. Антон время от времени пытался достать Егора на скачке крюком слева, но тот удачно смещался, постоянно разрывая дистанцию и контратакуя ладошкой в лицо. Получив несколько легких касаний по носу, Антон, разозлившись, предпринял решительную попытку запереть Егора в углу, атакуя того жесткой серией ударов с двух рук. Егор, который отнюдь не хотел жесткой сшибки, не успевая уйти от тяжелых ударов кулаками, просто шагнул вперед и быстро заплел бьющие руки соперника своими руками, не давая тому себя ударить. Разгоряченный боем Антон попытался было вырваться, чтобы продолжить атаку, но Егор уже вошел в клинч и, обхватив его корпус, повис на противнике всем телом, не давая тому возможности двигаться и пространства для нанесения удара. Наконец Антон, тяжело дыша от перенапряжения, прохрипел:

— Все, достаточно.

Егор тут же отпустил захват, и, сделав шаг назад, задорно улыбнулся своему сопернику, который устало присел на краешек нар.

— Хорошо поработали.

— Ну да, неплохо подвигались, — кивнул ему Антон, с трудом переводя все еще частившее дыхание:

— Вот что значит, я давно не тренировался, совсем ты меня, старика, замотал.

— Да ладно тебе прибедняться, тоже мне старика нашел, — не согласился с ним Егор:

— Вон как ты меня погонял по камере, я еле-еле успевал убегать от твоих ударов.

На самом деле он чувствовал себя достаточно уверенно против Антона и совсем не запыхался в этом коротком спарринге, в котором он старался себя сдерживать, чтобы ненароком не задеть ранимое самолюбие своего противника.

— Ладно тебе заливать, — ухмыльнулся вспотевший Антон, от которого не ускользнуло, что Егор работал с ним отнюдь не в полную силу:

— Ты, зараза, даже не запыхался, а от меня до сих пор пар клубами валит.

В этот момент за окном снова появилась почта. Все тот же шустрик Леха быстро снял «коня» с дороги и через несколько мгновений принес Антону свернутую в трубочку ответную маляву.

Антон, небрежно накинув на плечи майку, развернул листик и, быстро прочитав его, протянул бумажку Егору:

— На, глянь, тебе тоже будет интересно.

На небольшом прямоугольнике бумаги, протянутом Егору Антоном, неровным, но хорошо читаемым почерком было написано всего несколько строк.

«Шалам тебе Братское сердце. Здоровья тебе и твоим близким. По твоему интересу могу ответить, что тот, о ком ты спросил — рыба темная. Он тут засветился на нескольких нулевых хатах, но повсюду, где он появлялся, возникали разные непонятки. С серьезными людьми он не пересекался, поэтому ничего точно сказать не могу. По итогу, после того как он сам выломился из последней хаты, мусора его кинули в карантин, где он кантуется уже недели три. Если тебе не в падлу, пробей его сам…»

В этот момент Митроха, все это время из своего закутка настороженно следивший за Антоном, внезапно сорвался с места и пулей ринулся к двери, отчаянно замолотив по ней кулаками:

— Помогите!!! Убивают!!!

Все в камере недоуменно уставились на беснующегося у двери Митроху, не понимая, что случилось. По продолу гулко забухали тяжелые шаги контролеров, и буквально через несколько секунд тяжелая дверь открылась, и Митроха буквально упал в руки трех здоровенных бугаев в камуфляже.

— Это что, блядь, такое здесь творится?! — грозно сдвинув брови, рявкнул старший, дородный усатый мужик с поросшими жестким черным волосом пудовыми кулачищами. — Что, мудаки сраные, давно звездюлей не получали, или санобработку всей камеры захотели?

Двое других вертухаев, поигрывая лоснящимися чернотой дубинками, метали по камере зловещие молнии угрожающих взглядов.

— Что шумишь, начальник, — вышел вперед Антон. — Ты посмотри на этого типа, его же здесь никто и пальцем не тронул. Просто мужика шиза беспричинно накрыла, вот он, как конь педальный, и ломанулся с хаты.

Старший скептически окинул взглядом боязливо жавшегося к нему Митроху и, не найдя на нем следов побоев, недовольно спросил:

— А ты чего шумишь попусту, что — в карцере давно не отдыхал?

Митроха приподнялся на цыпочки и горячо зашептал что-то тому на ухо, при этом время от времени боязливо оглядываясь на Антона.

— Ладно, давай быстрей забирай свои манатки и выметайся на продол, — наконец буркнул старший и, покосившись на насмешливо наблюдающего за этой сценой Антона, внушительно добавил:

— А ты что, бля, лыбишься, думаешь самый умный, да, типа поймал кумовского?

— Да никого я не ловил, больно мне это надо… — безразлично пожал плечами Антон:

— Говорю же тебе, начальник, этого типа шиза накрыла. Померещилось ему что-то сдуру, вот он и ломанулся…

— Ну-ну, ты мне поулыбайся еще, так я тебя быстро закатаю в карцер, а там тебе враз небо с овчинку покажется, — чтобы сохранить лицо, буркнул на прощание старший, и вышел из камеры, громко хлопнув дверью.

Обитатели камеры загудели, как встревоженный пчелиный улей, наперебой ругая подсадных ментовских сук и указывая друг другу на неосторожно оброненные в присутствии Митрохи слова.

— Вот так, братуха, прав я оказался, — довольно усмехнулся Антон, плюхнувшись рядом с Егором на нары:

— Тут в Доме языком никогда трепать не надо, местные опера не дремлют и постоянно свои козни строят.

— А может, он просто тебя испугался, — засомневался Егор, — подумал про себя, ну его на фиг эти разборки, и рванул к двери от греха подальше.

— А чего честному арестанту братвы бояться, и запросто так ломиться с хаты? — отрицательно покачал головой Антон:

— Нет, брат, шалишь! Сто пудов за ним какие-то косяки водятся, вот он и решил побыстрей слинять отсюда. Между прочим, это я тебе не зря говорю, тут в карантине самое сладкое место для кумовских. Народ здесь никогда долго не задерживается. Максимум два-три дня, а потом всех раскидывают по разным хатам. Поэтому такой вот Митроха может достаточно долго, не привлекая ничьего внимания, разнюхивать и выпытывать о том, о сем. Многие пацаны, впервые попав в Дом, не умеют держать язык за зубами, понтуются тут друг перед другом сделанными на воле делами, а кумовские мотают все на ус, задают по ходу разговора вроде бы безобидные наводящие вопросики и потом все операм докладывают.

Глава 14

Марика взяли через два дня, когда он, не выдержав режим конспирации, сунулся на недавно купленную им квартиру, в которой уже два месяца жил вместе с Алиной. Не успел он припарковаться на свободном месте и выйти из машины, как неизвестно откуда налетевшие мужчины в штатском рывком распахнули дверь машины и за волосы выволокли его из-за руля, заламывая ему руки за спину. Захват прошел безупречно, тут Марика не спасли бы никакие годами отточенные навыки, вбитые ему в свое время в голову его тренером по каратэ Дауром.

— Милиция!

— Лежать не двигаться!