Хранители мира. Дорога домой - Мелисса Харрисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего не замечаете? – с улыбкой спросил их Робин.
Все посмотрели по сторонам.
– Кроме того, что Дождевик здесь? – уточнил Мох, вытирая мокрое лицо ладонью. – Нет! Сейчас мне больше ничего и не нужно.
– Совсем-совсем ничего? А ты что скажешь, Вереск? А Щавель?
Друзья озадаченно переглянулись и вдруг поняли, что их прозрачные руки и ноги снова стали видимы, как и всё тело Дождевика.
– Мы выздоровели! У нас всё на месте! – воскликнул Вереск. – Щавель, гляди на мои ноги! Все глядите!
Щавель вытянул перед собой руку и уставился на неё с изумлением и восторгом. Затем он оторвал одну ногу от земли и повертел туда-сюда ступнёй.
– Левая сторона вернулась! Я целый!
– А ты, Падуб? – тихонько спросил Робин Весельчак. – Ничего не заметил?
– Нет, – сказал Падуб, качая головой.
– Уверен?
– Сердце у меня по-прежнему не на месте, – ответил Падуб. – Я не такой, как они. Я сломлен. Сломался, когда погибло моё дерево.
– Никто не ломается навсегда, – мягко сказал Робин. – Если только сам так не решит. Иди сюда.
Падуб неохотно подошёл к Робину и пробурчал:
– Между прочим, я не люблю обниматься.
Взгляд Робина был полон ласки и сочувствия.
– Я знаю.
– Ты что, думаешь сотворить какое-то чудо?
– Нет.
– А что тогда?
Робин заглянул Падубу в глаза.
– Падуб, хранитель тисового дерева, ты вечно любим своим народцем. Возможно, ты изменился, но не сломался. Ты такой, каким и должен быть.
Падуб издал горький смешок, но по лицу его тут же покатились слёзы.
– Но… ведь я не такой, как все. Я не хочу гонять жёлуди, не люблю играть в снежки, я хочу жить сам по себе!
Робин улыбнулся и повторил:
– Ты такой, каким и должен быть. Ты не сломан; просто у тебя такой характер, и мы любим тебя вместе с ним. Так ведь, друзья?
Друзья в один голос объявили, что Робин прав, и наконец, впервые за долгое-долгое время, в груди у Падуба разлилось тепло.
– Спасибо, что дал нам возможность остаться в Зелёном Мире, – застенчиво сказал Мох Робину Весельчаку. Веспер убежал на охоту, а маленькие друзья спустились в дом под кучей хвороста. Щавель с гордостью показывал комнаты Дождевику с Падубом. Мох и Чердак готовили праздничный ужин.
– Ну что ты! Я здесь ни при чём. Вы сами всё сделали, – ответил Робин.
– Ничего мы не сделали! – возразил Мох. – То есть, конечно, пытались, но ничего не вышло. Соседний сад не стал лучше – а я-то надеялся, что мы возьмёмся за новую работу и всё исправим. Рябину мы нашли, а вот тисов нигде нет. Ну, знаешь, как в пророчестве – «под тисом и рябиной»?
– Ах, в этом пророчестве, – у Робина лукаво блеснули глаза. – Теперь всё понятно. Давайте поужинаем, а потом я кое-что объясню.
Мох принялся накрывать на стол. У него получился не просто ужин, а настоящий пир: желудёвый хлеб с ореховым маслом, копчёные ножки кузнечика, суп с коконами (разумеется, пустыми), ягоды тёрна, запечённые в меду с лепестками цикламена, и печенье на розовой воде – из тех запасов, что Вереск припрятал в яме перед началом похода. Дождевик поставил на стол раковину с восхитительной наливкой из ягод плюща и сказал, что ей, конечно, надо бы вызреть пару кукушкиных лет. Но друзья тут же заявили, что молодая наливка иногда бывает даже лучше выдержанной – особенно если все по ней ужасно соскучились.
– Так вы, значит, везде искали тисы? – наконец спросил Робин у Вереска.
– И ничего не нашли, – кивнул Вереск. – Мох тебе, наверное, уже рассказал?
– Вы надеялись исполнить пророчество, а Мох и Чердак тем временем хотели понемножку, сад за садом, спасти Зелёный Мир?
Мох кивнул, а Чердак прошептал:
– Прости нас, – и повесил голову.
– А ты чем занимался, Щавель?
– Я строил дом и… старался всем помочь. Но ты же сам видишь, ничего у нас не вышло.
– Но ведь прозрачная болезнь отступила, а Дождевик снова с вами. Как же это получилось?
– Наверное, Пан сжалился над нами, – предположил Вереск.
– Нет, дело не в этом.
– А в чём же тогда? – спросил Мох. – Только не говори, что это ненадолго и скоро мы снова начнём исчезать. Я этого не вынесу – особенно теперь, когда мы вместе. Когда появилась надежда.
– Вы сами отлично справились. Вы нашли себе новое дело – вот и весь секрет. Дело это очень, очень важное, и вам обязательно надо остаться в Зелёном Мире и довести его до конца. Поняли?
Все маленькие друзья, кроме Дождевика, обменялись растерянными взглядами.
– Как это? – удивился Вереск.
– Э-э-э… а что именно мы сделали? – спросил Мох.
– Уж я точно не сделал ничего полезного! – уверенно объявил Падуб.
– Падуб, – начал Робин Весельчак, – ты помнишь, как несколько лет назад почти исчез? А потом вдруг начал снова появляться?
– Да…
– Ты тогда спас и выходил умирающего птенца, назвал его Жабусом и научил не бояться детей. А теперь многие дети замечают твоего дрозда и понимают, что он живой и настоящий – точь-в-точь как они.
– И что же?
Робин повернулся к остальным друзьям.
– Благодаря вам по соседству есть мальчик, который видит и замечает наш мир, хотя раньше не замечал. А теперь он покажет его сестре. Он знает, что мы есть; он чувствует, что природа живая, что её можно и нужно любить. Эта любовь изменит его навсегда. Теперь Бен на нашей стороне и всегда будет на ней. А всё из-за вас!
– Робин прав, – подхватил Дождевик. – Спасти весь Зелёный Мир – слишком большое и трудное дело. Оно не под силу ни тайному народцу, ни другим детям природы. Нет, наша задача – искать добрых детей, у которых хватает фантазии, чтобы нас заметить. Тех, кто сможет заговорить на языке природы и выслушать нас. Мы поможем им понять, что миру не обойтись без лесного народца, и без речного народца, и без морского, и без воздушного, и без земляного. Мы объясним, что в природе нужна и важна любая жизнь. Надо, чтобы люди прочувствовали это всей душой – особенно дети, потому что за ними будущее.
– Но как же пророчество? – спросил Вереск. – «Ясень, дуб и тёрн стоят с начала времён. Под тисом и рябиной спит новый век невинный». Разве не так в нём сказано?
– Это стихи, Вереск, – улыбнулся Робин. – Не надо понимать их буквально. Они вовсе не про деревья!
– А про что же тогда?
– Про вас. Ведь это вы жили под ясенем, под дубом и под тёрном. А потом вы нашли того, кто жил под тисом, – Робин кивнул в сторону Падуба. – И девочку, которую назвали в честь волшебной рябины. Вы – все вместе – и есть тот самый новый век!
– Мы! – смеясь, воскликнул Щавель. – Так вот в чём дело!
– Вот! Я сразу понял, что Ро и есть та самая «рябина», – торжествующе объявил Мох.
– У неё очень важная роль, – кивнул Робин. – Она поможет вам найти добрых и заботливых детей, которым можно без опаски показаться на глаза. Они ведь не все такие – далеко не все. Но даже это не главное: через пару десятков кукушкиных лет, когда Ро вырастет, она многое изменит в нашем Зелёном Мире. Вот увидите.
– Расскажи ещё что-нибудь про будущее, – попросил Мох. – Как же наш старый сад? Неужели он правда исчезнет?
– Посмотрим, – ответил Робин. – Люди непредсказуемы. Им под силу сотворить настоящие чудеса. Иногда эти чудеса бывают полезны и для нас… Но теперь, дорогие друзья, мне пора идти.
– Идти? – удивился Дождевик. – Я думал, что ты останешься и будешь нам помогать. Зачем тебе уходить? Мы же так долго сюда добирались!
– Верно, дружище, – сказал Робин, вставая. – Но сейчас в Зелёный Мир возвращаются наши сородичи и пока не могут понять, что случилось. Мне надо их найти и объяснить про нашу новую работу. На это уйдёт много кукушкиных лет. Нельзя терять время!
– Но у меня к тебе столько вопросов! – воскликнул Щавель. – Про Пана, про другие миры и… ну,
