Ад и рай - Хамит Измайлов

Ранее говорилось о влиянии Луны на человеческую жизнь. Когда-то кто-то произнес историческую фразу: «Браки заключаются на небесах». Это всецело подтверждается христианской церковью. Как отмечалось выше, на каждого жителя Земли есть своя страница в небесном компьютере. При наступлении брачного возраста эти данные обрабатываются и компьютер выдает идеальный вариант подходящих друг для друга пар. На Землю будущим супругам этот оптимум передается, принято считать, стрелой Амура, поражающей оба влюбленных сердца. На самом деле, это сигнал, из компьютера Луны, заставляющий трепетать и биться в унисон два подходящих друг другу сердца.

Следует отметить, что браки заключаются на небесах через небесный компьютер только для первобрачных. А потом, когда пошло-поехало, небеса ни при чем. Изначально все браки счастливы, поскольку компьютер ошибаться не может. Он, изучив все параметры и путем поиска в своем Интернете, определяет оптимальный вариант составления пар, потенциально созданных для счастливой жизни. Но на устойчивость и долговечность браков в дальнейшем влияет опять-таки окружающая среда, то есть условия жизни, его величество случай и, может показаться странным, наследственность. Три составляющие судьбы человека. В современном мире случаи расторжения браков столь же часты, как и сами свадьбы. Сравнительно мало разводов в мусульманском мире, у приверженцев буддизма. Зато в христианском мире этот нелицеприятный акт раскручен на полную катушку.

Из средств массовой информации мы знаем, что особенно часто распадаются пары в среде работников искусства. И практически этого никогда не бывает среди священнослужителей. В первом случае виной всему слава, деньги. Общество балует своих любимчиков, и они с жиру бесятся. Во втором случае браки бывают прочны: однажды и на всю жизнь. Служители Всевышнего свято верят, что заключенные на небесах браки священны и разрушать их грех.

Избитые выражения, объясняющие разводы – «не сошлись характерами», «с милым и в шалаше Рай» ничего общего с истиной не имеют. Это все единичные случаи «за» и «против». Среди причин есть и супружеская неверность, малая зарплата, коварная теща и т. д. В то же время народная мудрость «стерпится-слюбится», особенно после рождения детей, помогает сохранить многие браки.

В современном мире, равно как и в Советском Союзе в целом, главной причиной бракоразводных процессов были, есть и остаются только две основные. Это – мало денег или много водки. И то и другое пагубно для семьи и для шалаша, в котором Рай. К разводам супружеских пар небеса не причастны. В заключении браков – да, в расторжении – нет. Компьютер в Раю не ошибается никогда.

Смерть по своему разнообразию бывает значительно чаще наивной и глупой. Однако, наивнее и глупее моей, почти состоявшейся, не бывает вообще на свете! Если такую проказу сделал бы шальной школьник, то в пору было бы оттянуть его за уши и даже пройтись по мягкому месту отцовским ремнем. Но я! Убеленный сединой, почтенный аксакал! Ума палата! Мозги буквально забиты до предела накопленными познаниями и жизненным опытом! Почему допустил такое ребячество?

Пять лет я собирался запечатлеть на фото один объект, расположенный за моим забором в конце огорода. Все эти годы, всегда вдруг неожиданно возникало препятствие, мешающее осуществлению этого замысла. То появлялись непредвиденные гости, и приходилось возвращаться с пол-огорода. То оказывалась, батарейка разряжена или заканчивалась пленка. То попросту ни с того ни с сего фотоаппарат не включался. В промежутках между этими «тормозами» я иногда попросту забывал о своей затее.

В конце концов, этот злополучный день пришелся на тридцатиградусный день января. Я вышел поработать в сарай и вынес с собой фотоаппарат. Вдруг откуда-то пришла мысль, что перепад температур, из тепла в холод, покроет изморозью стекла и снимок не получится. Оставил фотоаппарат для установления соответствия температуры, сам пошел в сарай, где, как всегда, в полуавральном матросском темпе до приличного вспотения отработал 2 часа. Вернулся во двор, щелкнул, – аппарат не включается, замерз. Мне надо было в этот день сходить к соседу, который живет в километре. Я планировал после работы зайти в дом, обсохнуть. Попить чаю и затем, переодевшись поприличнее, навестить соседа.

А тут опять откуда-то назойливая мысль: зачем переодеваться, идешь все равно в сарай к соседу? Зачем обсыхать, если это произойдет дорогой? Я подчинился внутреннему голосу. Навстречу дующий небольшой западный ветер, мне нипочем. За одно отогрею фотоаппарат, вернусь и сделаю снимок. С этой мыслью я сунул под куртку ледяной аппарат и вперед. Дорога заняла полчаса и еще немножко там. Вернулся, вынул аппарат, щелкнул, но он не включился, не отогрелся. Фотография опять не получилась.

Через сутки меня начало знобить, а еще через час я прыгал на диване как на батуте: температура поднялась до +40,6С, Хорошо, супруга положила в ноги электрогрелку и немного погодя подпрыгивания прекратились. Я не верил, что заболел. Считал, что это мимолетная вспышка температуры, с которой мой, ежедневно тренируемый в сарае, организм запросто справится. Уверенный в этом, я, не предпринимая никакого лечения, два дня с сорокаградусной температурой, как в тумане, выходил в сарай на работы. На третий день подняться не смог вообще. Откуда-то сверху опять пришла навязчивая идея: никаких врачей, никаких лекарств, никакого лечения. Пусть организм сам борется с болезнью. Это его прямая обязанность. Я опять послушался. Объявил своим: никаких врачей, никаких лекарств. Я сам. Потом ушел в какой-то аут, на какую-то грань бытия и невесомости на целую неделю. Я все время твердил: дайте мне 7 дней, только 7 дней. Почему именно это время, я не знаю. Все эти дни температура стойко держалась на уровне +40—40,60С. Ежедневно утром и вечером я выпивал по одной кесешке чая с медом. Больше ни крошки во рту не было. Порой мне казалось, что меня вообще нет на Земле.

Если сознание возвращалось ко мне, все мои мысли и мольбы были обращены к Всевышнему. Обращаясь к Богу, я вспоминал любимого поэта Лермонтова и слова из стихотворения «Выхожу один я на дорогу». Ежедневно ночами, когда в сознании, произносил одни и те же слова: «О, Всемогущий Алла-Тағала! Я знаю, что

«в небесах торжественно и чудно!».Я знаю, что сейчас«Спит земля в сиянье голубом…Что же мне так больно и так трудно?Жду ль чего? Жалею ли о чем?Уж не жду от жизни ничего я,И не жаль мне прошлого ничуть»

Но молю тебя, Всесильный смилостивиться и дать возможность мне пожить еще немного. Ровно через 7 дней, утром я сел в постели и сказал: «Я устал бороться. Вызывайте врача. Буду лечиться». В тот же день сдал все анализы, прошел рентген, который показал воспаление правого легкого, как раз там, где лежал за пазухой фотоаппарат. Получилось сопоставимо с тем, что, выскочив из парилки бани, положить себе на грудь полукилограммовый кусок льда и ждать пока он растает, чтобы напиться воды.

В моем детстве туберкулез был неизлечимой болезнью. Это был страшный недуг. Я видел людей, страдающих этим заболеванием и панически всю жизнь боялся этой напасти. Всячески тщательно оберегал всегда свои легкие. Но прошли годы. Чувство осторожности и бдительности притупилось. К тому же болезнь была наукой побеждена и стала излечимой. Меня это на закате жизни расслабило и я слегка подрастерял инстинкт самосохранения.

В первый же день лечения я принял кучу различных таблеток, внутримышечный укол и должен был полежать под капельницей. Однако, мое длительное воздержание от пищи, воды и активного движения привели к тому, что опытные врач и медсестра целый час безуспешно пытались попасть мне в вену. Искололи весь локтевой сустав, тыльную сторону ладони. Измученные медики, измучив меня, решили передохнуть. Попить чаю и потом начать все сначала. Все это время меня напаивали разного рода жидкостями. Заставляли работать кистью. Подозревая, что у меня резко упало давление, обеспечивающее наполнение сосудов, замерили его – мое давление крови, как всегда, было неизменно – 120/70.

Для того, чтобы работать с другой рукой, я должен был в целях обеспечения подхода перелечь на другую кровать, что я сделал неохотно, предвидя тщетность их труда. Однако отдохнув, опытная врач сумела сразу остановить иглу в нужном месте. Позже, я пошел в туалет и там случайно глянул в зеркало. О, Боже! На меня смотрело идеально белое лицо фантома. Белее моего лица были бумага и снег. Картина удручала еще тем, что лицо было в обрамлении точно таких же белых волос, границы которых не наблюдались. Не видно было, где кончается лицо и начинаются волосы.