Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

Собеседники обсудили трудность заключения долгосрочной мирной договоренности. «Невозможно доверять человеку, который отказывается от данного слова», – заметил папа, имея в виду германского вождя (хотя и не называя его).

На недавней встрече с Муссолини, по словам маршала, он убеждал дуче не позволять Италии втянуться в войну, взывая к тщеславию диктатора: он заверял Муссолини, что если тот убережет страну от войны, то на него будут взирать как на человека поистине великого.

«Да благословит вас Господь, – ответил папа, после чего призвал маршала и дальше проводить эту идею в разговорах с диктатором. – Не все дают Муссолини советы в этом ключе»[226].

Среди тех, кого сильно беспокоило возможное направление развития европейской войны, был и американский президент, которого осенью ждали новые выборы. В конце февраля Рузвельт отправил Самнера Уэллеса, заместителя госсекретаря США, в поездку по Европе, чтобы тот прозондировал позицию лидеров по обе стороны конфликта. Прибыв в Рим, Уэллес первым делом встретился с министром иностранных дел Италии. Американец не ждал от этого разговора многого, поскольку был наслышан о самодовольстве зятя дуче. Но Уэллес был приятно удивлен: «Он держался сердечно, непринужденно и высказывался просто и откровенно». Ко всему прочему Чиано говорил по-английски. Помогало и то, что министр, по словам Уэллеса, «в своих высказываниях совершенно не скрывал серьезной антипатии к Риббентропу».

Лишь в конце беседы, когда в комнату пригласили фотографов, Уэллес увидел того Чиано, к встрече с которым он готовился: «Только в этот момент мне удалось лицезреть Чиано в позе "грудь колесом, подбородок вверх", того Чиано, о котором я столько слышал. Пока не защелкали фотоаппараты, он держался очень человечно, очень просто, очень откровенно высказываясь обо всем»[227].

Позднее в тот же день Уэллес встретился с дуче в палаццо Венеция, и тот произвел на него совсем иное впечатление.

Чиано и посол Филлипс сопровождали Уэллеса при встрече с Муссолини в его кабинете. Попав туда, Уэллес, как и все оказывавшиеся там впервые, поразился не только грандиозности этой просторной комнаты, но и скудости ее обстановки. Дуче встретил Уэллеса у дверей и провел его по почти пустой комнате к своему рабочему столу, стоящему на другой стороне. Чиано, Уэллес и Филлипс уселись в три кресла, расставленные перед столом.

Американского гостя шокировал вид Муссолини. Ему показалось, что диктатор выглядит на 15 лет старше своих 58: «Он двигался неуклюже, точно слон. Похоже, каждый шаг стоил ему немалых трудов. Он очень массивен для своего роста, и в спокойном состоянии его лицо тонет в складках плоти. Его белоснежная шевелюра коротко подстрижена. На протяжении нашего долгого, порывистого обмена мнениями он значительную часть времени держал глаза полузакрытыми и широко распахивал их лишь в тех случаях, когда желал особо подчеркнуть какое-то замечание». Филлипс полагал, что беседа будет проходить на французском (и Уэллес, и Муссолини хорошо владели этим языком), но дуче заявил, что предпочитает говорить по-итальянски – и пусть Чиано переводит. Когда Уэллес вежливо поинтересовался, по-прежнему ли он каждое утро совершает конные прогулки, дуче ответил, что да, по-прежнему, и горделиво добавил, что недавно увлекся теннисом и теперь регулярно побеждает профессионалов, которые с ним играют. Судя по всему, Уэллес счел оба заявления неправдоподобными[228].

Пока заместитель госсекретаря США встречался с дуче, Пий XII готовился принять другого американца – человека, который в последующие годы играл важную роль в происходящем. За два месяца до этого президент Рузвельт уведомил папу о намерении направить к нему своего личного представителя. В то время у Соединенных Штатов не было дипломатических отношений со Святым престолом (протестанты в конгрессе упорно возражали против их установления), а значит, не было и посла в Ватикане. Рузвельт назначил посланника в расчете на то, что Пий XII поможет принести в Европу мир. К тому же президент полагал, что отправка в Ватикан такого представителя обеспечит ему поддержку со стороны американских католиков (составлявших немалую долю населения страны) в преддверии президентских выборов, которые должны были состояться осенью 1940 г.

Рузвельт выбрал для этой роли Майрона Тейлора, до недавних пор – президента компании U.S. Steel, самого крупного производителя стали в стране и вообще одной из самых больших корпораций в США. Прихожанин епископальной церкви (назначить католика на такую должность было бы политически невозможно), Тейлор, которому исполнилось 66 лет, был владельцем виллы близ Флоренции, где частенько проводил отпуск. Со своими седыми волосами, зачесанными назад, он имел безупречно почтенный вид. Он одинаково комфортно чувствовал себя в привычном темном костюме-тройке и во фраке с белым галстуком-бабочкой, в который облачался перед аудиенциями папы. Помимо прочего имелся еще один плюс, способствовавший его назначению на этот пост. Тейлор был очень состоятельным человеком, а Рузвельту не хотелось обращаться к конгрессу за финансированием миссии, которая и так вызывала недовольство американских протестантов[229].

Муссолини за рабочим столом, палаццо Венеция, 1 февраля 1940 г.

Тейлор прибыл в Рим 20 февраля 1940 г. и поселился в одном из просторных люксов роскошного отеля Excelsior, расположенного на фешенебельной виа Венето. В ходе первой встречи с Тейлором, которая прошла через неделю, папа (на сей раз он говорил по-английски) высказал свое мнение о европейском кризисе. Он заявил, что народ Германии не желает войны, однако не может ничего сделать, так как его запугало гестапо. Немецкие генералы тоже не горят энтузиазмом в отношении войны, но и они не готовы вслух заявить протест. Что же касается Италии, заметил понтифик, то Чиано настроен против войны – как и большинство итальянцев. Но дуче, похоже, колеблется[230].

Хотя Майрон Тейлор был недоволен тем, что Муссолини так обожает Гитлера, рузвельтовский эмиссар, подобно большинству американцев из числа деловой элиты, прежде относился к числу поклонников дуче. Они полагали, что он сокрушил социалистов, покончил с бунтами рабочих и привнес чувство порядка в страну, которую Соединенные Штаты считали скверно управляемой и хаотичной. На другой день после первой беседы с папой Тейлор обедал с итальянским министром юстиции. Там, вспоминал фашистский министр, посланник Рузвельта «с большим чувством заявил, что Дуче – арбитр ситуации в Европе и что его вмешательство может оказаться решающим. Во время этой встречи синьор Тейлор высказывался о Дуче весьма почтительно, не раз упоминая о своем восхищении им. Мой собеседник с явным удовольствием вспоминал, как диктатор четыре раза принимал его»[231].

После третьей закулисной встречи с папой в октябре принц фон Гессен вернулся в Германию и пересказал ее содержание Гитлеру. Полагая, что настало время перевести дискуссии на следующий уровень, фюрер решил отправить к понтифику министра иностранных дел Риббентропа. Он пояснил, что папа сам может выбрать формат этой встречи. Если Пий XII сочтет, что лучше провести ее официально, Гитлер поручит своему послу при Святом престоле подготовить формальную просьбу. Если же папа предпочтет, чтобы и эта встреча оставалась в секрете, они смогут продолжать пользоваться каналом «фон Гессен – Травальини – кардинал Лаури», чтобы ее организовать.

В конце декабря Гитлер отправил фон Гессена в Рим, чтобы договориться о деталях с папой. После предыдущей встречи с понтификом фон Гессен провел ряд разговоров с дуче и его зятем. Следуя инструкциям фюрера, он просил их оказать поддержку в налаживании доброжелательных отношений между рейхом и Святым престолом. И Муссолини, и Чиано охотно согласились сделать все, что в их силах.

Послание фон Гессена папе, направленное через Травальини в первый день 1940 г., уведомляло понтифика об этих беседах и завершалось многообещающе: Гитлер и Риббентроп сообщали, что «были бы рады узнать через обычный канал, какие проблемы Его Святейшество считает наиболее насущными, чтобы разрешить их перед визитом [Риббентропа]… и создать атмосферу доверия и надежды». Принц просил папу встретиться с ним для обсуждения следующих шагов и подчеркивал, что возвращается в Германию[232].

Пользуясь проторенным путем, Травальини, посредник из Мальтийского ордена, доставил кардиналу Лаури письменный пересказ