Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот же день Риббентроп дважды встретился со своим ватиканским коллегой – государственным секретарем Мальоне. У них прошла часовая встреча в Апостольском дворце, а затем более короткая, когда кардинал нанес ответный визит в посольство Германии. Мальоне записал подробности этих разговоров в своих заметках. Так, Риббентроп вспомнил, что видел Пачелли, будущего папу, когда тот служил нунцием в Берлине в 1920-е гг., и добавил, что уже тогда заметил, как им восхищаются окружающие. Министр признался, что, впервые услышав об избрании Пачелли понтификом, он воскликнул: «Вот настоящий папа, наконец-то!»
Кроме того, Риббентроп сообщил кардиналу Мальоне, что очень рад стремлению Пия XII достичь «прочного, долговременного взаимопонимания с Гитлером», поскольку фюрер желает того же. Затем министр повторил многое из того, что он говорил папе: что Германия сейчас находится в центре великой войны, которая определит будущее страны, и что каждый немец поддерживает Гитлера и уверен в победе. Проблема, добавил Риббентроп, состоит в том, что католическая церковь (наряду с протестантами) случайно вторглась в сферу политики.
Тут кардинал прервал его. «Разве можно утверждать, – спросил он нацистского лидера, – что клирики, епископы, священники, члены орденов вмешиваются в вопросы, которыми положено заниматься политическим партиям?.. Если это так, вам достаточно лишь назвать нам их имена». На самом деле, настаивал кардинал, такого вмешательства не наблюдается. Нетерпеливо выслушав длинный монолог Риббентропа, он теперь излагал собственный перечень нареканий по поводу закрытия почти всех католических школ в Германии и Австрии, давления на религиозные классы во многих начальных школах, удаления распятий из школьных помещений, замены преподавания христианского катехизиса преподаванием нацистского Weltanschauung[249]. «Как можно верить, – вопрошал кардинал, – что все это происходит из-за вмешательства католиков в политику?»
Не испытывая робости перед Риббентропом, кардинал развивал атаку: он отметил, что правительство национал-социалистов закрыло множество больших и малых семинарий, притесняет молельные дома, аббатства и католические благотворительные организации, а кроме того, отправило в тюрьму многих священников.
«Мне об этом ничего не известно», – заявил немецкий министр иностранных дел.
Кардинал отреагировал на это с явным недоверием и предложил Риббентропу ознакомиться с отчетами, которые Ватикан регулярно направляет в посольство Германии. В ответ Риббентроп протянул ему немецкую брошюрку, где описывались многочисленные зверства, которые поляки якобы совершали в отношении немцев, и попросил передать ее папе. Мальоне охотно ухватился за эту тему и стал жаловаться на то, как немцы обращаются с католической церковью в Польше.
Завершая свой рассказ об этих двух беседах, кардинал отметил, что немецкий министр иностранных дел дважды заявил о своем отказе от всех религий. «Он наивно считает и открыто говорит о том, что может объективно судить о религиозных вопросах именно потому, что сам не имеет никаких религиозных идей!» – писал Мальоне. Разговор был достаточно цивилизованным, полагал кардинал, но «у меня сложилось впечатление, что от визита этого министра иностранных дел в Ватикан не следовало ожидать многого»[250].
Недавно рассекреченные ватиканские архивы показывают, что нацистский функционер и сам остался не слишком доволен государственным секретарем Ватикана. Позже, вспоминая ватиканские встречи в разговоре с Йозефом Тисо, священником, который возглавлял пронацистское словацкое государство, Риббентроп так описал свое впечатление: «По приказу моего фюрера я отправился в Ватикан прояснить некоторые вопросы со Святым Отцом. Я обнаружил, что это человек сердечный, настроенный на примирение, образованный и хорошо информированный. Он произвел на меня чрезвычайно сильное впечатление, пожалуй, даже почти гипнотическое. А вот в лице кардинала, который служит государственным секретарем, я обнаружил врага германского национал-социализма»[251].
Хотя нацистский министр иностранных дел поехал в Рим главным образом для беседы с папой, его встречи с Муссолини и Чиано в ходе пребывания в итальянской столице также имели немалое значение. Если говорить о дате окончательного поворота Муссолини в сторону войны, то она, скорее всего, приходится именно на этот визит Риббентропа. Когда поезд, на котором ехал немецкий министр, прибыл в Рим, Чиано встретил гостя довольно холодно: он был недоволен тем, что немецкая сторона уведомила его о запланированном визите лишь за пару дней. Предыдущая встреча Риббентропа с его итальянским визави, которая состоялась в августе в Зальцбурге, была неприятной – именно там нацистский лидер сообщил Чиано о решении Гитлера вторгнуться в Польшу[252].
Во время встречи с Муссолини в палаццо Венеция Риббентроп передал ему письмо Гитлера, где тот писал, что решение Муссолини пока не вступать в войну, безусловно, понятно. «Однако, Дуче, я полагаю, что в одном не может быть сомнения: от исхода войны зависит и будущее Италии». Играя на тщеславии Муссолини, его жажде вечно быть в центре внимания, обиде на то, что в международных делах Италия прозябает на вторых ролях, и зависти к военным успехам Германии, фюрер затрагивал чувствительную струну. Письмо завершалось воодушевляющим призывом: «Рано или поздно судьба заставит нас сражаться плечом к плечу. А значит, вы тоже не сможете стоять в стороне от конфликта… Это еще больше подчеркивает, что ваше место – рядом со мной, а мое – рядом с вами»[253].
Это письмо Гитлера к дуче было напрямую связано с устным посланием, которое намеревался передать Риббентроп: фюрер принял решение нанести удар по Франции и Британии в уверенности, что сумеет разгромить французскую армию летом и изгнать английские войска с континента до осени. По словам Риббентропа, фюрер тщательно изучил военную ситуацию и знает, что эта битва не будет такой легкой, каким стало завоевание Польши. Но Гитлер не сомневается, что и Францию, и Англию удастся не только победить, но и полностью сокрушить. Риббентроп признал, что в Зальцбурге он приуменьшил вероятность того, что Франция и Великобритания исполнят свое обещание прийти на помощь Польше. Однако, заметил он, пока все складывается неплохо. Финальная, решающая битва с западными демократиями неизбежна. По утверждению немецкого министра иностранных дел, в Германии не было ни единого солдата, который не верил бы, что рейх одержит победу еще до конца года.
Когда в ответ дуче заметил, что боевой дух французских войск, похоже, и в самом деле низок с учетом развернувшейся там коммунистической пропаганды, Риббентроп улыбнулся. Целый ряд этих французских коммунистических газетенок печатается в Германии, похвастался он[254].
Муссолини воспользовался случаем и спросил у Риббентропа, как прошла его аудиенция с Пием XII. Немецкий гость ответил, что папа согласен с фюрером относительно перспектив достижения взаимопонимания двух сторон. Дуче, не упускавший возможности дать нацистским вождям собственный совет насчет церкви, отметил, что нацистам лучше не ссориться с папой. Иначе, предупредил он, возникнут «немалые затруднения»[255].
На следующий день, поздно вечером, в числе официальных лиц, встречавших Риббентропа на берлинском вокзале, оказался и монсеньор Чезаре Орсениго, папский нунций в Германии. Он гордо доложил в Рим, что немецкий министр иностранных дел, едва сойдя с поезда, демонстративно поприветствовал его первым. Затем, обменявшись приветствиями с остальными, Риббентроп снова подошел к Орсениго, чтобы сказать, как его порадовала встреча с папой. Орсениго сообщал: «Среди дипломатов, представителей правительства и даже среди тех, кто не испытывает энтузиазма в отношении режима, преобладает чувство облегчения. Многие также говорили мне о своей удовлетворенности, видя в новом шаге синьора фон Риббентропа если и не начало изменения церковной политики в Германии, то по крайней мере знак явного дистанцирования от всех этих революционных элементов, которые хотели бы уничтожить любые следы христианства»[256].
Нунций Чезаре Орсениго с Адольфом Гитлером в рейхсканцелярии, Берлин, 1936 г.
Вскоре после того, как Риббентроп покинул Рим, Самнер Уэллес, заместитель госсекретаря США, вернулся в итальянскую столицу. После своего предыдущего визита в том же
