Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня - Шерман Алекси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учитывая, сколько молодых индейцев погибло в автомобильных авариях, я уверен, что моя судьба – умереть под колесами.
Ох, я посетил слишком много похорон за свою короткую жизнь. За четырнадцать лет я побывал на сорока двух похоронах.
И в этом самая большая разница между индейцами и белыми.
Несколько белых ребят из моего класса похоронили дедушек или бабушек. Некоторые потеряли дядю или тетю. И у одного парня, когда он был в третьем классе, брат умер от лейкемии.
Но никому не доводилось бывать более чем на пяти похоронах.
Все мои белые друзья могут пересчитать своих мертвецов по пальцам одной руки. Я могу посчитать пальцы на руках, ногах, посчитать руки, ноги, глаза, уши, нос, пенис, ягодицы, соски и всё равно даже не приближусь к количеству своих мертвецов.
И знаете, что хуже всего? Что самое грустное? Что в девяноста процентах смертей виноват алкоголь.
Горди дал мне книгу одного русского по фамилии Толстой, который написал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Ну, не хотелось бы мне спорить с русским гением, но Толстой не был знаком с индейцами. И не знал, что все индейские семьи несчастливы по одной и той же причине: чертова выпивка.
Так что позвольте мне поднять стакан за Толстого, и пусть он знает, что был неправ насчет несчастливых семей.
Ладно, вы, небось, думаете, что я слишком резок. Должен с вами согласиться. Да, я слишком резок. И вот почему.
Сегодня около девяти утра, когда я сидел на химии, в дверь постучали, и в класс вошла мисс Уоррен, консультант по послешкольному образованию. Доктор Ноубл, учитель химии, ненавидит, когда его прерывают, поэтому одарил мисс Уоррен уничижительным взглядом.
– Могу я вам помочь, мисс Уоррен? – спросил доктор Ноубл. Только прозвучало это как оскорбление.
– Да. Можно мне поговорить с Арнольдом наедине?
– Это не может подождать? У нас через несколько минут контрольный опрос.
– Мне нужно сейчас поговорить с ним. Прошу вас.
– Прекрасно. Арнольд, пройди, пожалуйста, с мисс Уоррен.
Я собрал учебники и вышел за мисс Уоррен в коридор. Я заволновался. Может, я что-то натворил и не заметил? Попытался вспомнить, за что меня можно наказать, но ничего не надумал. Однако волноваться не перестал. Неприятности мне, знаете ли, ни к чему.
– Что случилось, мисс Уоррен? – спросил я.
Она вдруг расплакалась. Прямо зашлась в рыданиях. С подвыванием и огромными слезами. Я подумал, сейчас она кинется на пол и примется вопить и дрыгать ногами, как двухлетний ребенок.
– Господи, мисс Уоррен, что стряслось-то?
Она прижала меня к себе. Надо признаться, было это очень даже приятно. Мисс Уоррен хоть и в возрасте, лет пятьдесят ей, а всё равно она еще горячая штучка. Поджарая, мускулистая, потому что всё время бегает трусцой. Так что я… э-э-э… физически отреагировал на ее объятия.
А беда в том, что мисс Уоррен прижимала меня так крепко, что наверняка почувствовала мою… э-э-э… телесную реакцию.
И я прям гордость почувствовал, знаете?
– Арнольд, прости, – сказала она, – но мне только что позвонила твоя мама. Это насчет твоей сестры. Она скончалась.
– В каком смысле? – спрашиваю. Я понял, что она имеет в виду, но хотел, чтобы она сказала что-нибудь другое. Что угодно, но другое.
– Твоей сестры больше нет, – сказала мисс Уоррен.
– Я знаю, что ее нет, – говорю. – Она сейчас в Монтане живет.
Я понимал, что выгляжу полным идиотом. Но мне казалось, если я продолжу тупить, если я не приму правды, то правда станет неправдой.
– Нет, – сказала мисс Уоррен. – Твоя сестра умерла.
Вот и всё. Тут уж как ни крути, мимо не проедешь. Смерть есть смерть.
Я был поражен. Но не убит горем. Горе не ударило по мне сразу. Нет, я скорее стыдился своей… э-э-э… телесной реакции на объятия. Ага, в момент, когда я узнал о смерти сестры, у меня случился здоровенный стояк.
Ну не извращение ли? Эти неуместные гормональные всплески у мальчиков просто бесят.
– Как она умерла? – спросил я.
– За тобой сейчас отец заедет, – ответила мисс Уоррен. – Он будет через несколько минут. Можешь подождать в моем кабинете.
– Как она умерла? – снова спросил я.
– Твой отец за тобой едет, – снова ответила мисс Уоррен.
Тогда я догадался, что она не хочет рассказывать, как умерла моя сестра. Должно быть, это ужасная смерть.
– Ее убили?
– Папа уже едет.
Черт, мисс Уоррен – ХРЕНОВЫЙ консультант. Она не знала, как со мной говорить. Она ни разу не консультировала ученика, только что потерявшего родную сестру или брата.
– Мою сестру убили? – спросил я.
– Прошу тебя, – сказала мисс Уоррен, – поговори с отцом.
Вид у нее был такой печальный, что я отстал от нее. Ну, постарался отстать. Я точно не хотел ждать в ее кабинете. Кабинет консультации по послешкольному образованию был забит книжками практических советов и вдохновляющими постерами, экзаменационными тестами, брошюрами колледжей и бланками заявлений на выплату стипендии, и я знал, что вся эта макулатура ровным счетом ничего не значит.
Я знал, что могу разнести ее кабинет к чертям собачьим, если останусь ждать здесь.
– Мисс Уоррен, я хочу подождать на улице.
– Но там снег идет, – сказала она.
– Ну так это же прекрасно, правда? – спросил я.
Вообще-то вопрос был риторический, то есть не требующий ответа, прально? Но мисс Уоррен, бедняга, на него ответила.
– Нет, вряд ли это хорошая мысль – ждать под снегом. Ты сейчас очень уязвим.
УЯЗВИМ! Она сказала – я уязвим. У меня старшая сестра умерла. Еще бы не уязвим. Я индеец, который живет в резервации и посещает школу, где учатся только белые, и сестра моя только что погибла какой-то страшной смертью. Да я сейчас самый уязвимый мальчик из всех Соединенных Штатов! Мисс Уоррен явно пыталась завоевать звание «Капитан Очевидность».
– Я снаружи подожду, – сказал я.
– Я с тобой, – сказала она.
– Поцелуйте меня в зад, – сказал я и убежал.
Мисс Уоррен попыталась погнаться за мной, но была на каблуках, к тому же плакала и была совершенно раздавлена моей реакцией на дурные вести. Моей руганью. Она хорошая, наша мисс Уоррен. Слишком хорошая, чтобы иметь дело со смертью. Поэтому она пробежала всего несколько метров, а потом остановилась и прислонилась к стене.
Я добежал до раздевалки, схватил пальто и выскочил на улицу. Снега насыпало уже сантиметров тридцать. Надвигался серьезный снегопад. Вдруг я забеспокоился, что папа попадет в аварию на обледенелой дороге.
Черт, только этого мне не хватало для полного счастья.
Ага, это было бы очень по-индейски.
Только представьте, как я рассказываю:
– Да, когда я был пацаном, отец разбился на машине по пути в школу, как раз когда мне сообщили о смерти старшей сестры.
Я чертовски боялся, пока ждал. Молился, чтобы отец появился на дороге за рулем своей старенькой машины.
– Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не убивай моего папу. Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не убивай
