Компас и клинок. Книга 1 - Рейчел Гринлоу

Я оглядываюсь на Сета, потом на остальных. На хмурые лица в тусклом утреннем свете. Нырять придется в одиночку. Что бы ни было в мамином тайнике, это предназначено для меня и только для меня.

– Вы можете остаться на корабле. Много времени это не займет, – говорю я и уже тянусь расстегивать пуговицы.

– Может, лучше я нырну с тобой? – спрашивает Сет.

Его взгляд беспокойный. Но я не могу в нем ничего разобрать. Его гложут сомнения, потому что он боится за мою безопасность? Я ощущаю отголоски его вчерашних поцелуев посреди моря – на губах, на шее. И, словно от мысли о том же, лицо его сочувственно смягчается.

– Или просто останься. Можем вернуться в Порт-Тренн, и я помогу тебе придумать новый план.

Я опускаю руку ему на плечо, и он умолкает. Нахмурившись, Сет ни о чем уже не просит, просто что-то бормочет вполголоса, но руку не отдергивает. На Розвире никто не плавал так свободно, как я. И хотя Сету явно не по себе оттого, что я отправляюсь в такое опасное место одна, но я его уже спасала и знаю – моих способностей у него нет.

– Я не могу вернуться, так ничего и не выяснив, – тихо говорю я. – И не только о том, поможет ли ее наследие спасти отца, но еще потому… Что ощущаю здесь ее присутствие. Как будто некую ауру.

Я отпускаю его руку и стягиваю с плеч куртку.

Перл смотрит на нас, потом опять на море. И запахивает поплотнее собственную куртку.

– Думаю, мне с этим нужно разобраться самой, в одиночку, – говорю я Сету и спускаю через борт веревочную лестницу. – Я думаю, она этого и хотела. Поэтому тайник именно здесь, а не на Розвире.

Сет кивает и с трудом переводит взгляд с безжалостного моря на меня. Сразу видно, что его раздирают противоречия. Я нутром это чувствую. Он не может отправиться вместе со мной, но и остановить меня не может.

А мне уже не терпится нырнуть под воду. Найти способ спасти отца с Брином и разыскать недостающие частицы себя. Понять, почему меня одолевает нестерпимое желание вырваться за пределы родного Розвира. Почему меня так тянет сорваться с якоря и свободно парить, познавая окружающий мир. Почему я чувствую, что мне как будто ни на суше, ни в море нет места. Вероятно, здесь найдутся ответы на эти вопросы. Теперь, когда я лучше понимаю, в чем опасность и одновременно чудо магии, мне нужно понять, почему я в море словно пробуждаюсь ото сна. И отчего под водой мое тело способно на то, что не под силу никому другому. Что пыталась рассказать мне мама и на что никак не мог решиться отец?

Даже когда я спасу отца и мы вернемся домой, дозор все равно будет преследовать нас по пятам. Омрачая нам жизнь и пожирая все на своем пути. Если я хочу защитить Розвир, то, возможно, мне уже не доведется вернуться сюда за ответами на выжигающие душу, наболевшие вопросы.

– Со мной все будет хорошо, – говорю я, снова раздеваясь до рубашки, и, оставив лишь ремень с клинком Агнес в ножнах, перемахиваю через перила.

Я колеблюсь, глядя наверх, но, видимо, придется понадеяться на то, что «Фантом» не снимется с якоря до моего возвращения.

– Я вернусь не сразу. Но беспокоиться не о чем. Правда.

Сет вздыхает и проводит рукой по затылку. Устремив взгляд на запад, он наблюдает плавный бег волн, и глаза его тревожно поблескивают. Наконец он неохотно соглашается.

– Ладно.

Улыбнувшись, я слезаю по лестнице. Погружаюсь в воду до талии, потом по грудь, по плечи. Море гостеприимно раскрывает объятия, и я закрываю глаза, а по венам растекается пламя. Посмотрев вверх, на Сета, я подмечаю странный мимолетный взгляд. Какую-то тоску в его глазах. Но стоит мне моргнуть, как он, опершись на перила, ободряюще улыбается. Помахав ему рукой, я исчезаю в океане, убеждая себя, что никакая печаль его лица не омрачала и мне просто привиделось.

Волны завихряются водоворотом возле зазубренных скал, уходящих далеко вниз, в кромешные глубины. Свет туда почти не проникает. Тяжело определить, куда сворачивает течение. Я петляю между валунов и вздымающихся кругом островков, словно наблюдающих за мной со своей высоты. Поджидающих, куда я сверну.

И тут я даже не слышу, а скорее чувствую, как слабый голос эхом проносится под водой. Я замираю, прильнув к гранитному уступу и уставившись во мглу. Я чувствую поблизости чье-то присутствие. Как будто кто-то, укрывшись рядом, еле слышно повторяет песню, манившую меня к маминой записной книжке. В груди становится тесно, и я усилием воли усмиряю свое сердце. Это не может быть она. Не может быть, чтобы она скрывалась в бесплодной пустыне. Я видела, как ее тело вынесло в тот день на берег.

Я ее похоронила.

Я выжидаю; вокруг сгущаются и вьются полуночные тени. И тут все повторяется. Этот манящий зов. Словно меня зовет что-то до боли знакомое.

Я отталкиваюсь от гранитного выступа и плыву на печальную песнь. Уверена, опасность мне тут не грозит. Это какая-то тайна или воспоминание, хранившиеся глубоко внутри, которые только сейчас всплывают в памяти. Коснувшись пальцами покрытого лишайником камня, я плавно устремляюсь к излучающему слабое свечение островку. Меня опять пронизывает эхо, и я цепляюсь за него, словно за путеводную нить. Эхо это неуловимо похоже на мамин голос. Оно петляет к островку и обратно, ко мне, проникая в самое нутро, словно воспоминание о ее песнях.

Теперь я понимаю, что она не стала бы устраивать тайник над водой. Я оплываю островок кругом, и мамина песнь вдруг колоколом раздается у меня в голове. Я останавливаюсь, прикрывая глаза.

Мне снова пять, и она берет меня за руку. Заводит в море. Сердце пылает огнем; я впервые чувствую себя живой. Я плыву за ее песнью, на звук ее голоса, и она меня уводит все глубже и глубже. Эту песню она пела всегда только мне, ни разу перед отцом или для жителей острова. Я научилась плавать, научилась различать капризы океана в переливчатых мотивах этой песни, эхом отзывавшейся внутри.

И мне хотелось навсегда остаться под водой. Хотелось плыть с мамой целую вечность. Каким-то образом в этом особом месте я не чувствую острой нужды дышать. Словно оно меня освобождает, и оставшегося в легких воздуха мне вполне хватает. Раньше я всегда искала, где бы всплыть на поверхность, по привычке перевести дух. Но, быть может… мне и не нужно столько воздуха, сколько я думала.

Я открываю глаза, и песнь понемногу сходит на нет. А прямо передо мной, в глухой глубине, примостившись меж двух валунов, лежит сундук.

Сердце чуть не выпрыгивает из груди, и я ныряю к нему, так что от давления закладывает уши. Сундук лежит на самом дне. И на деревянной крышке, даже во мгле, виднеются проблески золота. Я различаю затейливую резную вязь, залитую золотыми чернилами. Провожу пальцем по буквам, и внутри отзывается какой-то смутный отголосок воспоминания. Эти письмена не похожи на язык моих земляков. Древняя письменность, возникшая задолго до того, как влияние материка обуздало наши языки. Но память меня подводит.

Потихоньку я выламываю сундук из скалы. Он буквально вплавился в камень, засел так глубоко, словно оброс со всех сторон породой. Может, стоило взять с собой инструменты, что-нибудь, чем можно его подцепить… Кончиками пальцев я откалываю камушки по краям и по чуть-чуть расшатываю сундук.

Как только он слегка поддается, я упираюсь обеими ногами в скалу. Изогнувшись, выпрямляю ноги и всем весом тяну сундук на себя. Порода со скрипом вроде бы уступает моим усилиям, двигается под моими руками, последний рывок – и я его высвобождаю. Сундук тяжелый, но вполне мне по силам, и я благоговейно прижимаю его к груди. Шириной с мою грудную клетку, он помещается у меня в руках. Но отверстия под ключ в крышке нет. Я трясу его в надежде понять, что внутри, но под водой даже не скажешь, есть что-то в сундуке или нет. Скрепя сердце я смиряюсь, что придется вытащить его на «Фантом», к остальным, и там уже думать, как его вскрыть.

Я медлю и неторопливо осматриваюсь по сторонам. Что привело сюда мою мать? Зачем она оставила тут этот сундук? Я запоминаю этот островок, его форму, какой он на ощупь – на случай, если захочу сюда вернуться. Я уже не слышу маминой песни и начинаю думать, а она ли привела меня сюда или это просто стук моего сердца эхом отзывался в океане. Я приоткрыла завесу одной ее тайны и снова выудила воспоминание о нашем первом заплыве. Надеюсь, это что-то значит. И надеюсь, содержимое сундука поможет мне спасти отца.

Я уже собираюсь всплывать, как вдруг