Вне зоны доступа - Келли Хармс

– Колени нужны нам для стольких вещей! – зачем-то добавил он.

Он говорит о сексе? Нужны ли нам колени для секса?

– Сидеть…, – продолжил он. – Делать выпады.

Я выдохнула.

– Чарльстон! – вставила я. Ну вот, я придумала что-то остроумное, пытаясь переключить мозг с эротической сцены, которая возникла перед моим внутренним взором, на что-то иное. Я засмеялась, и это помогло мне спуститься с небес на землю и нормально общаться.

– Ты живешь неподалеку? – спросила я.

– На трассе АВ, прямо как твоя мама, – сказал он. Окружное шоссе AB – это дорога, которая извивается от окраины Коппериджа, немного спускается под гору, а затем сворачивает к холмам, становясь все меньше и меньше, пока дорога не превращается всего в полторы полосы. По обе стороны расположены скромные маленькие домики, такие как у моей мамы, и застройщикам еще предстоит заполнить пробелы между ними особняками и шале, потому что между дорогой и скалой не так много места для строительства, а здесь есть столько прекрасных мест!

– Меня зовут Дьюи, – сказал он мне.

– Миа, – ответила я. – Мою маму зовут Марла Белл. Она живет на маленьком белом ранчо с большим крыльцом.

– Обожаю это крыльцо, – заверил он. – Твоя мама – милая женщина. Милая леди с милой верандой.

– Так и есть, – признала я. – И мне тоже нравится веранда. У нее она получилась слишком простенькой, но я всегда представляла себе это место с креслом-качалкой со спинкой в форме сердца и плетеными качелями на веранде с ситцевыми подушками, и это все такое многообещающее. Может быть, это заслуга Голливуда, но я думаю, что такие веранды предназначены для первых поцелуев и нежных встреч. Насколько мне известно, на этом крыльце ничего не произошло, но, может быть, могло бы и произойти, если бы мама просто позволила мне покрасить половицы в синий цвет, а перила в белый. И еще несколько тюльпанов…

– Я не знал, что у нее есть дочь, – продолжил он.

– Я не часто бываю в гостях. Раз в год. – Мне кажется, что я говорю пренебрежительно. – Ей нравится приезжать ко мне. И мы путешествуем вместе.

– Я рад, что на этот раз ты здесь. Приятно иметь компанию на пробежке.

Потный. Сильный и широкоплечий. Заверните мне его! У Дьюи была беспорядочная копна густых каштановых волос и борода, которая выглядела сексуально. Если бы я была мужчиной, я бы сбривала бороду летом и отращивала ее зимой. Интересно, почему он не брился? И есть ли у него вообще подбородок или эта точеная форма – просто иллюзия, созданная растительностью на его на лице. Что-то внутри меня твердило не смотреть ему слишком пристально в глаза, но я уже знала, что они темные и яркие – не карие, а может быть, одновременно ореховые, голубые и зеленые. А может, просто светло-коричневые.

– Здесь так красиво! – заметила я. Интересно, почему я находила кого-то привлекательным прямо сейчас? Должно быть, это медитация, воздух и расставание. О, да! Конечно, это из-за разрыва. Это то, что всегда случается со мной после романтического разочарования. У меня проявился естественный инстинкт залезть под одного парня, чтобы, так сказать, выбросить из головы другого. Не самая плохая идея.

– Самое забавное в этой горке то, что здесь она выглядит такой маленькой, – сказал Дьюи. – По сравнению с большими горами. Но если поставить такую же гору, скажем, в Канзасе, просто вот этот небольшой холм, Маунт-Уайлер, мы бы никогда не пропустили его, это сделало бы Канзас замечательным местом.

Я рассмеялась.

– Откуда нам знать, что Канзас уже не чудесное место?

Дьюи покачал головой.

– В Канзасе есть замечательные места, но сам Канзас не мой любимый штат. Но когда я придумаю, как сдвинуть эту гору туда, Канзас станет раем на земле.

– Разве Канзас не тот штат, где креационизм преподают на уроках естествознания?

– Кажется, так и есть, – решительно кивнул он.

– Не думаю, что мы должны давать им гору. Они слишком консервативны, чтобы это имело смысл.

– Ты жадничаешь, – упрекнул меня он.

– Я думаю, что мы должны предложить им гору за то, чтобы они изменили свои учебники. Как они могли бы сказать «нет»? Они могли бы кататься по ней на лыжах, подниматься пешком; они могли бы поставить лодки для живописных экскурсий. И подумай о стоимости недвижимости! Я лично захотела бы переехать в Канзас, если бы у них была эта гора.

Дьюи засмеялся.

– Где ты сейчас живешь? – спросил он.

– Лос-Анджелес, – ответила я. – У меня дом в Мар-Виста. Я не совсем осознавала, почему я добровольно предоставляю эту информацию на столь ранней стадии знакомства. Пока я не поняла, что использовала в своем ответе местоимение единственного числа. Чёрт побери. Что со мной не так? Я практически лежу перед этим парнем голая. Упустил ли он это? Пожалуйста, пусть он не смог прочитать моих желаний!

– Только ты? – говорит он. Ага, ну да!

– И моя собака, – добавила я. Я не знаю, почему я это сказала. Майк был мертв уже почти год. Но Майку бы понравился этот парень. Он был глупеньким.

– А как насчет тебя? – спросила я, внутренне съеживаясь. Я хотела уже перестать говорить такие смехотворно очевидные вещи.

– Собаки нет, – ответил он. – Один ребенок.

– Это мило, – сказала я. – Ну, тебе стоит завести собаку. Собака могла бы каждый день бегать с тобой в гору и составлять тебе компанию. – Боже мой, Миа, что я говорила о том, чтобы не разговаривать!

– Ты бегаешь со своей собакой?

– Нет, – ответила я. – У него только три ноги. – Майка выбросили из движущейся машины, когда он был маленьким, еще до того, как он переехал жить ко мне. Я купила ему маленький комплект ботиночек для оставшихся ног и галстук-бабочку. Ему нравилось внимание, которое он привлекал своим галстуком-бабочкой.

– О, – вздохнул он. – Бедный парень. Я уверен, что он все еще отличный друг, хоть и не бегает с тобой.

Я решила, что мне следует перестать говорить о Майке так, как будто он все еще жив. Это неуважительно.

– Да, – согласилась я, – лучший, – и я постаралась сказать это так, чтобы было ясно, что я хочу поговорить о чем-то другом.

Он понял это.

– У нас сейчас проблема с койотом, – начал он. – Рядом с нашим домом. Твоя мама что-нибудь говорила?

Я нахмурилась. Мне нечего было сказать о койотах.

– Нет, извини, – ответила я.

Я, должно быть, зависла, думая об этом, потому что Дьюи повернулся ко мне.

– Я возвращаюсь вниз, – сообщил он. – Мне нужно продолжать двигаться, иначе у меня будут колики в животе.

Уфф. Слово «колики» разрушило чары. Почему он сказал «колики»? Может быть, это даже хорошо, потому что я