Вне зоны доступа - Келли Хармс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О боже! – произнесла я. Я не хотела видеть вещи Энди из его квартиры. После того, что случилось, я даже не могла войти туда. Мы получили кое-что важное много лет назад от его друзей. Остальное, вероятно, были фланелевые рубашки и купоны Bed Bath & Beyond.
– О, я помню ее, – сказала я, думая о домовладелице. Любящая женщина с правнуками и полным карманом леденцов.
– Просто старость? Ничего трагичного?
– Старость, – ответила моя мама. Ей было девяносто пять в этом году.
– Я должна послать открытку.
– Я дам тебе адрес. Она жила примерно в квартале от Энди.
– Нам обязательно открывать коробки? – спросила я. Я не хотела видеть старую одежду Энди. Его носки, в которых всегда были дырки на указательном пальце ноги, потому что он был длиннее его большого пальца. У меня точно так же. Я думала, что это отвратительно. А он думал, что это весело, и вечно покупал мне шлепанцы и заставлял меня надевать их на публике. «Ты не сможешь скрыть свой стыд! – говорил он со злобным смехом. – Даже не пытайся!»
– Тебе не нужно ничего открывать, – сказала мама, нахмурившись. – Я сделаю это, когда буду готова. Там может быть что-то хорошее. Может быть, фотографии. Мне казалось, что нам прислали недостаточно фотографий. Но что бы это ни было, мне нужно поднять их с пола. Этой весной у нас выпала тонна осадков, и земля уже пропитана влагой. Я уверена, что они промокнут к вечеру.
– Здесь что, каждый раз, когда идет дождь, заливает? – спросила я. Я не думаю, что это хорошо для дома, но что я об этом знаю – я живу на третьем этаже.
– Нет, только в особых случаях. Не волнуйся, я не собираюсь всплывать. В худшем случае разве что на дюйм.
Я схватила последнюю коробку. Здесь есть фотографии, которые я раньше не видела? В те первые шесть месяцев после его смерти я столько раз рассматривала каждую фотографию Энди, что начала создавать воображаемые воспоминания о событиях, к которым я не имела никакого отношения. Ездила ли я с ним в Меса-Верде? Или это была скаутская поездка? Я больше не могу быть уверена.
– Ну даже если так, – начала я, будучи счастлива поговорить о чем-нибудь, кроме этого, – я закажу несколько полок для всего этого. – Я потянулась за телефоном, чтобы сделать заказ. И снова мне не повезло. Мне придется начать все записывать. На клочках бумаги.
– Это было бы здорово, – сказала мама. – Даже после того, как я разберусь с этим, я не думаю, что смогу выбросить что-нибудь из этого прямо сейчас. Ты же знаешь.
Я действительно знала. Нам пришлось рыться в его шкафу и ящиках здесь, дома, и этого было достаточно. Энди хранил не так уж много, но то, что он хранил, было значимым. Не все поздравительные открытки, которые я когда-либо дарила ему, но, например, первую я выбрала сама – блестящую голубую открытку, у которой при открытии играла «Когда ты загадываешь желание на звезду». И ту, где я написала двадцать пять причин, по которым он был лучшим братом на свете, на его двадцать пятый день рождения.
У него никогда не было двадцать шестого дня рождения.
– Это могут быть и не фотографии, – предупредила я. – Он вечно забывал фотографировать.
Мама кивнула.
– Наверное, нет, – грустно согласилась она. – Возможно, это все ерунда.
Я попыталась изобразить успокаивающую улыбку.
– Давай закончим здесь, поднимемся наверх и выпьем пива.
Мама посмотрела на меня так, словно я предложила полететь на ракете на Марс.
– Ты имеешь в виду настоящее пиво?
– Для тебя. «Не для меня», – сказала я. – Для меня будет белое вино. В пиве есть глютен.
Она засмеялась.
– Верно. А от глютена толстеют, – заметила она, приподняв брови.
– Ну, это так и есть.
– А текила полнит? – спросила она.
– Маргарита – да. Текила сама по себе – нет.
– Ну, дождь не прекращается, а перестановка коробок Энди заставляет меня хотеть текилы, – сказала она мне. – Как насчет рюмки «Куэрво» с бокалом белого вина? Звучит отвратительно для меня, но неважно. Не дай бог, ты наберешь хоть унцию.
– Похоже на план, – согласилась я и попыталась забыть об Энди до конца ночи. Но без моего телефона, который мог бы вырвать меня из моих мыслей, это было невозможно. Всю ночь напролет я сползала по стенам. После того, как мама легла спать, я прокралась вниз с упаковочной лентой и ножницами. Я открыла каждую коробку Энди, просмотрела содержимое и заклеила их скотчем, чтобы мама не узнала.
Я не нашла никаких фотографий. Вообще ничего личного. Только давно устаревшие бумаги, учебники из колледжа, поношенные носки, пару плавок с еще не снятыми бирками. В последней коробке я нашла его темно-синюю футболку из тура группы Arcade Fire, используемую в качестве защитной обертки для лампы, которую, клянусь, я никогда раньше не видела. Футболка была пыльная и ничем не пахла, уж точно не Энди, не его нейтральной смесью пижонского пота и ирландской весны. Тем не менее, я встряхнула ее, надела поверх пижамной кофты и пошла спать. Хотя я не помнила, чтобы видела его в ней, она мягкая и от многократных стирок растянутая в области шеи. Он носил ее, может быть, чтобы играть в баскетбол. В этой футболке он мог бы гонять мяч после работы.
Тогда я уже была в Лос-Анджелесе, все еще пытаясь сдвинуть с мертвой точки свою студию йоги. Но сегодня вечером, засыпая, я представляла, что была там, в Денвере, в спортзале, ждала, когда он закончит, чтобы мы могли пойти поужинать и наверстать упущенное. В моем полусонном, полубредовом состоянии я представляла, как он подходит, обнимает меня вонючими объятиями и говорит, что я отвратительна. Давай я сбегаю домой, быстренько приму душ, а потом встретимся в том месте у моего дома? Но я бы сказала Энди: Для меня ты прекрасно пахнешь. Я слышала, что за углом есть хорошее местечко. Почему бы нам просто не прогуляться?
Пейдж
Как только я начала, я не могла остановиться. Я держала свой ноутбук включенным, проведя полночи за просмотром ленты новостей Мии. Я расхаживала по комнате, читая по несколько страниц такой скучной книги, какой я не читала почти целый год, включала телевизор на заднем плане, сходила с ума, выходила на прогулку, наслаждаясь видом на горы, возвращалась и нажимала кнопку «обновить». К тому времени, когда в ленте появилась тысяча комментариев, я уничтожила восемь троллей, которые, среди прочего, предположили,
