Цепи Скорпиона – 2. Под звездой Саламандры - Олег Паршев

Слушал князь и только переносицу тёр. Что-то брали большие сомнения, что этак примутся делать по всей земле. Хорошо бы оно, спору нет, да вряд ли. Это ж сколько людей надо переделать?! А ещё и колдуны есть! С ними-то как? И поэтому, уплетая за обе щёки вареники с творогом, пирожки с грибами, печёного с яблоками гуся, и ещё многое-многое другое, запивая всё это пиршество молоком, он кивал, соглашаясь с тем, что помогать друг дружке, да притом бесплатно, это, конечно, превыше всяких похвал, но… Но далее осекался, потому что возражать гостеприимным хозяевам совершенно не хотелось. Да и переубедить местных он не надеялся, а потому решил в диспуты философские и, естественно, зряшные, не вступать.

– 5 —

– А это – брат Тангатар, познакомься, – сказала Дубравка.

Святополк оторвал взгляд от стола, на котором громоздились расставленные щедрой рукой хозяев разносолы, число которых, несмотря на его, поистине титанические усилия, никак не убавлялось. И глянул на незнакомца.

Да чуть не поперхнулся. Это ж надо! Кабы не сам приложил руку к тому, чтобы изничтожить Бухнадара, то, верно, подумал бы, что это он – мокинзарец.

Слегка раскосые глаза, медно-жёлтая смуглая кожа, нос с приметной горбинкой. И даже взгляд. Хотя, нет, взгляд, пожалуй, помягче.

А Тангатар, между тем, уже устроился за столом и, следуя примеру Святополка, принялся уписывать многочисленные яства. Дубравка же склонилась к уху князя и быстро зашептала:

– Он с год как прибился. Батрачит. Мы за то его кормим в очередь, и приют даём. Хороший, добрый. По-нашему, правда, говорить не горазд. Но сейчас слов уже нахватался, побольше выучил.

Святополк отставил тарелку.

– Н’атэ га, бароз?3 – спросил он, стараясь отринуть от себя разнообразные мысли, родившиеся из-за горячего дыхания Дубравки.

Тангатар чуть заметно вздрогнул. Медленно дожевал. Обернулся. Лицо его осталось непроницаемым. Помоложе он был, чем «Энар». Явно. Лет на десять.

– Га супас нэ курфи?4 – проговорил он.

– Га на аумас тэ кашче5, – сказал Святополк. И прибавил на роцком: – Может, перейдём на язык, который понятен остальным? А то невежливо получается.

– Я из Инзара, – ответил на это Тангатар.

– Ты здорово похож… – начал Святополк.

– Не говори мне о нём! – мгновенно вскипел мокинзарец. Глаза его сузились ещё больше, лицо побледнело, посерело. Рукоять ножа, которую сжимал он в руке, казалось, вот-вот хрустнет, переломится. Даже костяшки пальцев побелели.

Разговор за столом, только что такой весёлый и непринуждённый, перемежающийся беззлобными шутками, мигом смолк.

– Зачем ты так? Что ты ему сказал? – молвила, хлопая пушистыми ресницами, Дубравка.

Во взоре её читались укор и непонимание.

– Извини, – пробурчал Святополк. – Я не хотел…

– Я объяснять, – произнёс тут мокинзарец.

Не спеша, вытер он губы, помолчал, как бы сбираясь с мыслями, и заговорил, путая, видимо, от волнения, курфи и роцкий:

– Бухнадар – тэ… мой двуродный брат. Хэ апа… наши отцы – братья. Мой – старший. Он был хан Мокинзара, и потом… хан должен стать я. Но Бухнад, – тут глаза Тангатара сверкнули, налились яростью, – со своими косчи…

Он замялся, не зная как перевести. Глянул на Святополка.

– Наёмниками, – охотно подсказал тот, живо вспомнив уроки Хынсебена и одну из его баек о встрече (в одном из тёмных переулков Ракарраха) с этими самыми «косчи».

– Да, с наёмниками, – продолжил мокинзарец, – устроил небольшой война и взял… захватил власт. А я убегать в Сарац. Переоделся чайчи6. А потом через Асд-Даг… Лев-гора – в Готверен. А потом сюда. Тут люди хорошие. Приют дали.

Дубравке и её родителям этот рассказ мало что объяснил. И молодому витязю пришлось кратко изложить всё, что он знал о событиях в Мокинзаре и последствиях, которые эти события за собой повлекли.

– А, так это!.. Надо же!.. – запричитали Бор и Осташка – родители Дубравки.

А девушка захлопала дивными ресницами ещё пуще и пролепетала: «Ой, мамочки!» И все с участием воззрились на Тангатара.

Тот же от чрезмерного внимания, видимо, давно отвык, и потому опустил очи долу и слегка покраснел.

– Бедненький, – снова пролепетала Дубравка.

А Бор молниеносно извлёк откуда-то пузатую, тёмного стекла бутыль и, лихо откупорив её (при этом заговорчески подмигнув Святополку), воскликнул:

– Это надо обмыть! Тут без чарки не разберёшься!

Осташка взглянула на мужа осуждающе. А Тангатар покачал головой и прикрыл стакан ладонью.

– Мне нельзя. Бог не разрешает, – произнёс он.

Понимая, что сейчас опять ляпнет что-нибудь невпопад, Святополк, тем не менее (ну не мог он удержаться!), тихо проговорил:

– А мне кажется, что Таджмор…

Целая гамма разнообразных сложных эмоций отобразилась на лице Тангатара, но, очевидно, поборов желание выкрикнуть в ответ что-то оскорбительное, обидное, он лишь тихо, сквозь зубы, произнёс:

– Таджмор – ложный бог. Бухнад принёс его с собой. А мы верим в Эала7. Он – добрый. Он учит, что война – грех. Убить – грех.

– И пить грех? – с недоумением поинтересовался Бор.

– Да.

– Это уж слишком, – прокомментировал сие известие хозяин, а Осташка, тут же, воспользовавшись замешательством мужа, схватила бутыль и исчезла с ней в другой комнате.

Бор крякнул, в поисках взаимопонимания взглянул на молодого витязя. А тот развёл руками и улыбнулся.

– 6 —

Выйдя после ужина на порог, Святополк и Тангатар («Свят» и «Тангат» обращались они уже друг к другу) ещё долго беседовали. И более всего говорили о нынешнем положении в Мокинзаре. Неимоверно удручало Тангата то, что происходило сейчас в некогда могучем ханстве.

По смерти Бухнадара распалось окончательно всё – торговля пришла в упадок, люди беднели. В отсутствии армии участились набеги кочевников. Народ снимался с насиженных мест и отправлялся на юго-восток. В поисках лучшей доли и спокойствия.

Дошло до того, что многие аулы и целые города пустели. И ничего не предвещало каких-либо перемен в лучшую сторону.

– А что ты? – спросил напрямую Святополк, не умеющий выражаться экивоками. —Взял бы и вернулся. Взял бы власть в свои руки. Навёл порядок. Ты же – Аграмба – законный царь, как-никак!

– Я один, – с болью в голосе произнёс мокинзарец. – Все мои друзья, соратники убиты. Что я могу?!

– Но нужно ж пытаться! – воскликнул с горячностью Святополк.

– Ты думаешь, можно что-то сделать? – сомнение прозвучало в голосе Тангатара.

– Конечно! Башэр! – прибавил князь на курфи для пущей убедительности.

Наследник мокинзарского престола потёр лоб.

– А что я теряю? – задумчиво сказал он, бросив на сына Ратибора взгляд полный горечи и надежды.

– Вот именно, ничего, – ободрил его витязь. – Думаешь, мне легко Роц подни…

Поняв, что проговорился, молодой воин запнулся на полуслове.

– Да ладно тебе, – засмеялся Тангат. – Я уж понял, кто ты. Много ли Святополков так смыслят в политокусе8? Просто ждал, когда сам скажешь. А теперь – слово не воробей, как у вас говорят. Выкладывай, что ты в Роце творишь. Ведь тоже всё в запустении. Бароз мой, чтоб ему в тартаре заледенеть, постарался.

И Святополк принялся рассказывать.

Планы у него намечались обширные – торговля и ремёсла, в основном те, что традиционны для княжества, так чтобы товары можно без особых проблем продавать в Галиндию и Гринуэлл; устроение ярмарок; строительство мостов, дорог, почтовых станций, чтоб добираться быстрее – для купцов это выгодно…

(Нужно заметить, что первоначально Святополк задумывал пустить под землёй шары, как на дороге трёглазых, но, к сожалению, идею эту пришлось из головы выкинуть, как неимоверно сложную и затратную).

– А помимо, хочу законы единые по всей стране установить. А то – неразбериха. Кто в лес, кто по дрова. Жуть берёт. И налоги думаю снизить, чтоб всё заработало. Не навсегда – лет на пять. А дальше, надеюсь, само пойдёт. И, мыслю, ристалища проводить в обеих столицах, на манер рыцарских турниров гринуэлльских. Витязи съезжаться будут, маркитанты-негоцианты, зеваки всякие. Местным от того, опять-таки, прибыль…

– Молодец, – послушав, завистливо резюмировал Тангатар. – А вот я…

– Да хватит себя жалеть! – хлопнув мокинзарца по плечу, воскликнул Святополк. – Бери себя в руки и двигай домой. Великий хан – и батрак! Курам на смех! Только не обижайся, – добавил князь. – Я по-дружески.

– Я и не обижаюсь, – молвил тот и неожиданно нахмурился. – Эй, батэр, а кто тебе глаз отвёл?

Святополк поднял брови.

– Не знаю. Что, правда?

– Чистая правда. Ну-ка, постой секунду.

Тангатар провёл ладонью перед лицом князя.