Цепи Скорпиона – 2. Под звездой Саламандры - Олег Паршев

И – злодей – на полуфразе растаял в воздухе.

– 6 —

«Они меня с ума сведут, – подумал молодой князь, выходя из хижины. – С Велеяром, да и то не до конца, что-то прояснилось. Так вот теперь – Мыслята какой-то. Плюс пира… Как он сказал?..»

Сын Ратибора прикрыл за собой дверь.

И как солнце расплавленную слезу обронило! Всего жгучим жаром обдало! Молодой воин зажмурился, прикрыл глаза рукавом. «Призма времени», о которой Кар-Ждон упреждал? Или же… Ну, Четырёхрогий! Он, небось! Какой бы ни хороший, а всё ж демон! Никак им без того, чтоб человеку гадость какую не подпустить. Хотя б по мелочи, но непременно.

Кое-как приподняв обожженные ресницы, Святополк в ужасе отшатнулся. Час от часу не легче! Стоял он, оказывается, на самом краю крутого обрыва, а внизу простиралось глубокое тёмное ущелье. Стены которого покрывала буйная растительность – рдяные гигантские цветы и жирные, острые, словно бритва, листья. «У нас зима на носу, а здесь… что ж за крики там?»

Молодой витязь бросил взгляд в бездну, где разглядел кипящую схватку. Человек бился с чудовищем – помесью грифа и льва. Но монстр – стоил ли он внимания? Вот человек! – это же Уклинстор Бренкс!

– Держись! Держись, Укли! – прокричал Святополк. – Я иду!

Ох, как бы пригодились сейчас кольчужные рукавицы, да что теперь говорить… Надрезал штанину, рванул, ладони обмотал. И – в пропасть!

Так, стать сюда, перехватиться. На уступ, дальше… передо мной открылась бездна… ну, Артимус, как знал! На корень… Скользит, зараза! Шириной она была… ничего, сдюжим, сюда… с глубокий водопад… теперь туда… и я тогда подумал: что же?.. Нет, боги, а, чур! Див! Как там Хынсебен сказал: козий потрох?.. Чего хотите от меня?.. Но я прозрел… точно: потрох!.. Увидел звуки… проклятье! Что ж они так густо растут? И ноги видел я и… Тадж… мор! И руки14. Ух! Всё! Бедные руки!

– Укли! Ты где?!

Но вокруг было пусто. Ни Бренкса, ни чудища. И что? Куда теперь? «Пока никуда», – ответил сам себе князь, потому что из-за утёса показались две гигантские птицы, напоминающие издали ощипанных куриц. Совершая огромные прыжки, они стремительно надвигались, видимо, намереваясь разорвать молодого воина на куски.

«Милые пичуги», – подумалось Святополку. Он отпрыгнул, увернулся от кривых когтей, вскочил на камень, взмахнул мечом (правда, без толку), отпрянул – длинный изогнутый клюв пронёсся мимо. Помянув заячьего бога и «тётку Мару», оттолкнулся от скалы и, потянувшись что было сил, воткнул излюбленную серебряную стрелку в шею одной из «куриц». Птица зашипела, затопталась на месте, а витязь, не теряя времени, бросился вперёд и нанёс разящий удар гюрятовским мечом.

Но вторая «птаха» не дремала. Взмахнув куцыми крыльями, взлетела над князем и тут же с грозным клёкотом низвергнулась вниз. Менее чем в вершке от Святополка вонзился в землю ужасный клюв. А когтистая лапа, мгновенно выброшенная в сторону, угодила воину в бок.

Князь покатился по траве, ударился пренеприятно локтём. Схватившись за один из цветков, подтянулся, встал во весь рост, выставил впереди себя меч. Ощущения были хуже некуда, по всему, справа наливался огромный синяк.

Птица же, склонив голову набок, не моргая, глядела на витязя, как бы удивляясь его прыткости. «Не иначе – сказать что-то желает», – усмехнулся воин, удивляясь тому, что пока не теряет присутствия духа.

Но пауза истекла быстрее, чем бы хотелось. И монстр, хлопая неистово крыльями, с удвоенной яростью набросился на молодого гридника, без промедленья пустив в ход весь свой жуткий арсенал – клюв, когти и крючкообразные шпоры.

– Держись! – донеслось сверху.

Там – в вышине, на фоне сине-алого неба – показалась фигура Гилберта, машущего рукой. Миг спустя гринуэллец устремился вниз. А молодой князь, увидев, что помощь близка, завертел, как мельница во все стороны клинком, чтобы не дозволять чудищу приближаться.

Краем глаза он наблюдал за передвижением графа. Тот торопился, не замечая жестоких порезов. И, благодаря тому, что маршрут он выбрал более пологий, спуск удавался ему даже быстрее, чем сыну Ратибора. И трёх минут хватило Гилберту, чтоб оказаться внизу. Но как только его подошвы коснулись дна…

Исчезло всё – и монстры, и Гилберт, и… Нет, ущелье, пожалуй, всё же осталось прежним. Хотя…

– 7 —

Тяжёлый шлепок сзади заставил воина обернуться.

Да, что же это? Из огня да в кострище? Чудо-юдо какое-то. Такой зверюге ощипанные курицы и в подмётки не сгодятся. Огнедышащий трёглавый дракон! Змей Горыныч! Весена о таких сказывала. И что прикажете с ним делать?

Дракон же, крутанув туда-сюда жабьими головами, приметил воина и, выдохнув клуб пара, пророкотал:

– Человечьим духом пахнет!

«Не врут былины», – подумал с некоторым сожалением Святополк. Он прислонился к скале, утёр со лба пот, поглядел на змея. Пред таким и отступить не зазорно. Но вот куда?! Массивная туша закупоривала выход из оврага, а вверх… Курдуша с два туда взберёшься. Да притом так, чтоб быстро… Значит… эх, один раз помирать – второго не бывать! И, помянув Руевита…

– Эй, лягушка говорящая, – прокричал, задрав голову, витязь. – Языком трепать будешь или драться?

«Горыныч» сощурился.

– Я ж тебя…

– Да знаю! – заорал, перебивая, сын Ратибора. – На одну лапу положишь, второй прихлопнешь. Но не бахвалься! Ты попробуй сперва!

Дракон, видимо поражённый наглостью, склонил одну из голов к витязю, будто пытаясь рассмотреть его получше.

Но Святополк только этого и ждал. И мигом перескочив на загодя присмотренный каменный выступ, со всего маха рубанул мечом. Словно старый крестьянин подрубил мотыгой сорняк! Голова, так беспечно приблизившаяся к молодому воину, отлетела в заросли дрока. А змей, заревев, взвился на дыбы, подняв облако пыли. Огненный вихрь вырвался из пастей чудовища, пронёсся по ущелью. Съёживались от жара и отползали, извиваясь, ожившие, принявшие багрово-сизый оттенок, цветы, а молодой гридник вновь покатился по земле («что-то часто сегодня!» – невольно отметил он), надеясь погасить пламень, охвативший одежду.

«Всё! Задавит гад ползучий, к бесам, если шлёпнется».

Но в этот момент пришло спасенье. Исполинских размеров волк спрыгнул откуда-то сверху и, приземлившись в полусажени от бившегося в судорогах дракона, набросился на него с глухим, леденящим душу рычанием. Словно собака напала на тигра. И на счастье, «собаки», «тигр» был ранен.

Хвост чудовища, увенчанный гигантскими костяными шипами, плёткой просвистел в воздухе, обрушился на нового врага. Но тот лишь прижал уши и ещё яростнее принялся рвать кожу змея, покрытую роговыми пластинами, стремясь скорее добраться до плоти.

Волчьи клыки, как видно, причиняли дракону неимоверную боль. Однако попытки змея стряхнуть противника успеха не возымели. И тогда чудовище, неуклюже подпрыгнув, завалилось на спину, надеясь придавить хищника. Зря! Не ослабевая хватки, волк мигом перескочил на брюхо дракона и продолжил терзать его, вгрызаясь всё глубже.

И здесь Святополк, видя, что внимание змея сосредоточено на сером, в два прыжка приблизился к месту схватки и молниеносными ударами отсёк оставшиеся головы.

Дракон забился в агонии. Из обрубков вырвались бурые фонтаны, накрывая окрестность паром, огнём и тягучим запахом крови. А волк, разжав наконец зубы, скатился в почерневшую от гари траву.

– Прекрасная охота. – Серый с трудом поднялся на ноги. – Но в этом ущелье полно таких же тварей. Эльвой затавренных. Так что, поторопимся. Залезай на меня.

Святополк ухватился за загривок, вскарабкался на зверя. И тот помчался из теснины прочь. Спустя несколько мгновений они вырвались на простор.

– Теперь спускайся, – попросил хищник, и витязь спрыгнул на землю. Волк немедленно принялся зализывать раны, которые почти сразу же зарубцовывались, а молодой гридник поспешил осмотреться.

– Что значит: «затаврённых»? – спросил он.

– Они Королеве Огней принадлежат. И на каждом клеймо стоит – лапка саламандрина. Как звёздочка маленькая. Что он, мол, не дикий какой-то, а вполне домашний.

– Ни Таджмор себе, домашний! – проговорил князь. И, оглянувшись, добавил: – А где мы находимся?

– Ведьмина пустошь, – коротко бросил волк. – Два шага и…

– А отчего она «ведьмина»?

– Просто: ведьмы тут обитают. – Серый оглядел себя, поморщился. – Но мне пора. Будь осторожен.

– Кого благодарить мне? – крикнул вслед молодой воин.

Но волк, наверное, не услышал.

– 8 —

Ведьмина пустошь являла собой довольно унылое зрелище. Кругом одна глина, что вся потрескалась без дождя. И не единой травинки – сколь не смотри! Да и не то – травинки, камней и тех не видать! Точно первобытный безлюдный мир открылся взору.