Япония в меняющемся мире. Идеология. История. Имидж - Василий Элинархович Молодяков

Ответственность или самоцензура?

В чем же причина подобного «единомыслия»? Как мы видим, ни о каком «подчинении диктату властей» здесь не может быть и речи, хотя определенная зависимость от них, конечно, имеется. Дело прежде всего в «самоцензуре», искусство которой доведено в японских СМИ до подлинного совершенства.

Руководители СМИ и большинство журналистов не только не отрицают наличия системы «самоцензуры», восходящей к рубежу XIX–XX вв., но как бы даже гордятся ей. Ничего подобного нет ни в одной из развитых демократических стран, даже в Соединенных Штатах с их пресловутой «политической корректностью», ни тем более в сегодняшней России, где разброс оценок и мнений в ведущих газетах – от «Сегодня» до «Завтра», да простится нам такой каламбур, – показался бы типичному японцу просто шокирующим. Большинство японских газетчиков, которых насчитывается более 20 тыс. человек, отличается коллективизмом и дисциплинированностью, воспитанными у них системой «журналистских клубов» – фактически единственной «связкой» между СМИ и властью. Поэтому о них следует сказать подробнее.

Журналистские клубы появились еще в эпоху Мэйдзи при государственных учреждениях (первый в 1890 г. при парламенте), позднее при политических партиях и общественных организациях. В 1931 г. в Токио был уже 51 такой клуб, а в 1939 г. – 84; сегодня их насчитывается более 400 (и более 1000 по всей стране). Они остаются не только важнейшим связующим звеном между источником информации (прежде всего государственными или парагосударственными структурами) и СМИ, но и действенным средством контроля и унификации информации – процесса, в котором в равной степени охотно участвуют обе стороны.

Разумеется, с течением времени клубы претерпевали различные изменения, но система в целом эволюционировала мало и медленно. Нынешним клубам присущи практически все те же сущностные признаки, что и их мэйдзийским «предкам»: закрытость, а значит, исключительность доступа к источнику информации, корпоративность, «групповое сознание», чувство коллективной ответственности, причем не только перед обществом, но и перед источником информации. Клубы служат той же цели, что и СМИ в целом, а именно «гармонизации» отношений в обществе, поэтому ограничения доступа в них строго мотивированы: там не должно быть «случайных людей» или потенциальных «скандалистов» (по этой причине доступ журналистам коммунистической газеты «Акахата» в большинство клубов закрыт). Почти повсеместно обязательным условием является членство во Всеяпонской ассоциации издателей и редакторов газет или принадлежность к крупнейшим телекомпаниям и двум информационным агентствам – Киодо и Дзидзи. Это несомненный прогресс по сравнению с прошлым, когда клубы были открыты только для самых крупных газет; однако абсолютное большинство журналов до сих пор не имеет в них доступа.

Клубы дают журналистам возможность получать информацию «из первых рук» о деятельности различных учреждений – от парламента и канцелярии премьер-министра до городских полицейских управлений. Причем информацию как официальную, так и конфиденциальную, в ходе так называемых «дружеских бесед». Доступ в клуб – это прежде всего потенциальная возможность участия в «дружеских беседах», информация из которых ценится гораздо выше того, что было сказано на официальном брифинге или напечатано в пресс-релизе. Степень конфиденциальности бывает разной: сказанное информантом можно цитировать и атрибутировать, только цитировать без указания его имени, с эвфемизмом типа «руководящий работник такого-то министерства» или «влиятельный член такой-то фракции» (практика очень распространенная в японских газетах)[92], наконец, только пересказывать своими словами без намека на атрибуцию. Во время некоторых «дружеских бесед» журналистам запрещается не только вести видео– или аудиозапись, но даже делать заметки от руки; после беседы представители конкурирующих газет общими усилиями восстанавливают содержание сказанного и вместе корректируют свои записи, чтобы не допустить искажений (вот и коллективная ответственность!). В этом еще одна причина однообразности новостей в японских газетах.

Клубы регулируют не только содержание, но и синхронность распространения официальной информации. Если время предполагаемого обнародования конкретной новости (допустим, содержания правительственного документа) объявлено заранее, члены абсолютного большинства клубов не имеют права предпринимать самостоятельные усилия, чтобы узнать ее содержание заранее – это серьезнейшее нарушение этики клуба, за которое из него могут исключить не только конкретного виновника, но и всех журналистов проштрафившейся газеты, даже если они не имели к этому никакого отношения. Все отвечают за свою газету или телекомпанию, и компания отвечает за них – перед товарищами по клубу и перед источником информации.

В некоторых случаях между журналистами и тем учреждением, при котором они аккредитованы, заключается формальное соглашение о правилах и сроках распространения (чаще – нераспространения) той или иной информации. Наиболее показательный пример – соглашения между Управлением императорского двора и «придворным» клубом прессы, например, о контроле над фотографиями императорской семьи или о непомеще-нии любых спекуляций на тему будущей наследной принцессы во время сватовства наследных принцев Акихито (нынешний император) в 1956 г. и Нарухито в 1991–1992 гг. Интересно, что в нескольких случаях нарушители сами накладывали на себя своего рода епитимью, обязавшись на какое-то время вообще воздерживаться от освещения событий, связанных с жизнью императорской семьи[93].

Журналы и «журналюги»

Мир японских журналов, в противоположность газетам, отличается пестротой и динамичностью. Одну категорию ежемесячников составляют «высоколобые» журналы для образованного читателя с разносторонними, преимущественно гуманитарными интересами («Тюо корон», «Бунгэй сюндзю», «Сёкун» и др.). Они печатаются на газетной бумаге с малым количеством иллюстраций, по формату и объему больше походя на книги, – это подчеркнуто «серьезное» чтение, потому что на их страницах, как правило, выступают видные политики, ученые, писатели, являющиеся впрочем желанными гостями и в «серьезных» газетах. Подобные издания охотно допускают полемику и часто проводят «круглые столы», пользовавшиеся популярностью еще в довоенные годы. Нередко именно там впервые озвучивается критика в адрес правительства или властей, которую потом могут подхватить (или не подхватить) ежедневная пресса и телевидение.

Другая важная, куда более многочисленная и популярная категория – «полезные» журналы, посвященные компьютерам, поиску работы, домашнему хозяйству, кулинарии, отдыху и т. д. Это – зеркало «общества потребления», но к нашей теме они не имеют отношения, равно как и столь же многочисленные журналы, посвященные бейсболу, гольфу или автомобилям. Сюда же можно отнести молодежные журналы, ориентированные на современную поп-культуру, и как быть с многочисленными эротическими журналами, в официальную статистику печати обычно не попадающими?!

Остается еще одна категория, которую можно назвать «сенсационной» или «скандальной»[94]. Даже большинство читателей «серьезных» газет жаждет сенсаций, причем не обязательно сугубо политического свойства. Здесь любимые темы – финансовые махинации и взятки, бич японской политики и бюрократии, а также личная жизнь знаменитостей. В «серьезные» издания таким материалам хода нет, а «спортивные» газеты в силу ограниченности своих возможностей (темпы и объем издания) могут только «снять пенку». Часть журналов такого