Мартлет и Змей - Олег Яковлев

Рыжеволосый эльф стоял на северо-восточной окраине лагеря, где невысокий холм, заросший потерявшими большую часть листвы вязами и пожухшей осокой, обрывался, почти отвесно уходя вниз. Взгляд его медленно скользил по опустошенной, словно выжженной огнем, еще совсем недавно цветущей земле, что вся в комьях сажи спускалась к черной глади озера и заросшему камышом берегу. Именно тут десять дней тому назад возвышался темный алтарь, когда его силу выпустила на волю чародейка Велланте. Именно здесь, а не на Совете Домов, они бросили вызов правителям Конкра. Сейчас он не испытывал ни угрызений совести, ни страха, ни сожаления – странно было бы ощущать подобное после стольких лет вынашивания так далеко идущих планов. Своими руками он пробудил к жизни то, что эту самую жизнь приемлет лишь в виде отвратительной трапезы, наслаждаясь остывшей плотью. Но их Дом всегда шел своим путем, и те, кто был настолько жесток, чтобы изгнать его предков в мрачный Хоэр, прекрасно знали, что однажды им придется ответить. Ответить за все. Но именно он, а не возомнивший о себе лорд, который всю свою жизнь привык спускать тетивы чужими, а если точнее, его, Неллике, руками, вскоре восстановит справедливость и отомстит.

История Дома Черного Лебедя началась пять сотен лет назад, сразу после Погибельной Смуты. Много крови пролилось в Конкре, многие семьи лишились близких, матери потеряли детей, дети – матерей и отцов, но больше всего погибших было на юге, в тех лесах, что до войны считались благословенными самой Тиеной уголками. Теперь на их месте зияли плеши пожарищ, немногие уцелевшие вековые деревья, утратившие своих сородичей, высились одинокими черными великанами посреди бескрайнего кладбища, в которое превратились вечнозеленые леса южного Конкра. Многие поселения были сожжены дотла и разрушены. Уцелевшие эльфы с семьями и детьми ютились в шатрах и землянках, многие даже не имели возможности обеспечить своих близких едой – почти все плодовые деревья погибли, а дичь большей частью ушла на север. Когда же наступила зима, голод и смерть не хуже, чем в годы войны, прошлись своими серпами по несчастным.

Мертингер, Лорд-Регент Конкра, первые годы правил железной рукой и безжалостно подавлял любое проявление недовольства и новой смуты. В своей власти он опирался на лояльных глав Домов (а нелояльных к тому времени уже не осталось в живых) и прежде всего – на Иньян, лишенную сердца ведьму из Дома Вечного Света. А между тем эти эльфы, эти «предатели» и «мятежники», всего лишь хотели немного еды и теплого крова. На севере и востоке Конкра всего этого было в избытке, но делились им неохотно. Слишком свежа еще была кровь на руках у многих. Когда мечи и копья «драконов» расправились с бунтом, уцелевшие бежали. Но вовсе не на север, где их никто не ждал. Измученные, израненные, голодные, они прошли через занесенные снегом перевалы на юг, в Хоэр. Темный негостеприимный лес принял их, хоть многие и нашли свою смерть под его кронами. Остальные научились в нем жить, стали лучше понимать его враждебную силу и даже обращать ее себе во благо. Они подняли на свою сигну самое ужасное из существ, его населявших. С тех пор на пурпурном стяге распростер свои крылья и слал проклятия ненавистному Конкру кошмарный Черный Лебедь – тот, кто питается еще теплой плотью и остановившимися сердцами, а сам обитает на зыбкой грани между жизнью и смертью.

Взгляд Неллике Остроклюва застыл на черной глади, что скрывалась в повисшей над водой туманной дымке. Выбранное им озеро располагалось в самом сердце древнего леса Утгарта. Оно было не слишком большим – за пару часов можно было без спешки обойти его кругом, – но глубоким, а если учесть ту сущность, что пробила в нем брешь после их ритуала, то и вовсе бездонным. Эльф попытался разглядеть в стелящемся мареве силуэт черной птицы, на мгновение ему даже показалось, что он увидел высоко поднятую изогнутую шею и сверкнувшие красным рубины глаз, точь-в-точь как на старом мозаичном панно в главной приемной зале Карнин-Вэлла, замка Тень Крыльев, но видение тут же исчезло, растворившись в белесой сырости тумана и черноте воды. Ничего, они еще встретятся, он в этом не сомневался.

– Саэгран Неллике, все уже собрались, – раздалось сзади, и Остроклюв нехотя обернулся.

Прибывший страж склонился в поклоне. За его спиной едва можно было заметить теряющиеся среди стволов дубов и вязов шатры из призрачной ткани. Для охотника пришло время проверить свои силки и расставить новые…

В шатер Певчих Птиц саэгран вошел последним. Все кресла здесь уже были заняты, кроме одного, больше напоминавшего насест в виде двух сложенных оперенных крыльев, с узким сиденьем и инструктированными серебром перьями на подлокотниках. Отстегнув плащ и поджав ноги, Остроклюв разместился на этом троне, который к тому же еще и несколько возвышался над остальными. Вообще-то восседать в этом кресле полагалось лорду, но сейчас Неллике явно хотел лишний раз подчеркнуть всем присутствующим, что Найллё Тень Крыльев далеко, а вот он, саэгран, – ближе не бывает.

– Итак…

Неллике обвел взглядом свой Совет. Шестеро старших стражей и одна чародейка расположились на своих креслах-насестах подобным образом, все – его доверенные лица, его командиры. На каждого из них он до недавнего времени полагался как на себя самого.

– Мои верные стражи и, конечно же, прекрасная Велланте, – скупой кивок в сторону сидящей по правую руку фаворитки, – сегодня у меня было несколько причин, чтобы собрать вас.

Певчие Птицы молчали. Остроклюв тем временем придирчиво осматривал каждого, словно мясник, скользящий оценивающим взглядом по лежащим перед ним на столе нарубленным кускам свежего мяса. Мол, та требуха пойдет на суп, эти невзрачные обрезки перемолоть вместе с хрящами, вон из того куска выйдет недурное жаркое, а вот и аппетитный окорок – пожалуй, закоптим. Каждый из его старших стражей был способен на многое, но важнее была специализация, то, в чем другие спасуют, а вот он – преуспеет. Вечно задумчивый с виду Феахе был превосходным «бесшумным» стрелком из лука, коих, может, и немало в эльфийских лесах, но, что важнее, лучник мог научить других стрелять столь же метко и тихо, как и он сам. Приземистый и вечно взирающий на всех исподлобья Рилле считался мастером проникновений. Он привык менять внешность, сливаться с толпой и в совершенстве владел языками: людским, орочьим и Дор-Тегли. Келльне лучше всех знал, как «убедить» в тщетности молчания самого стойкого из пленных, и был хорош в бою на мечах. Высокий и стройный Альвин обладал изворотливым умом, его советы порой приносили пользы не меньше, чем доблесть ала Тарве, этого воплощения бесстрашия и готовности пролить кровь в любой ситуации. А бывший воспитанник храма Тиены, Мелле Молчаливый, был не красноречивее статуи, но когда он извлекал из ножен свои короткие клинки, любые слова уже становились излишними. Он был убийцей, лучшим из тех, которых можно было найти в темных лесах за Кряжем, и Неллике, конечно же, отыскал его. Пришлось применить немало влияния, чтобы прикрыть тянувшийся за этим эльфом шлейф заказных смертей, в том числе очень известных в Хоэре и Конкре фамилий. Что уж говорить о Велланте, чародейка стоила гораздо больше всех остальных вместе взятых. Она была не просто соратницей, а шла с Остроклювом с самого начала его карьеры. Тонкий ум, блестящие магические способности и изумительной красоты тело – что может быть более ценным. Или более опасным…