Лузитанская лира - Автор неизвестен Европейская старинная литература

СТРАХ И ПОКОРНОСТЬ

Решив, что страсть моя — в преддверье краха,Томлюсь, не зная, что мне предпочесть:Покинуть вас? Терпеть обман и лесть?Нет, лучше узел разрубить с размаха!

Но вновь тревожусь: вдруг любовь из прахаВосстанет, надо мной свершая месть?Всегда для чувства в сердце место есть,И, значит, вечно повод есть для страха.

Брожу вслепую, покорясь судьбе —Ведь все равно в любви, в надежде, в смерти,Куда ни ступишь, всюду западня.

Понятен лучше вам, чем сам себе,Я в ваши руки жизнь отдам, поверьте,Но прежде научите жить меня.

ЖЕСТОКОЕ ЛЕКАРСТВО, ИСЦЕЛЯЮЩЕЕ ГОРЕ

Родник смеялся; речки берегаДарили столько зелени и света,Что не способен и смарагд на это;Был лес тенистым, тучными луга.

Но вот роняет слезы ключ; нагаПоляна; речка белым льдом одета;Увяли листья — солнечное летоЗима сменила, высыпав снега.

Увидев, как от лютой непогодыСтрадают ключ, река, деревья, луг,Я радуюсь мучениям природы.

Ужасен жребий мой: поверить вдруг,Что можно облегчить свои невзгодыЗа счет чужих несчастий, бед и мук!

АЛЛЕГОРИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА

На камни выросших из моря скалАррабиды, вздымая брызги роем,Неистовые волны, строй за строем,Обрушил налетевший с юга шквал.

Когда грохочущий разбился валО белый берег, вымытый прибоем,В утесах эхо взвыло диким воем,И в гротах страшный вихрь забушевал.

Рыбак, влюбленный в нимфу безнадежно,Воскликнул, видя буйство океанаИ трепет скал, готовых в бездну пасть:

— Любовью и упорством сдвинуть можноИ горы, отчего же, Далиана,Одну тебя смягчить не в силах страсть?

АПОЛОГ О СМЕРТИ

Смерть, злобствуя, среди людей блуждала.Увы, подобны зрячие слепцу!Старик, столкнувшись с ней лицом к лицу,Не видел хищного ее оскала.

А юноше, тому и дела малоДо будущего: невдомек глупцу,Что неизбежно жизнь придет к концу…И всех их Смерть перстом пересчитала.

А после выстрелила наугад,Глаза зажмурив. «До чего нелепыТвои злодейства!» — вслед я крикнул ей.

«Таков закон, — взглянув на миг назад,Ответила она, — раз люди слепы,Вслепую поражаю я людей».

ЖИЗНЬ — КОМЕДИЯ

Чур, чур меня! Смотрю вокруг с опаской:Невежество, Умом назвавшись, вмигБолтливый распустило свой язык —И люди сбиты с толку вздорной сказкой;

Распутство, спрятавшееся под маской,Мир принимать за Нравственность привык;Слывет Радушьем Злоба, черный ликСлегка подкрасившая белой краской.

С троянцами, поверившими в ложь,Расправились наперсники Паллады[99]:Наивность не доводит до добра.

Жизнь — как театр, в ней правды ни на грош!Пусть простаки обманываться рады,Но мне давно ясна ее игра.

СМУТНЫЙ МИР

Есть множество нехоженых дорог,Чтобы достичь желанного порога;И есть одна, известная дорога,Протоптанная тысячами ног.

Пойти по ней? Но горестный урокЛюдских невзгод предупреждает строго:Неторных троп опаснее намногоПуть, что на вид удобен и широк.

Я полон страха — каждую минутуПодстерегает странника беда.Быть может, не искать пути к приюту?

Земной стезей не выйдешь никуда:Мир смутен и рождает в сердце смуту.Лишь в небе — путеводная звезда.

Виоланте до Сеу

© Перевод И. Чежегова

ДЕСИМЫ

О сердце! Есть предел печали,Предел страданьям должен быть…Обид, что мы с тобой познали,Не в силах боле я сносить.Довольно мук мы испытали:Давно уж пыткой стала страсть…Не дай же вновь мне в плен попастьК меня презревшему тирану,И душу вновь предать обману,А жизнь любви предать во власть.

От сей угрозы спасена,Как я свободе буду рада!Любовь — не дар и не награда,Страшней, чем казнь, для нас она.О сердце, без тебя, одна,Не справлюсь я с такой напастью:И пусть, не совладав со страстью,Меня ты ввергнуло в беду,Я знаю, что всегда найдуВ тебе я друга по несчастью.

Он стал холодным изваяньем,Тот, с кем меня связало ты:Сменились клятвы и мечтыПрезреньем, скукой и молчаньем.О, положи конец страданьям,Иль нас они убьют с тобой…Но, коль мне суждено судьбойМоей любовью быть убитой,Пусть женщиной умру забытой,А не презренною рабой!

«Бояться смерти — общего удела…» 

Бояться смерти — общего уделаДля всех живых, кто населяет свет,—Естественно, но все ж наносит вредСей страх здоровью и души и тела.

Воображать, едва ты заболела,Себя на смертном ложе в цвете летК чему? И позволенье и запретСмешны для смерти, коль она приспела.

Не встречу одобренья у того,Кто, веселясь у смертного порога,Не должен никому и ничего.

Моя ж, господь, оправдана тревога:Ведь смерти я боюсь лишь оттого,Что жизни я еще должна так много!

«Вы — чародей, сознайтесь, а иначе…» 

Автору книги, названной «Скорбные песни о страстях господа нашего Иисуса Христа»

Вы — чародей, сознайтесь, а иначеКак вы смогли бы, с помощью какихИскусных средств в творениях своихДостичь столь ослепительной удачи?

Но нет, смог редкий ум ваш и тем пачеВаш редкий дар достичь высот таких:Здесь скорбный плач закован в звучный стихИ скорбный стих звучит в искусном плаче.

Скорбите в песнях! Блеска звучных фразДовольно, чтоб прославить вас по праву;Творцу ж достанет скорби без прикрас.

И пойте в скорби! Труд ваш не в забаву:Скорбь милостью небес одарит вас,А песни вам дадут земную славу.

Мария де Сеу

© Перевод И. Чежегова

НАРЦИСС

В себя влюбившись, красоту своюНарцисс пожертвовал ручью.Нарциссам нынешним судьба далаВозможность всласть глядеться в зеркала.Мужчине, что навеки приковалСвой взор к поверхности зеркал,—Ему возлюбленная не нужна;Ее заменит зеркало любое:Пусть обнимается с самим собою!При этом я замечу все же:Мужчине быть цветком — негоже;Чтоб жизнь его не обернулась фарсом,Пусть будет не Нарциссом он, а Марсом.

Педро Антонио Коррейя Гарсан

© Перевод В. Резниченко

«Утеха мандарина и брамана…»

Утеха мандарина и брамана —Над светлым чаем вьющийся дымок,Пиленый сахар — снежный искр поток,Блеск молока, налитого из жбана;

На углях хлеб поджарился румяно,Лоснится масла желтого брусок,И Ганимед, собрав подруг в кружок[100],За девами ухаживает рьяно.

Готово угощение. Спеши,Сарменто, к нам — за стол садиться надо!Нас шутками своими посмеши!

Ни мрак, ни дождь, ни ветер не преградаДля тех, кто веселится от души.Пусть ночь темна — у нас в сердцах отрада.

«Храм Януса, где войны и раздоры…»[101]

Франсиско Жозе Фрейре — с просьбой прислать испанского табаку