Приключения Снежного короля - Ирина Аркадьевна Алхимова

— Иногда мне приходится пользоваться услугами камердинера, хотя в основном я справляюсь самостоятельно. По-моему, ты тянешь время, Веран, нарочно стараешься отвлечь меня от цели визита.

— А вдруг мне не понравится то, что ты хочешь сообщить?

Рейнар снова на секунду задумался.

— Зная тебя, не могу исключить такую возможность.

— Ладно, говори уже, я ко всему готова.

Не факт… Король завладел левой рукой Сандрин, приложился к ней поцелуем, а потом надел на безымянный палец широкое кольцо, усыпанное бледно-голубыми бриллиантами. Даже при неярком освещении камни горели холодным магическим огнем, от них невозможно было отвести глаз.

— Какая роскошь, Рейн! Что это … прощальный подарок?

Едва заметная дрожь в голосе любимой женщины заставила сердце Рейнара пропустить удар. Одно из двух, либо Сандрин излишне подозрительна, либо он совершенно не умеет выражать свои чувства.

— Это не подарок, а предложение, дорогая. Я только что попросил у герцога Крэнбрука твоей руки.

Конечно, Рейнар предполагал, что предложение руки и сердца может не обрадовать Сандрин, но такой категоричной реакции все же не ожидал. Она наотрез отказалась становиться королевой, мотивируя это тем, что еще не успела почувствовать себя маркизой и герцогской дочерью. «Это уже слишком!» — таким был ее главный аргумент, и Рейнар похвалил себя за то, что не стал проводить церемонию обручения при большом стечении народа, как намеревался вначале. Сандрин по-настоящему ненавидела сюрпризы.

Они препирались до рассвета, но переубедить упрямую невесту Рейнару так и не удалось. Под конец он уже просто слушал и размышлял, кого Сандрин пытается убедить в невозможности занять высокое положение, его или саму себя. Слабую надежду на счастливое завершение неудачной помолвки вселяло только одно обстоятельство: девушка так и не сняла с пальца обручальное кольцо.

Последние несколько дней неотложные дела занимали большую часть суток, на сон королю оставалось три, от силы четыре часа. Поначалу он пытался выкроить хоть немного времени для визитов в замок Эрендал, но потом решил взять паузу в бесконечных спорах с Сандрин. Рейнару начало казаться, что строптивая невеста нарочно склоняет его к уговорам, словно ждет какого-то знака, который заставит ее передумать. И пока он терялся в догадках о смысле этого магического аргумента, все оставалось по-прежнему.

Озарение снизошло на короля в разгар рабочей встречи с главами соседних государств и произвело эффект разорвавшейся бомбы. Как же он умудрился упустить из виду самое главное?! Рейнар едва дождался вечера. Его мучил страх, что Сандрин устанет ждать, незаметно ускользнет из замка и растворится в морозном воздухе, как в самую первую их встречу. Оставшись, наконец, один в своих апартаментах, король избавился от официального костюма и задействовал матрицу.

Аккуратно разобранная постель оказалась пуста, в ванной никого не было, все вещи находились на своих местах. Комната выглядела покинутой, но Рейнар решил, что панике поддаваться рано. Агент Веран умела присутствовать в помещении, практически не изменяя его обстановки. В глубине дома старинные часы пробили полночь, герцог наверняка еще работает в своем кабинете. Но где сейчас может быть Сандрин? Рейнар вновь задействовал матрицу и доверился чувству.

Замок Эрендал только с виду казался пережитком далекого прошлого, внутри это был комфортный современный дом, в котором камины топились исключительно для придания уюта. Отец нынешнего герцога перестроил старые винные подвалы и превратил их в маленький тропический рай в самом сердце холодных северных гор. Выложенный бирюзовой плиткой бассейн своей формой напоминал морскую лагуну, его окружали пышные южные растения, высаженные в аутентичный грунт, изящные столики и удобные лежанки. Потолочное освещение воспроизводило полный суточный цикл с настоящими рассветами, закатами, ночным звездным небом, солнечными и пасмурными днями.

В детстве Рейнар проводил здесь все свободное от учебы время, а иногда даже засыпал на мягком диванчике, накрывшись еще влажным полотенцем. Позже они с братом устраивали в бассейне вечеринки для университетских друзей и соревнования по прыжкам с трамплина… Рейнар не посещал домашний оазис уже лет десять, с тех пор как взвалил на свои плечи полновесное бремя королевских обязанностей. Лагуна оказалась немного меньше, чем он помнил, но очарование этого места никуда не ушло.

Над слабо подсвеченной водной гладью, так же, как и за стенами замка, царствовала ночь.

— В Восточной башне Эрендала есть зимний сад с настоящими фруктовыми деревьями, а твоя мама всегда просила накрыть завтрак именно здесь, у бассейна. Герцог рассказывал, что чувствовал себя довольно глупо, сидя на пляже в парадном мундире.

— Ты пришел сюда глубокой ночью, чтобы рассказать еще одну семейную историю?

Голос раздался из олеандровых зарослей, и Рейнар улыбнулся в темноте. Его уловка сработала, Сандрин обнаружила себя.

— Пришел, потому что соскучился. Вот уже какое-то время я испытываю неодолимую потребность постоянно видеть тебя, вдыхать твой запах, слушать твой голос, прикасаться к тебе. Притяжение возникло сразу, но поначалу я боролся с ним, меня, как и тебя, с детства учили все подвергать сомнению. Но чем дольше я сомневался, тем сильнее росла привязанность, а потом она превратилась в нечто большее. В желание поделиться наболевшим, обсудить общие дела, проспать всю ночь в одной постели, зачать ребенка… — Рейнар отодвинул в сторону плеть цветущей лианы и опустился на колени рядом с легким плетеным креслом, в котором сидела Сандрин. — Все это случилось со мной задолго до того, как мы узнали о твоем происхождении. Я влюбился в агента Веран, а не в маркизу Честермер и не хочу, чтобы ты внезапно перевоплотилась в знатную даму, перестала быть собой. Если бы не твои замечательные профессиональные навыки, я, возможно, до сих пор жил без воспоминаний, не имея ни прошлого, ни будущего. Ты сумела вытащить меня из стольких передряг, что всех и не упомнишь. Страшно подумать, а ведь Берни Штох мог поручить мое похищение другому агенту!

Король Анкалима улыбался не часто, но каждую его улыбку Сандрин хотелось законсервировать, чтобы потом любоваться ею вдали от посторонних глаз. А еще припрятать на черный день его стоны и вздохи, и этот короткий вскрик, который означал, что он