Доверено флоту - Николай Кулаков

К памятным дням 30-31 октября я еще вернусь, а сейчас необходимо небольшое отступление.

События, о которых мне предстоит рассказывать дальше, связаны с неширокой полосой крымской земли, примыкающей к Севастополю с севера, востока и юга, земли неровной, сильно пересеченной, а местами и гористой, где существовала к тому времени определенная система полевых укреплений. Без них не удалось бы остановить ринувшегося к Севастополю врага. Эти оборонительные рубежи имели свою историю, и ее нельзя не вспомнить.

До второй мировой войны вопрос об обороне главной базы флота с суши не возникал. Тогдашние наши представления о будущей войне исключали возможность подхода противника к Севастополю через Перекоп. Считалось вероятным лишь отражение неприятельских морских десантов на побережье, что возлагалось на сухопутные войска, кроме участков, прилегающих к военно-морским базам, за которые отвечал флот. Под Севастополем в наш участок противодесантной обороны входила береговая черта от Качи на севере до мыса Сарыч на юге.

Потом стало очевидным, что надо быть готовым к отражению также и воздушных десантов. Они могли быть выброшены в сухопутных тылах Севастополя. А это означало, что нужны и обычные полевые укрепления: крупный воздушный десант - те же наземные войска, хотя и с меньшим (говорю о том времени) количеством техники.

Как уже отмечалось, в начале 1941 года комиссия специалистов во главе с генерал-майором береговой службы П. А. Моргуновым приступила под Севастополем к рекогносцировке местности. Затем предложения комиссии о расположении оборонительных рубежей проверялись в ходе учений с фактической высадкой воздушного десанта. Однако сами фортификационные работы в силу ряда обстоятельств откладывались и начались лишь во время войны - 3 июля. [128]

Причем на первых порах задача виделась, как и раньше, прежде всего в том, чтобы защитить главную базу флота от возможного воздушного десанта. На строительство укреплений ежедневно выходило полторы тысячи бойцов гарнизона и более трех тысяч жителей Севастополя и окрестных селений.

Сооружались два оборонительных рубежа. 35-километровый главный начинался от устья реки Качи и снова выходил к морю у Балаклавы, огибая Севастополь на расстоянии 8-12 километров от его окраин. Следовало бы проложить основной рубеж дальше от города, вопрос об этом возникал, однако тогда очень возросла бы общая его протяженность, и расчеты показывали, что работы такого масштаба нам быстро не осилить. Глубина этого рубежа составляла сперва всего 200-300 метров, но впоследствии была значительно увеличена. Позади главного оборудовался 19-километровый тыловой рубеж - от устья Бельбека до Стрелецкой бухты, предназначенный главным образом на случай высадки воздушного десанта на ближайших подступах к городу.

В сентябре, когда возникла реальная угроза прорыва врага в Крым, Военный совет решил усилить севастопольскую систему укреплений дополнительным, передовым рубежом. А поскольку на его строительство могло не хватить времени, выделили как первоочередную задачу создание впереди главного рубежа, в 15-17 километрах от города, четырех узлов обороны, которые мы тогда, очевидно не совсем точно, называли опорными пунктами, - Аранчийского, Дуванкойского, Черкез-Керменского и Чоргуньского, Они должны были прикрывать важнейшие дороги и проходимые для танков долины.

К октябрю строительство главного и тылового рубежей было в основном закончено - вырыты окопы, ходы сообщения, землянки, противотанковые рвы, протянуты проволочные заграждения, поставлены огневые точки, оборудованы командные пункты. Завершить работы на передовом рубеже не удалось и в течение октября. Но то, что успели там сделать, весьма пригодилось. Опорные пункты с их огневыми средствами, минными полями и другими заграждениями, особенно Дуванкойский и Черкез-Керменский, сыграли немаловажную роль в первых боях под Севастополем.

На всех трех оборонительных рубежах стояло около 80 артиллерийских дотов с морскими орудиями калибром от 45 до 100 миллиметров и свыше 230 пулеметных дотов [129] и дзотов. Система полевых укреплений прикрывалась береговой артиллерией. В районе главной базы имелось 13 береговых батарей, и все они (предназначавшиеся вообще-то для отражения морского противника) были еще в мирное время подготовлены к ведению огня по наземным целям. Самыми мощными и дальнобойными являлись 30-я и 35-я батареи, вооруженные каждая четырьмя 305-миллиметровыми - «линкоровскими» - орудиями. По существу, это были двухбашенные береговые форты, вросшие глубоко в землю, защищенные толстой броней.

Серьезную огневую силу представляли собой также 47 зенитных батарей (160 орудий среднего калибра и 34 - малого). Зенитчики Севастополя, имевшие уже большой опыт отражения воздушных атак, были готовы применить свое оружие против танков и пехоты. Скажу сразу, что именно так потребовалось использовать в первые же дни Севастопольской обороны три четверти зенитных батарей.

И конечно же не в последнюю очередь рассчитывали мы на корабельную артиллерию. Одесский опыт показал, насколько эффективно способна она вести огонь по целям на суше.

Что касается поддержки и прикрытия войск с воздуха, то тут наши возможности сократились: флотскую авиацию, пользовавшуюся аэродромами в глубине Крыма, пришлось перебазировать на Кавказ. В Севастополе была оставлена авиагруппа, возглавляемая полковником Г. Г. Дзюбой и полковым комиссаром Б. Е. Михайловым, - полсотни колесных самолетов, главным образом истребителей (больше не мог обслуживать маленький аэродром на мысе Херсонес), и три десятка легких гидросамолетов, имевших базу в Северной бухте.

Когда враг подступил к Севастополю, сухопутные рубежи, о которых я рассказал, занимали около 23 тысяч бойцов-моряков. А всего три дня назад их было здесь вдвое меньше.

Вовремя подоспела с Кавказа 8-я бригада морской пехоты, насчитывавшая почти четыре тысячи штыков (правда, пока без полевой артиллерии и с очень небольшим количеством пулеметов). В ночь на 31 октября она была выведена на позиции в долине Бельбека и на примыкающих к ней высотах. И в течение ряда очень напряженных дней бригада полковника Вильшанского являлась самой крупно?! под Севастополем сухопутной силой. [130]

Остальными частями были местный стрелковый полк, возглавляемый подполковником Н. А. Барановым и батальонным комиссаром В. Ф. Рогачевым, 2-й и 3-й Черноморские полки морской пехоты, во главе которых соответственно были майор Н. Н. Таран и батальонный комиссар В. А. Тарабарин, подполковник В. Н. Затылкин и старший политрук М. П. Малышев, и более десятка отдельных батальонов, только что сформированных.

Вооружение последних оставляло желать лучшего. Не хватало даже винтовок, и у некоторых бойцов единственным личным оружием являлись гранаты или бутылки с горючей смесью. А автоматов тогда было еще так мало, что их поштучно распределял между частями Военный совет флота.

Но морякам, встававшим на защиту Севастополя, не занимать было высокого боевого духа. Всюду, где доводилось встречаться с морскими пехотинцами, я чувствовал, как рвутся эти люди в бой. Они клялись, что сумеют постоять за Севастополь.

Вместе с тем уже по опыту Одессы мы понимали: морякам в первое время будет недоставать навыков боевых действий на суше. Так это и случалось: многие краснофлотцы не умели окапываться и маскироваться, а кое-кто даже пренебрегал этим, предпочитая ходить в контратаки в полный рост, стрелять по врагу лишь с близкого расстояния и т. д. Чтобы избежать излишних потерь, сразу же было организовано обучение морских пехотинцев. Неоценимую помощь командирам оказывали политорганы, комиссары и партийные организации. Они остро ставили вопрос о дисциплине маскировки, о недопустимости беспечности, показного лихачества. Перед моряками выступали бывалые пехотинцы, знатоки общевойсковой тактики.

Уже в первые дни обороны Севастополя на его рубежах появилась популярная брошюра «Учись воевать на суше», изданная политуправлением флота. Инициативу в этом направлении проявила газета «Красный черноморец». Она начала печатать методические статьи - их было опубликовано свыше сорока. Назову заголовки лишь некоторых из них: «Бой мелких подразделений в горах», «Разведка в горно-лесистой местности», «Отделение в обороне», «Как обезвредить автоматчика», «Какой должна быть пулеметная ячейка». Были изданы листовки о борьбе с вражескими танками.

По указанию армейского комиссара 2 ранга И. В. Рогова политуправление Черноморского флота издало специальную [131] директиву. В ней был дан анализ партийно-политической работы за первые месяцы войны и определялись конкретные задачи комиссаров, политорганов, партийных и комсомольских организаций в условиях обороны Севастополя. Внимание обращалось на развитие у воинов непоколебимой стойкости и боевой активности в обороне, верности военной присяге, славным традициям армии и флота. Директива требовала от каждого политработника, коммуниста и комсомольца максимального напряжения сил, личного примера в бою.