В любви и боли. Прелюдия - Евгения Владон

Жаль мы не приспособлены к автоматическому выбору правильных действий и не видим наперёд последствия всех наших промахов и ошибочных решений. Хотя… кто его знает? Если бы я что-то тогда и предвидела или даже чувствовала на интуитивном уровне, где гарантия, что я поступила бы как-то иначе, пошла бы иным путём или выбрала иную тактику поведения?

Только, как бы это ни смешно звучало и как бы мы не старались себя контролировать, то что однажды в нас просыпается едва ли возможно как-то удержать в себе и уж тем более задавить насильно. Да, следить за некоторыми своими действами вполне ещё реально и даже за мимикой лица, а вот за тем что говоришь и как – здесь, увы, появляются некоторые сложности. Поскольку сдерживать внутреннюю атаку совершенно нежданных чувств становится всё тяжелее и проблематичнее. А в какой-то момент, вообще не замечаешь, когда вдруг просто отдаёшься их воздействию и едва не полностью отпускаешь себя под их беспредельное самоуправство.

Хорошо, что всё это происходило на фоне любимой работы. Если бы не она, даже не представляю, как бы пережила тот невообразимо волнительный день. По сути, она всегда являлась моей родной стихией, в которую можно было погрузиться с головой, со всеми мыслями и эмоциями, забывая о прежних предрассудках, постоянном самоконтроле и внутреннем перенапряжении. Два течения, которые переплетались друг с другом, создавая столь необходимую для безграничного творчества волну – зарождающиеся чувства новой связи и искренняя страсть к делу всей твоей жизни.

Тот вечер действительно стал для меня неоценимым опытом практически во всём, что касалось и моей дальнейшей профессиональной деятельности, и моего нового взгляда на происходящее. Каким бы гением и исключительным специалистом ты ни был в своей области, без нужного настроя и полного погружения во все процессы выбранного тобою поприща, никакая, даже самая любимая тобою работа никогда не принесёт ожидаемых результатов и стопроцентного удовлетворения. Сомневаюсь, чтобы Дэниэл мог хотя бы частично догадываться о том, насколько он мне тогда помог, впрочем, как и в будущем. Да и кто знает наверняка? Если бы я не испытывала к нему в те минуты вообще ничего, кроме профессионального интереса, не думаю, что сумела бы получить в копилку личных знаний ни нового видения реальности, ни нового восприятия привычных вещей в привычной реальности.

Он был не просто моей первой фотомоделью и, так называемым, наглядным предметом изучения человеческой анатомии в пределах моей дипломной работы – он стал моим первым мужчиной буквально во всём (первый секс-опыт я вычеркнула из памяти чуть позднее и без какого-либо сожаления, как такового, будто его у меня и в помине никогда не было). Мой первый в жизни взрослый мужчина, самый близкий друг, какой только может существовать, незаменимый помощник… единственный в своём роде учитель… Да, я могу и дальше убеждать себя в том, что его притягательная внешность сыграла не последнюю (а может даже и главную) роль в нашем знакомстве. Но чего стоит красивый фантик из дорогостоящей обёртки без действительно самого ценного – без внутреннего содержания?

В тот день я, конечно же и не догадывалась, какая же начинка скрывалась под толстым слоем сладкого с горчинкой чёрного шоколада. Но стоило лишь однажды слегка надкусить и распробовать – как предыдущий интерес тут же возрос до пугающих масштабов, а жажда получить хотя бы ещё один аппетитный кусочек перешла в одержимую манию.

Дабы не забегать далеко вперёд, скажу, что в тот вечер в студии между нами ничего такого не произошло. Вернее, ни я, ни тем более Дэн, вообще никто из нас не сделал ни единой попытки приблизиться один к другому, так сказать, переступив черту допустимого и дозволенного. Да и хотела ли я этого в принципе? Скорее старалась всеми известными мне способами задавить в себе любую вспышку и даже мысль о возможном влечении к этому человеку, поскольку я не видела ни по выражению его лица, ни по взгляду и каким-то отличительным движениям-жестам его ответной симпатии к себе или хотя бы той же заинтересованности моей персоной. Хоть какой-нибудь маломальской, отвечающей самоуверенным прогнозам Сэм хотя бы процентов на пять. Признаюсь, последнее меня малость дезориентировало и сбивало с толку.

Если Саманта ошиблась (а мне почему-то казалось, что она промахнулась тогда не то что мимо, а попросту выстрелила в противоположную от мишени сторону), тогда что на самом деле его привело в нашу мастерскую уже второй раз подряд? Уж явно не чувство братской любви истинного христианина, помешанного на взаимопомощи и безвозмездной благотворительности. Хотя, не могу не признаться, мне было крайне приятно получать от него любую физическую услугу, если таковая требовалась в тот или иной момент во время подготовки предстоящей фотосессии. И, да, мне почему-то это безумно нравилось. Нравилось, что он помогал мне не через нехочу или якобы оказывая мне величайшую подачку, а именно по личной инициативе, внимательно прислушиваясь ко всему, что я говорила и о чём просила. Причём создавалось ощущение, будто для него это не впервой и ему нисколько ни в напряг что-то для меня сделать, достаточно лишь попросить. Так что вся эта его компанейская непосредственность с ненавязчивой естественностью в поведении – подкупили меня тогда окончательно и бесповоротно. Всего полчаса непринуждённого общения, и мне действительно начало казаться, что я знаю его далеко не первый день, а то и год.

-…Так что же ты делал на территории колледжа? Ты же вроде как давно не студент. Я права или я права? – молодца, Эл, потом не забудь спросить, как зовут его маму.

- Да…просто искал одного человека. Нужно было с ним сильно встретиться.

Сил Дэниэла оказалось достаточно, чтобы с их помощью без лишних проблем и заминок вырулить камин на нужное место. Я с тайным восхищением следила за его движениями, стараясь гнать от себя мысли иного содержания, например, о том, что он ещё мог бы сделать этими проворными руками.