Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

отстроить свои дома заново. По Виа Марис, старинной римской дороге из Каира в Дамаск, или тому, что от нее осталось, направляясь вглубь материка, путешественники за день добрались до Ар-Рамлаха – столицы провинции. Треть города, включая прославленную мечеть из белого мрамора, была полностью разрушена, а жители временно ушли из уцелевшей части. (В 1068 году Ар-Рамлах пережил другое землетрясение, от которого уже никогда не восстановился.) Строительство шло медленно даже для богатых жителей, и если под крышей места не находилось, путешественники ставили шатры среди руин. Любой деревенский житель, схвативший изогнутый кинжал и позарившийся на роскошные товары и удобства византийского каравана и его праздных путников, отдыхающих у костров, отводил глаза и убегал, как крыса, под пристальным взглядом вооруженных топорами стражников и их свирепого светловолосого вожака. Харальд был не в том настроении, чтобы терпеть воров. Быть личным стражем вышестоящих, особенно женщин, ему еще не приходилось. Как принц он сам был под охраной двух стражников. Как солдат он привык забирать себе всё что хотел. Как мужчина он редко встречал женщин, не готовых повиноваться ему по первому слову. Сдержанность была не в характере такого воина, как он.

Также вполне возможно, что накануне прибытия в святая святых всего христианского мира императорские посланники лежали с открытыми глазами и слушали, как норвежец со своими людьми совсем рядом обходит расставленные на песке палатки, и мысли некоторых из них тоже не были кристально чистыми.

Чтобы добраться из Ар-Рамлаха в Иерусалим, требовался еще один дневной переход, а также подъем на полмили вверх над уровнем моря. Выступив в путь на рассвете, к полудню путешественники пересекли пик, который крестоносцы назвали Маунтджой, где в настоящее время вокруг могилы пророка Самуила стоит деревня Западного Берега Наби-Самвил, построенная византийцами в те времена, когда эти края были частью империи. С этого удачного наблюдательного пункта паломники впервые взглянули на стены и холмы Святого города, находящегося примерно в трех лигах, или семи милях (11,3 км) к югу. Подобно крестоносцам, самые набожные из христиан, несомненно, пали на колени в религиозном экстазе. Некоторые из их скандинавских стражников, однако, наверняка вспомнили своих не таких уж далеких предков, которые поклонялись другому Богу-отцу, и быть может, стражники даже носили на шее амулеты в виде молота Тора, стилизованные под кресты. Увидев возвышающиеся вдалеке мусульманские минареты, они вопрошали, кто же на них смотрел сверху – Яхве, или Аллах, или Один, – и их можно понять.

Отсюда дорога была усеяна алтарями, крестами и придорожными камнями с указанием мест поклонения: Анафоф, место рождения пророка Иеремии; Эйн Карем, где Дева Мария посетила Елизавету, мать Иоанна Крестителя; Эммаус, где воскресший Господь явился двум своим ученикам на пути в Эммаус к вечеру того дня, когда Иисус воскрес и явился Марии Магдалине. Каждый шаг, который совершали паломники, они делали по дороге, по которой некогда ступали святые.

В конце дня процессия добралась до Яффских ворот, или Ворот паломников, в западной части города. Над ними возвышались стены Цитадели и Башни Давида, которые византийцы по ошибке называли руинами дворца короля Ирода, построенного в римскую эпоху. (Сейчас трудно сказать, как выглядел дворец Ирода в 1037 году, поскольку он уже был разрушен и перестроен как минимум однажды и будет разрушен снова, так что сегодня от него осталась только башня.) После двухдневного похода путешественники, должно быть, отложили посещение святых мест на утро. Сарацинский наместник Ануштакин ад-Дизбари обычно управлял Сирией из Дамаска. При этом независимо от того, заслуживало прибытие византийцев в Иерусалим его личного присутствия или нет, прислужники и представители – возможно, Фатх аль-Кали, в прошлом солдат-невольник, который управлял городом по крайней мере до 1030 года – от его имени сделали всё возможное, чтобы новоприбывшим были оказаны все почести в арабских традициях хлебосольного гостеприимства. В качестве обычного приветствия обитатели пустынь даже совершенно незнакомым людям по сей день преподносят прохладный фруктовый напиток sharab и уверение в том, что гость прибыл в край изобилия, независимо от того, насколько бедна принимающая сторона: «Ahlan wa sahlan» – короткий способ сказать: «Ты сошел к своему собственному народу и ступил [из пустыни] на равнины».

В роли командира стражников Харальд наверняка посетил приветственный пир, и, будучи принцем с далекого Севера (несмотря на то что в «Гнилой коже» утверждается, что он там был под псевдонимом Нордбрикт, византийские источники указывают, что спустя несколько лет императорской службы его настоящий статус уже ни для кого не был тайной), он даже получил место за столом. Еще в Анатолии он познакомился с арабской кухней, но на государственном приеме наверняка в избытке подавали такие лакомства, которые мало кто из скандинавов пробовал.

Сохранилось множество арабских кулинарных книг, составленных в Средние века. На традиционный обед различные блюда подавали в изобилии. Во-первых, до сорока видов мезе – закусок (hors d’oeuvres): орехи или сушеные семена, овощи и фрукты, сыры и салаты, угорь и осьминог, костный мозг и печень, всё это запивали лакричным араком, «львиным молоком», дистиллированным из винограда и анисового масла, прозрачным, а после смешивания с водой – матово-белым. (Будучи исмаилитской сектой, Фатимиды осуждали, но не запрещали алкоголь.)

После закусок шли основные блюда. Быть может, тарида – бульон с хлебными сухарями, заправленный яйцом или костным мозгом. Бараньи ребрышки, куриные или говяжьи кебабы. Может быть, bazmaward, сырные сэндвичи с орехами, грибами и яйцами. Sikbaj, томленное в уксусе мясо ягненка, которое к столу подается холодным. Ливанское вино. Харисса, которая сегодня представляет собой пастообразный соус из острых перцев, популярный в Северной Африке, в Средние века готовилась из тушеного мяса с цельнозерновой пшеницей и маслом, всё это взбитое до состояния пикантной каши. И снова арак. Buraniyya, нарезанный пластинами баклажан, жаренный с чесноком, тмином и соевым соусом. Шираз – вино из Персии. Бурри, забродивший ячменный соус. Kamakh ahmar – разновидность паштета из соленого сыра с плесенью неудачного красно-коричневого цвета и с виду напоминающего лошадиный навоз. Крепкий арабский кофе и чай. Миндаль в сахарной глазури, конфеты и соленья. И еще больше арака.

В качестве развлечения, вызвавшего больше интереса у мужчин, чем у высокородных дам, – балади в исполнении экзотических арабских девушек, традиционный египетский танец (но в скромном традиционном платье с длинными рукавами; открывающие живот топы с бюстгальтерами