Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

и шаровары, в которых выступают современные танцовщицы, были изобретены в конце 1800-х годов для услады викторианской публики). Для развлечения предлагалась также восточная настольная игра, только набиравшая популярность в южной Европе, которую персы называли шатрандж. Доска восемь на восемь полей из черно-белых квадратов, расположенных в шахматном порядке, с фигурками, символизирующими пехоту, кавалерию, слонов, колесницы и даже королевскую чету – каждой фигурке предписывались определенные ходы – предоставляла возможность обычному воину поиграть в стратига, и эта игра наверняка понравилась Харальду. Пройдет еще не меньше сотни лет, прежде чем шатрандж превратится в современные шахматы.

Всё это время переводчики предупреждали гостей, что не есть и даже отказываться от предложенного, даже когда наелся, – выражение неуважения к хозяевам. Поскольку по всем правилам гостеприимства лучшие лакомства всегда оставляли для гостей, то среди прочего византийцам должны были предложить овечьи глаза.

У арабов глаза принято съедать целиком. Когда их раскусываешь, они похрустывают (их не едят сырыми), а внутри они немного тягучие, лопающиеся, наполненные желеобразной жидкостью. Если их и предложили Харальду, то трудно поверить, что он не принял вызова и не съел несколько хотя бы для того, чтобы впечатлить хозяев и вверенных его охране женщин. В конце концов, будучи норвежцем, ему было не привыкать употреблять в пищу то, что на него смотрело. Одним из праздничных норвежских блюд является смалахове (smalehovud) – отварная половина овечьей головы. Исландцы его называли свид (svid), и в пищу употреблялась целая половина морды, включая щечку, ухо, нос и глаз. (Кроме мозга – исландцы останавливались, когда дело доходило до мозга.)

Однако Харальд или хотя бы Халльдор и Ульв могли похвастать и другими кулинарными подвигами. Исландское блюдо хакарль представляло собой выпотрошенную акулу, закопанную в землю на несколько недель перед употреблением в пищу. Один только запах у новичков вызывает рвотный рефлекс. Исландцы едят это мясо небольшими кубиками в качестве испытания на силу характера.

За такими рассказами, кушаньями и напитками враги становились друзьями. Воины снежного Севера, морские народы и кочевники пустынь делили хлеб и соль. На «ас-саляму алейкум» («мир вам») отвечали «ва-алейкуму салам» («и вам мир»). В деталях о приеме, конечно, неизвестно, но мы знаем наверняка, что договор между державой и халифатом был заключен и скреплен надежной печатью.

Независимо от того, принимал Харальд участие в торжестве или нет, голова у него наверняка кружилась, и не только от выпитого арака, когда он улегся спать. Прошло всего несколько лет с тех пор, как он при смерти лежал на скандинавском поле боя, а теперь он оказался во дворце, в самом священном городе христианского мира, и пьет вместе с главами двух величайших держав мира. За его спиной определенно стоял то ли Бог, то ли кто-нибудь другой.

Расплата пришла с утренними лучами солнца.

Помимо сожаления и вероятного избавления от некоторого количества арака и странной острой пищи, императорские посланцы со своими стражниками должны были подготовиться к государственной церемонии, устроенной по всем правилам и с должной помпезностью. Некоторые из рядовых ремесленников и мастеров из делегации поспешили на место, где предполагалось восстанавливать храм, но знатные делегаты, скорее всего, пошли более неспешным, наполненным духовностью и символическим в политическом смысле путем: Виа Долороза, по пути скорби, – дорогой, по которой на распятие шел Иисус.

За столетия дорога поменяла маршрут. Сегодня процессии берут начало у Львиных ворот, или ворот Святого Стефана, расположенных в восточной части Старого города, в мусульманском квартале. Во времена Харальда путь начинался восточнее, в Гефсиманском саду, прежде чем присоединиться к сегодняшнему маршруту. (Современные ученые небезосновательно считают, что подлинный путь Христа берет начало на другой стороне города, в самом дворце Ирода, но сейчас там находится злополучная автомобильная стоянка в армянском квартале. Религиозная традиция берет верх.)

Через рынки и развалы торговцев едой, тканями, украшениями и изделиями ремесленников, по узким тысячелетним улочкам протискивались византийцы, а сверху, с плоских крыш, любопытными взглядами их провожали мусульманские семьи. (До сих пор вдоль Виа Долороза открыто множество сувенирных магазинов.) Тысячу лет назад еще не было остановок, отмечающих ключевые точки на пути Христа, от суда Пилата до положения Христа во гроб. Многие из этих остановок даже не упоминаются в Евангелии, но сложились по традиции. В Священном городе было много христианских гидов, которым было разрешено отказаться от насильственного обращения в ислам, и они показывали различные остановки на пути Христа: где Иисус был осужден, где он принял крест, места, на которых он спотыкался и падал на своем пути.

Между тем византийцы начали понимать, сколько работы их ждет в Иерусалиме. Городские стены сильно пострадали в мощных землетрясениях. Еще раньше сарацины разбирали христианские церкви на камни, чтобы латать дыры в стенах и мечетях, и даже собирались разобрать Церковь Сиона, христиано-иудейскую полуцерковь, полусинагогу, построенную в римскую эпоху. Как и тысячу лет назад, ощущение надвигающейся беды овладевало христианами по мере того, как процессия приближалась к пункту назначения – Иерусалимскому храму Вознесения Христова, месту распятия Христа, расположенному сразу за внутренними городскими стенами, которые были возведены в I веке до нашей эры (но находящемуся в пределах внешних городских стен, построенных столетием спустя). По прибытии они обнаруживали лишь одну ужасную трагедию за другой – делегаты увидели не только то, что римляне сделали с Христом, но и что сарацины Бешеного халифа сотворили с его усыпальницей.

Великолепная церковь, за семьсот лет до этого построенная императором Константином I прямо здесь, когда-то занимала три с половиной акра. Греческий архиепископ Евсевий Кесарийский, посетивший это строение, пишет: «Император возвел этот храм как грандиозный памятник воскресению Спасителя и роскошно украсил его с присущей императору щедростью. Обогатил его бесчисленными жертвоприношениями невыразимой красоты из различных материалов: золота, серебра и драгоценных камней…»

От храма остались лишь руины. В 1009 году христианский врач и историк Яхья ибн Саид Антиохский был свидетелем его разрушения. Он пишет: «Сарацины хватали всё, что находили в церкви, и уничтожали без следа, оставив только то, что им было не под силу разрушить. Также они разобрали Голгофу [изображение распятия] и церковь Святого Константина, а также всё, что было внутри, и попытались избавиться от святых мощей». Они снесли все стены и колонны, подожгли камень гроба Господня и разбили священное надгробие в мелкие камешки. Оставшееся закидали мусором. К тому времени, как в