Живое и неживое. В поисках определения жизни - Карл Циммер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это смирение позволило Трамбле разглядеть еще кое-что, прежде не замеченное. В один из июньских дней 1740 г. он рассматривал выловленную из канавы ряску. Исследователь заметил, что к листочку прилип малюсенький зеленый стволик. На вершине стволика был странный венчик, как бы из шелковых нитей. Осмотрев другие листочки ряски, Трамбле нашел такие же стволики.
Он не знал, что другие натуралисты заметили эту необычную форму жизни за 40 лет до него. Они отнесли ее к царству растений. Трамбле тоже решил, что это растение; аналогично думали и гости, которым он показывал находку. Некоторые принимали ее за травинку или пушинку одуванчика.
Но Трамбле обратил внимание на нечто диковинное: венчики шевелились. Они не просто колыхались от движения воды у него в банках. Нити венчика, по-видимому, двигались целенаправленно.
«Чем больше я следил за движениями этих отростков, тем сильнее мне казалось, что они обусловлены внутренней причиной»[157], – вспоминал потом Трамбле.
Он взял в руки одну из банок с этими загадочными штуковинами и потряс ее. К его изумлению, нити вдруг втянулись внутрь зеленых стволиков. Как только он оставил банку в покое, они снова вылезли наружу. Их поведение, по словам натуралиста, «решительно вызывало в… сознании образ животного»[158].
Однажды Трамбле обнаружил, что венценосные животные прилепились к стенке банки там, где их раньше не было. Он понял, что они самостоятельно передвигаются, отрываясь от ряски и перемещаясь, словно подводные гусенички-землемерки. У этих животных была цель: они стремились к свету. Если Трамбле поворачивал банку так, что стволики оказывались в темноте, они снова выползали на солнце. А еще эти существа ели. Трамбле видел, как они захватывают щупальцами червячков и затягивают добычу в рот, расположенный в центре венчика. Он был свидетелем их обедов дафниями и даже мальками рыб.
Натуралисту никогда раньше не доводилось видеть более странных животных, он даже не читал ни о чем подобном. Он придумывал опыт за опытом с целью разобраться, что же они такое. Одно из этих существ он разрезал пополам, но оно не умерло – напротив, его половинки регенерировали в двух полноценных особей со стволиками, головами и щупальцами. Они даже снова начали двигаться. «Не знаю, что и думать», – признавался Трамбле Реомюру.
Французский ученый тоже не знал. Письма Трамбле об этих созданиях становились все более фантастическими. Когда Реомюр рассказывал коллегам о наблюдениях голландского исследователя, те просто отказывались верить, что такое возможно. Реомюр запросил образцы существ, чтобы взглянуть на них собственными глазами.
Трамбле упаковал 50 особей в стеклянную пробирку и запечатал ее сургучом. Когда Реомюр получил пробирку во Франции, все животные оказались мертвыми: они задохнулись из-за плотной затычки. Трамбле повторил попытку, заткнув пробирку обычной пробкой, и в марте 1741 г. француз получил этих существ живыми. После того как он разрезал животных на части, те регенерировали – что и говорил Трамбле. «Это факт, с которым я не могу свыкнуться, хотя наблюдал его снова и снова, сотни раз», – признавался Реомюр.
Если бы открытое Трамбле животное было хитроумной машиной, при разрезании пополам его детали перестали бы работать. А если бы оно развивалось из какого-то заранее подготовленного семени, то невозможна была бы регенерация новых организмов целиком. Если же каждое животное обладало неделимой животной душой, то приводило бы разрезание особи на части к появлению новых душ без Божьего предвидения и промысла?
«Неужели душа делима?» – поражался Реомюр.
Он посоветовал Трамбле дать этим существам название. И предложил слово «полипы», использовав одно из латинских обозначений осьминога. (В наши дни они известны как гидры, а судя по их генам, они родственны медузам и кораллам.) Когда Реомюр продемонстрировал полипов Трамбле в Академии наук, его коллеги поразились в той же степени, как прежде он сам. Официальный отчет о выступлении ученого воспринимался скорее как балагурство циркового зазывалы, нежели как научная публикация: «История феникса, возрождающегося из пепла, сколь бы она ни была удивительна, являет не большее чудо, чем открытие, о котором у нас пойдет речь».
При поддержке Реомюра полип прославился на всю Европу. Натуралисты выпрашивали себе у Трамбле животных, чтобы посмотреть на них. «Я только и делаю, что рассылаю полипов то туда, то сюда»[159], – ворчал тот. Когда он отослал первую партию своих существ в Лондон, посмотреть на них в микроскоп в Королевском обществе собралось 200 человек. Получив полипов от Общества, уже упоминавшийся Генри Бейкер пронаблюдал за ними и зарисовал их акробатические передвижения. А затем скоропалительно выпустил книгу «Опыт естественной истории полипа» (An Attempt Towards a Natural History of the Polype). Пока Трамбле скромно продолжал свои опыты в Соргвлите, Бейкер удовлетворял любопытство публики.
Рассказы о полипах из вторых рук, объяснял Бейкер, «кажутся столь необычайными и столь противоречащими общему ходу естества и нашим признанным мнениям о животной жизни, что многие люди видят в них нелепые причуды и смехотворную невозможность»[160]. Бейкер же из первых рук предоставил выразительное описание, как полип передвигается, ловит добычу и поедает ее. Однако он понимал, что у иных скептиков эта фантастическая идея, будто полип – животное, вызовет насмешку, поскольку она «не соответствует их гипотезе о жизни в целом».
Больше всего не соответствовала ей регенерация. «Если животная душа или жизнь, скажут они, есть единая неделимая сущность, единая в целом и в каждой части, то как же в этом существе она выдерживает деление 40–50 раз и тем не менее продолжает существовать и благоденствовать?» – вопрошал Бейкер.
Пока Бейкер пел полипам дифирамбы, Трамбле открывал в них еще более удивительные свойства. Связующим веществом их организма служила клейкая субстанция, похожая на яичный белок и сопротивляющаяся попыткам разорвать ее. Натуралист задумался, не держит ли он в руках материю жизни[161] – клей, который не просто скрепляет его животных воедино, но и дает им силу движения. Так зародилась идея животворной субстанции, которую век спустя ученые будут называть протоплазмой.
В других опытах Трамбле получал из одного полипа несколько десятков. Он отрезал от животных кусочки так, что из них вырастали уродливые монстры. Он сращивал вместе двух полипов и видел, как в итоге получается единое жизнеспособное животное. Однажды он поместил на ладонь каплю воды с полипом. Другой рукой он просунул в его стволик свиную щетинку и вытащил обратно. Тело животного вывернулось наизнанку, как перчатка, сдернутая с руки вечером морозного дня. Внутренностью наружу, полип продолжал жить. Когда Трамбле сообщил об этом фокусе, многие натуралисты сочли его невозможным. Голландскому естествоиспытателю пришлось созвать в Соргвлит группу видных специалистов, чтобы они сами увидели, как он выворачивает полипов наизнанку, и
