Прямо сейчас - Сергей Нагаев

Кутыкин подумал, что это, пожалуй, чересчур – обсуждать так подробно свою нынешнюю пассию и выставлять ее дурой перед девицей, которую он едва знает. Но что ж поделать, тут же решил он, Ольга должна получить четкий сигнал, что конкурентки у нее нет. Это мужские игрища, на войне – как на войне.

– А она не обижается на эту кличку? – продолжила тему Ольга.

– Да нет. Даже наоборот. Она, оказывается, тоже, как и я, в детстве любила этот мультик. Поэтому ей нравится, как ее называют.

– Мне этот дятел тоже в детстве очень нравился, – Ольга улыбнулась. – Эта его знаменитая фразочка: «Guess who».

– Ага. У Матильды это как раз любимая фишка – подкрадываться сзади и вскрикивать над ухом: «Угадай, кто-о».

* * *

– Знаешь, Даницыл, чего я не понимаю? – спросил Виктор и, подозвав официантку, попросил счет.

Данила, казалось, терпеливо ждал, что скажет Виктор, но на самом деле он даже не расслышал друга – не потому что задумался о чем-то своем, а потому что снова впал в уныние. И единственная мысль его в этот момент была о том, что все в его жизни плохо. А если и не плохо, то определенно не так, как должно быть. Он вновь вспомнил про Ксению. И про то, что его увольняют.

– Я не понимаю, как ты до сих пор не нашел инвесторов, каких-нибудь бизнес-ангелов для своего проекта, ну для твоей этой видеокниги. Ты же окончил Высшую школу экономики. Там вроде учат, как бизнес организовывать.

– Инвесторы – это люди, на которых ты мне предлагаешь работать? То есть отдать им мою идею и за трехкопеечный процент раскручивать для них стартап?

– Ну, почему трехкопеечный? Это как договоришься.

– Да вот так и договоришься. А больше никак. Какой же лох бабки вложит без гарантированной отдачи? Я ни с кем не хочу делиться моей идеей. Принципиально.

– Ты, наверно, Даницыл, учиться в Вышку пошел как раз из-за того, что принципиально не способен стать бизнесменом.

– Почему это не способен?

– Ну, может быть, ты не любишь рисковать. Поэтому. Или ничего не хочешь дать людям. А если ты ничего не хочешь дать людям, с них тебе тоже ничего не обломится.

– То есть я в Вышку пошел, потому что я трусливый жмот. Спасибо, друг.

– Я имел в виду… Ну, как некоторые застенчивые люди, знаешь, идут на актеров учиться? А закомплексованые неврастеники идут в психологи. Так и ты в Вышку мог пойти учиться.

– А куда бы ты мог пойти с этими рассуждениями, знаешь?

– Не злись. Кто тебе, кроме друга, правду скажет?

– А с чего ты взял, что это правда?

– Ничего я не взял, я просто предположил. Я ведь не утверждал. Просто предположил. Ладно, пора уже решать, куда мы дальше двигаем, – сказал Виктор и попросил счет. – Домой, по-моему, лучше не возвращаться. На всякий случай. Непонятно только, где и сколько нам партизанить тогда. К каким-нибудь телкам завалимся?

– Да брось ты, – ответил Данила. – Пока мы тут с тобой умничали, я параллельно думал про все это и окончательно понял нашу ситуацию. Если бы на нас охотилось все ФСБ, мы бы уже давно отдыхали не здесь, а где-нибудь в Лефортово. Эта возня по поводу кенозина – явно чья-то частная инициатива. Может, этот кто-то и служит в какой-то серьезной госструктуре, но он точно не заинтересован, чтобы дело вылезло на официальный уровень. Все другие объяснения слишком сложны, а соответственно, скорей всего мимо яблочка. Короче, я думаю, вернее, я уверен, что ничего нам не грозит, если мы будем вести себя, как обычно. И если не будем больше болтать про кенозин. Даже между собой. Мы вообще не знаем этого слова, о'кей? А термос я завтра отнесу потихоньку на работу и верну на место. И на этом все закончится. Могу поспорить.

В кармане Виктора заверещал мобильник. Он глянул на экран телефона и сказал:

– О, Тамара. Это моя новая телка, на днях познакомились, – объяснил он. – Интересно, чего она так поздно?

Коротко поговорив с Тамарой, Виктор положил на стол свою половину денег за ужин.

– Даницыл, я поеду к Тамаре. Раз девушка приглашает, надо ехать. Извини, что бросаю тебя, я пытался, чтоб она какую-то подружку выписала и чтобы мы вдвоем с тобой туда подскочили, но она… Ну ты сам все слышал.

– Уже поздно, чтобы подругам звонить, поэтому она и забыковала. Да я как-то и не хотел. Не знаю, чего ты стал ее уламывать. Я точно говорю. Я дико спать хочу. У меня что-то нет никакого настроения куда-то ехать, с кем-то любезничать.

– Да?

– Все нормально. На эту тему можешь не париться.

– Значит, ты домой?

Данила кивнул.

– Уверен, что проблем у нас на квартире не будет? Не надо мне с тобой ехать?

– Не будет проблем. Если что, то я сброшу СМС. Но это вряд ли. Кстати, мы таскаем с собой мобильники, через них нас давно бы вычислили и взяли за шкирман, если бы именно мы им были нужны. Все будет нормально. Я приду и завалюсь спать. Спать хочу.

– Да, скорей всего, ты прав. Твой рюкзак с термосом в машине, и пусть там пока и лежит, я с ним к Тамаре поеду. А ты бери такси и – домой. Если вдруг там засада, начнут спрашивать про кенозин, прикинешься – «вы о чем, вообще, пацаны, я и словов таких не знаю». А если все будет тихо, ты мне дашь знать, ночью я вернусь с термосом, и ты утром отвезешь его обратно на станцию. Тогда пока.

– Не пока, – сказал Данила.

– А что еще?

– А то. Не говори мне, что я трусливый жмот. Потому что когда все вокруг говорят тебе, ну, точнее, не напрямую говорят, а своим отношением к тебе говорят, что ты лузер, а потом еще твой дружбан тебе напрямую говорит, что ты лузер, то это… это…

– Отвратительно и невыносимо? – попытался уточнить Виктор.

– Да, точняк, – ответил Данила. – Отвратительно и невыносимо.

– Даницыл, ты зря, ей-богу, прицепился к тому, что я ляпнул. Ты нормальный чувак. Я бы даже сказал, для программера ты чересчур адекватный.

– А ты чересчур умный для скалолаза.

* * *

Кутыкин твердо решил, что уже довольно обсуждать Матильду. Иначе, Ольга, вопреки его стараниям, решит, чего доброго, что он ни о ком другом и помыслить не может. А он может. Очень даже может и очень даже не прочь.

– Оль, я тут подумал, знаешь, на самом деле у меня есть к тебе один разговор – про сценарий к фильму, который меня попросили сделать, раз уж оказалось, что ты такой профессионал в этом деле.

Беллетрист ляпнул это просто так, лишь бы сказать хоть что-нибудь, что не касается Матильды. Но в процессе произнесения фразы внезапно осознал, что именно это ему и надо обсудить с Ольгой: она сценаристка, пишет истории для мыльных опер, а ему как раз и предстоит сварганить нечто сериальное по духу, но в одной серии. Ну, конечно! Ольга могла бы помочь в написании сценария. Почему нет? Разумеется, он и сам в состоянии накатать эту вещь – и обязательно накатает, просто сейчас у него творческий кризис – обычное дело – и ему нужен только небольшой толчок. Ольга определенно могла бы немножко, слегка так, помочь. Подбросить мыслишку-другую насчет главного действия. Или по поводу начальной сценки. Или про характер какого-нибудь главного героя. Или второстепенного. Ну, хоть что-нибудь. Ему и требуется-то всего-навсего начальный импульс, дружеский совет от профессионала-сценариста. Вот о чем надо с ней как бы между делом, ненатужно покалякать. Судьба подбросила ему Ольгу, словно подарок, а он тут сидит и тратит время на пустопорожний рассказ о Матильде.

Кутыкин по-настоящему загорелся этой идеей, однако он не знал, как и о чем конкретно говорить дальше, и запнулся. Действительно, как объяснить ей суть ситуации? Следует ли открывать, кто заказчик? Ольга уверена, что великий писатель Кутыкин, соль земли русской, в принципе не может работать на кремлевских пиарщиков. Как же ей это все подать? А если она предложит написать сценарий вдвоем? Он, правда, привык работать в одиночку, но, если уж на то пошло, в данном случае речь идет о халтуре, а не о полноценной писательской работе, так что… Так что – что? На каких условиях он может привлечь ее к работе? Мысли носились в голове Виталия, вопросы возникали один за другим и, безответные, порождали все новые вопросы.

– А что за сценарий? – спросила Ольга.

– Ну… это разговор не очень короткий. И не для этого места, – сказал он, одновременно порадовавшись, что нашел более веский довод в пользу того, чтобы переместиться с Ольгой домой, чем какое-нибудь туповатое «пойдем, заценишь мою новую квартиру».

Кутыкин покрутил головой в поисках официантки.

Но неожиданно его лицо изменилось, словно его поразила какая-то страшная догадка. Он увидел направлявшуюся к их столику Матильду.

Уверенная в себе, как кошка, неспешно надвигающаяся на не способного взлететь воробья-подранка, она появилась из-за бара.

– А я тебя как-то сразу и не узнал, – смутившись, соврал Кутыкин при ее приближении. – Привет, Вуди, – тут он значительно глянул на Ольгу, как бы говоря, что вот это она и есть, Матильда Вуди Вудпекер. – А ты во втором зале сидела?