История призрака - Джим Батчер

И свободным. Свободным ничего не делать. Свободным отдыхать. Отвернуться от ужасных, темных вещей в моей памяти, позволить отпустить на время свое бремя.

Некоторое время я держал глаза закрытыми, позволяя удовлетворенности и тишине наполнить меня.

– Ты новенький, – сказал тихий, спокойный голос.

Я открыл глаза, испытывая смутное раздражение от того, что мой отдых был прерван спустя лишь несколько мгновений, и посмотрел вверх на небо, где остался лишь намек на синеву. Фиолетовые сумерки надвигались вместе с ночью.

Я сел подальше от надгробия с моей могилы, пораженный. Какого черта? Я отдыхал всего минуту или две. Правда, же? Я похлопал глазами несколько раз, глядя на небеса, затем медленно поставил себя на ноги. Я чувствовал тяжесть, и вставать было тяжелее, чем должно было бы быть, как будто я был одет во влажные тяжелые одеяла или в один из тех фартуков, которые используются при работе с рентгеновскими аппаратами.

– Мне всегда нравится наблюдать за рождением новых вещей, – сказал голос, детский голос. – Вы можете предположить, во что они превратятся, а потом увидеть и понаблюдать, произойдет ли это.

Моя могила была глубиной около шести футов. Я сам значительно выше 6ти футов. Как я понимаю, мои глаза были на несколько сантиметров выше верхней половины подножия горки снега, который покрывал землю в этот месте. Так что не трудно было увидеть, что это была маленькая девочка.

Ей было наверное лет 6 и она выглядела маленькой даже для своего возраста. Она была одета в наряд 19го века, почти до смешного вычурный, слишком шикарный для ребенка, который, вероятно, уделал бы его грязью или едой в течение часа. Её туфли с маленькими пряжками выглядели как ручная работа. На одном плече она несла крошечный кружевной зонтик в тон платью. Она была хорошенькая – как и большинство детей – белокурые волосы и яркие зеленые глаза.

– Хай, – сказал я.

– Привет, – сказала она, сделав небольшой реверанс в духе Ширли Темпл. – Приятно познакомиться с вами, покойный Гарри Дрезден.

Я решил быть осторожным. Каковы шансы. что она действительно маленькая девочка, которой пытается казаться? – Как ты узнала моё имя?

Она сложила маленький зонтик и похлопала им по могильному камню. Он был сделан из белого мрамора. Надпись была написана золотом или по крайнем мере, чем-то на подобии золота, и все еще продолжала блестеть, несмотря на примерно десятилетие после нанесения. На камне был изображен пентакль, сразу под простой фразой: ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ГАРРИ ДРЕЗДЕН. Под пентаклем она продолжалась: ОН УМЕР ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО.

На мгновение я почувствовал странный, сладковатый вкус во рту, а запах хвойных иголок и свежей зелени заполнил мой нос. Волна нервной дрожи промчалась вверх и вниз по моей спине и я вздрогнул. Тогда вкус и запах исчезли.

– Ты знаешь меня? – спросила она. – Я знаменита.

Я покосился на нее на мгновение. Потом, собрав свою волю в кулак, я исчез со дна могилы, появляясь вновь рядом с девочкой. Я оказался повернут лицом не в ту сторону, я вздохнул, поворачиваясь лицом к ней, и осмотрелся вокруг. В Грейсленд была статуя маленькой девочки, ребенка по имени Инес. Она находилась там в течении двух столетий, и каждые несколько лет появлялись истории о пропаже статуи, и как посетители кладбища сообщали о случайных встречах с маленькой девочкой в платье того времени.

Статуя исчезла со своего места.

– Ты Инес, – сказал я. – Знаменитый призрак Грейсленда.

Девочка засмеялась и захлопала в ладоши.

– Меня так назвали.

– Я слышал они развенчали миф о тебе пару лет назад, сказав, что статуя была лишь рекламным образцом какого-то скульптора или что-то в этом духе.

Она открыла свой зонтик и снова положила его на плечо, лениво вращая.

– Боже мой. Люди заморачиваются вещами, которые произошли за сотни лет до их рождения. Кто бы мог подумать. – Она осмотрела меня сверху вниз и сказала – Мне нравится твое пальто.

– Спасибо, – сказал я. – А мне нравится твой зонтик.

Она засияла.

– Ты такой обходительный. Иногда я думаю, что никогда больше не встречу кого-нибудь, кто воспитан должным образом. – Она посмотрела на меня внимательно и сказала: – Я думаю, ты станешь…- она поморщила губы, прищурилась и медленно кивнула – монстром.

Я нахмурился.

– Что?

– Все новорожденные существа превращаются во что-то, – сказала Инес.

– Я не новорожденный.

– Вы неправы, – сказала она. Она кивнула на мою могилу. – Вы вошли в новый мир. Вашей прежней жизни больше не будет. Вы больше не можете быть её частью. Просторы Вселенной простираются перед вами. – Она окинула кладбище спокойным взглядом. – Я видела многих, многих новорожденных, мистер Дрезден. И я вижу, какими они станут. Вы, юная тень, действительно просто монстр.

– Я не монстр, – сказал я.

– На данный момент, пожалуй, нет, – сказала она. – Но… время идёт, и те, о ком вы заботитесь, стареют и предают, а вы стоите беспомощный, в то время как развиваются великие события… Вы станете. Терпение.

– Ты ошибаешься.

Ямочки на её щеках стали глубже.

– Почему вы так расстроены, юная тень? Я действительно не вижу ничего плохого в монстрах.

– Я что, – спросил я, – частично уже монстр?

– О, – сказала девочка, качая головой. – Не всё так просто. Люди обожают монстров. Они заполняют ими свои песни и истории. Они определяют себя по отношению к ним. Вы знаете, что такое монстр, юная тень? Сила. Власть и выбор. Монстры делают выбор. Монстры формируют мир. Монстры нужны, чтобы мы стали сильнее, умнее, лучше. Они отсеивают слабых от сильных и обеспечивают кузницу закалки души. Даже сейчас, когда мы проклинаем монстров, мы восхищаемся ими. Стремитесь стать им, в некотором роде. – Её глаза стали далёкими. – Есть гораздо, гораздо худшие вещи, чем монстр.

– Монстры вредят людям. А я – нет.

Инес разразилась девчоночьим смехом. Она повернулась по кругу, вращая зонтик, и произнесла нараспев: "Гарри Дрезден, висящий на дереве. Боящийся принять сво-ю судь-бу." Она оглядела меня сверху донизу, её глаза танцевали, и решительно кивнула.

– Монстр. Они будут писать книги о вас.

Я открыл рот, но не произнёс ни слова. Я не знал, что сказать.

– Этот маленький мир настолько мал, – продолжила она. – Так скучно. Так тоскливо. – Она одарила меня теплой улыбкой. – Вы не скованы здесь, мистер Дрезден. Почему остаетесь?

Я вздрогнул. Ощущение холода под ложечкой нарастало. И начинало распространяться. Я не ответил.

– Ах, – прошептала Инес – звук удовлетворения. Её взгляд скользнул по моему надгробию, и она склонила голову набок.

– Вы так и сделали? – резко спросила она.