The Irony Tower. Советские художники во времена гласности - Эндрю Соломон

В кругу московского художественного авангарда много приезжих, людей, которые прибыли в Москву в поисках славы, в поисках интеллектуальной среды. Илья Кабаков, Иван Чуйков, Сергей Волков, Костя Звездочетов, Вадим Захаров, Сергей Ануфриев и многие другие не являются коренными москвичами[21]. Все ленинградские художники, за исключением Африки, родились в Ленинграде. «Мне больше нравится Москва, чем Ленинград, – говорил Африка, – но я предпочитаю жить в Ленинграде. Мне нравится его разрушительная энергия, и мне нравится, что здесь все разваливается. Я живу в городе, который умирает у меня на глазах.

Конечно, в Москве тоже не все так уж прекрасно, но это прогрессивный город, там всякие министерства и официальные организации, которые пытаются изобразить, что они что-то делают. В Ленинграде же, и это абсолютно верно, годами ничего не меняется. Ленинградское декадентство происходит от отсутствия свежей крови, новых людей, ленинградские художники – это такие безумные гемофилики, дети сотен лет кровосмесительных браков».

В 1982 году друг Тимура Сергей Курехин создал рок-группу «Поп-механика». Изначально «Поп-механика» – не столько музыка, сколько перформанс, строившийся на извлечении и эксплуатации разнообразных странных звуков. Почти все ленинградские художники – музыканты, а музыканты – художники, все они поэты, все они актеры, а некоторые из них – режиссеры. И так совпало, что Курехин работал с Тимуром и теми, кто находился вокруг него, они повлияли на превращение «Поп-механики» в нечто более зрелищное, более театральное. Приблизительно в то же время Виктор Цой основал группу «Кино», где Георгий Гурьянов, который к тому времени стал называть себя Густавом, стал барабанщиком. Цой тоже рисовал, а Гурьянов был одним из самых мастеровитых среди «Новых художников», он был в числе немногих, кто получил академическое художественное образование. Позже он стал одной из центральных фигур ленинградской художественной сцены. «Кино» вместе с «Поп-механикой» играли экспериментальную музыку, а Курехин комментировал популярную музыку «Кино».

Большая часть работ делалась в духе чрезвычайной легкости. В 1984 году, когда «Мухоморы» отбывали воинскую повинность, Тимур и Африка поставили «Идиота», «Балет для трех друзей», «Стреляющего лыжника» и свою версию «Анны Карениной», в которой поезд опаздывает и Анна выходит замуж за начальника станции. Эти полуабсурдистские балеты, в которых были задействованы только мужчины, были представлены в «Клубе'81».

В этом заведении еще с 1960-х годов неофициальным писателям и поэтам дозволялось собираться и читать свои произведения – за ними проще было наблюдать там, чем в каком-нибудь потайном месте. С течением времени КГБ потерял интерес к этому клубу, но он продолжал существовать, и там время от времени проходили какие-то встречи. «Там было все серое, потолок рушился, в углу сидели какие-то старушки и заваривали чай», – вспоминал Африка. «Анна Каренина» удостоилась визита какого-то невысокого ранга дипломата, который снимал все на видео, в конце представления дверь распахнулась и в помещение вбежали люди из КГБ, они потребовали немедленно прекратить представление и вывели из помещения кое-кого из зрителей, в том числе и дипломата. «Это был очень хороший и очень подходящий конец для перформанса, – вспоминал Африка. – Ни у нас, ни у этого дипломата из-за этого не было каких-то больших неприятностей, скорее, неприятности были у этих гэбистов, у них, наверное, потом долго горло болело, после того как они столько орали».

Африка (Сергей Бугаев), Снова блокада! (Примечание Эндрю Соломона: «Это одна из целой серии работ, в которой Африка делал отпечатки с оригинальных гравюр 1940-х годов, а затем их подписывал. Произведение намекает на то, что в СССР история постоянно сама себя повторяет».)

Несколько раз Тимур устраивал у себя просмотры фильмов Евгения Юфита, режиссера параллельного кино. В середине 1980-х Юфит организовал собственную группу, она называлась «Некрореалисты». Андрей Хлобыстин отмечал, что если Африка играл роль циничного панка, то Тимур на его фоне выглядел оптимистичным хиппи. Но хотя Африка и мог быть циничным, он более изобретателен и честолюбив, чем панки. А вот некрореалисты – это чистый беспримесный панк. В их работах – всегда черно-белых – морги, похороны, разлагающиеся трупы, кладбища и прочие вещи, ассоциирующиеся со смертью. Эти художники, когда представляется возможным, работают не в мастерских, но в таких облюбованных ими местах. Их искусство также ясно и недвусмысленно определяет их образ жизни, у себя в карманах они часто носят дохлых животных, птиц или полуразложившихся змей. Одним из их обязательных ритуалов является питье собственной мочи с последующим распеванием песен. Один из маргиналов этой группы, музыкант, как-то умудрился привлечь к себе внимание художников, съев на своем дне рождения целую тарелку собственных экскрементов. Такие выходки, конечно же, быстро надоедают и к тому же вызывают отвращение, но некрореалисты, в отличие от западных панков, проделывают все это с огромной серьезностью, ссылаясь на Бунюэля, дадаистов и сюрреалистов, на природу посмертного существования, на маньеристскую орнаментику смертности. Ну и сами «Новые художники» не чуждались гротескных форм поведения, хотя у них все происходило как-то весело и добродушно. Например, как-то раз кто-то запустил цыплят в пустующую комнату тимуровской квартиры, они там некоторое время жили, а спустя несколько месяцев один из художников заявил, что бремя жизни под пристальным взглядом КГБ стало слишком тяжким, поэтому он хочет нарисовать картину кровью. «Как удачно, – добавил он потом, – что под рукой оказались цыплята».

На другом полюсе художественной жизни были «Митьки», ходившие в кирзовых сапогах и матросских тельняшках, с бородами. Они утверждали, что их цель – всегда быть позитивными и альтруистичными и что путем объединения своих усилий они добиваются в этом отношении большего, чем все служащие отеля «Хаят» вместе взятые.

Когда в конце 1980-х случились некоторые послабления в отношении неофициальных организаций, ленинградские художники основали «Клуб друзей Маяковского» и официально зарегистрировали его – почти одновременно с «Клубом авангардистов» в Москве. Маяковский был выбран как промежуточный персонаж между Революцией и существующим положением, который, как и Энди Уорхол, только на совершенно ином уровне серьезности, сплавляет риторику авангарда с языком массовой культуры. Официальные структуры превозносили его как героя Революции, но при этом отторгали как запутавшегося идеалиста. «Клубу друзей Маяковского», как и «Клубу авангардистов», предоставили помещение для проведения выставок, это было в 1986 году, и в течение следующих двух лет там выставлялись, конечно же, Тимур и Африка, Георгий Гурьянов, всегда искавший совершенной красоты, Олег Котельников, работавший все меньше и меньше, некрореалист Евгений Юфит, Вадим Овчинников, который работает с искаженными мифами, Инал Савченков с его роботами, собаками и охотниками, денди и виртуоз Евгений Козлов, Алексей Козин, Олег Маслов и Олег Заика – они работали вместе в стиле неограффити – и Андрей Хлобыстин, единственный интеллектуал во всей компании, мудрый критик, концептуалист.

Первой официально санкционированной выставкой этих художников вне клуба была выставка «Новый год», она открылась 31 декабря 1987 года во Дворце культуры работников искусств. В тот день Африка вернулся из психиатрической больницы, куда он ложился для того, чтобы пройти освидетельствование на предмет шизофрении, чтобы избежать призыва в армию. Его выпустили досрочно, потому что он устроил там совершеннейший бардак – убедил остальных пациентов, по-настоящему сумасшедших, что необходимо есть цветы из горшков на подоконниках, провозглашая при этом торжественные клятвы. На открытие «Нового года» пришло относительно мало народу, и, возможно, выставка прошла бы незамеченной, если бы официальная критика не выступила с нарочито пренебрежительными отзывами. Затем, в первых числах января, художники приняли участие в концерте «Поп-механики», на который приехали Никита Алексеев, Никола Овчинников и Сергей Ануфриев. Сергей Волков тоже приехал на концерт, и его арестовали за видеосъемку. Дальнейшие действия властей только подстегивали интерес публики.

Для провинциала распространенным способом получить прописку в большом городе был брак с жительницей этого города. К нему прибегли некоторые из московских художников, например, Сергей Волков. Африка заплатил одной знакомой Тимура сто пятьдесят рублей, чтобы оформить с ней фиктивный брак: тогда он мог бы официально жить в Ленинграде. Эту женщину вызывали в КГБ, ей угрожали, ее заставляли доносить на Африку, в конце концов ее посадили в тюрьму. В 1988 году у Африки было много проблем с КГБ, а после концерта «Поп-механики» его вызвали на допрос. Выяснилось, что, хотя Африка числился где-то на работе, он там не появлялся, а платил кому-то за то, чтобы его отмечали как присутствующего. Обнаружилось также, что со времени своего прибытия в Ленинград Африка вообще ни единого дня не работал.