Игла бессмертия (СИ) - Бовичев Дмитрий

— А ты кто таков будешь?

— Это мой солдат, — ответил за него Воронцов, — мы одно дело делаем.

— Что ж… — Ведьма на минуту задумалась. — Добро. Дочка твоя, — обратилась она к духу, — прожила жизнь и детям её передала, и было это веков пять тому назад.

Полудница отшатнулась и приложила руки к груди. К левой стороне, к сердцу, но там уже давно ничего не было, и она остро почувствовала эту пустоту.

— Уйди, — приказала старуха, и Пороша исчезла.

Наступила пауза.

Георгий не знал, что предпринять, но склонялся к тому, что наилучшим исходом было бы хотя бы просто выбраться из этой избушки. И этому, кажется, уже ничто не мешало.

— Прасковка, скажи Слово над целебным отваром, полечим нашего гостя.

Молодая ведьма молча приняла плошку и произнесла Слова. Георгий старался расслышать, но не преуспел.

— На-ка, соколик, испей, враз вся хворь сойдёт.

Однако Воронцов недавно уже пробовал ведьмино варево и повторения подобного не хотел.

— Нет, благодарствую, уж я как-нибудь так.

— Ты не артачься, ведь проку в тебе хвором ни на грош. Корысти нет мне никакой тебя травить, ведь и чихнуть бы не успеть, как ты был в моей власти.

С этим было трудно спорить, и Георгий выпил три глотка зелья. Вздохнул и почувствовал, что грудь уже не болит, что голова исцелилась, да и нога окрепла.

— Благодарю.

— Её благодари, без её Слова не вышло бы, я-то уж не могу лечить, — пояснила та и добавила с толикой грусти: — Теперь только калечить.

— Э-м-м, примите мою признательность, Прасковья. Если я стал причиной вашего недуга, то готов заплатить деньгами или… как-либо ещё загладить свою вину.

Прасковья повернулась на звук его голоса.

— Сочтёмся. — И было непонятно, гневается ли она или приняла извинения.

Георгий протянул кубышку бабке.

— Оставь себе, пригодится, — сказала она.

— Благодарю.

— Ты не серчай на нас, соколик. Когда с колдуном столкнёшься, мы неподалёку будем.

— Хорошо, прощайте.

— Прощай, прощай. Прасковка, проводи.

Георгий с Николаем вышли из избы. В плену время для Воронцова летело незаметно, и оказалось, что на дворе уже темно. Дом стоял в лесу, и света луны не хватало, чтобы разглядеть хоть что-нибудь дальше дюжины сажен.

— Возьмите меня за руки, — сказала слепая колдунья, — короткой дорогой пойдём.

И они двинулись. Шли неспешно, но скоро увидели поля. Здесь было гораздо светлее и идти на удивление легче — колосья будто сами расходились в стороны. Через короткое время оказались неподалеку от деревни. Прасковья отпустила их руки, и в тот же миг они остались одни.

К деревне шли молча, каждый был погружен в свои мысли. Как вышли к крайним дворам, так увидели колодец, а возле него — седельные сумки и оружие Воронцова, кучкой сложенные прямо посредине дороги.

— Вот за это спасибо, — сказал Георгий, повернувшись к полям.

Николай хотел было подобрать вещи, но не смог присесть.

— Что с тобой? — спросил Воронцов.

— С упырями на дороге повстречались, так вот — недоглядел.

— Ладно, подробно доложишь завтра. А сейчас выпей-ка и ты этого отвара.

— Благодарствую.

Николай перекрестил горшочек и пригубил.

— Скажи в двух словах: нашли что-нибудь здесь?

— Нашли кой-чего, но кто и что делает — не дознались.

Георгий покивал. Он стоял перед целью своих стремлений за последние дни — деревней Сухая Берёзовка, где сгоревшая церковь и колдун, и все те тайны, что нашёл Николай — и пребывал в некоторой оторопи. Сюда он спешил, здесь было то, что он искал — в диковинных силах искусник и его знания — и ему надлежало окунуться в здешние дела и исполнить приказы. Но он тянул с тем, чтобы войти и узнать. Сумбур последних дней и недавнее пленение сделали его неуверенным, и он почувствовал это.

Воронцов вдохнул прохладный ночной воздух, взглянул на звёздное небо и отринул сомнения.

Глава 16

Возвращение Николая ночью да ещё и с капитаном наделало много шума. До первых петухов не могли успокоиться и разместиться, а после уснуть и потому пробудились от сна лишь поздним утром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сразу после завтрака наступило время доклада — Воронцов слушал, расспрашивал и записывал. А как только дело подошло к концу, отправил Николая с Фёдором и Антипом на поиск ближайших к селу холмов, курганов и даже саженных пригорков.

Демида напоили бабкиным зельем, но на резаную рану оно так же лихо не подействовало, и он остался в избе.

Не успела поисковая команда отбыть со двора, как явился Перещибка. Бог знает как прознав о прибытии начальства, он прибыл с дочерью — засвидетельствовать своё почтение и заверить в полном содействии.

Заверения продлились до обеда и скорее напоминали допрос:

— Сколько было солдат, на которых вы напали?

— Близко три дюжины.

— А точнее?

— Не упомню!

— А кафтаны вы их взяли, одежду поснимали?

— Конечно, поснимали, не пропадать же добру.

— И сколько вышло кафтанов?

— Две дюжины продали, пяток соби оставили и пяток бабам отдали. Э-эм, стало быть, три десятка и четверо. Я ж говорил — близко три дюжины.

Олеся, на сей раз в скромном сером платье, сидела молча и склонив очи долу. Олегу не разрешили присутствовать, но он всё равно беспрестанно ходил сквозь горницу туда-сюда, будто бы мимоходом, и мельком поглядывал на свою милую.

После беседы отправились к церкви, где Георгий облазил каждую пядь и нашёл почти всё что искал. Кроме местного обитателя — раскольника Митрофана, он исчез.

По окончании осмотра Воронцов постановил начать земляные работы.

Тут как раз пригодилось обещанное Перещибкой содействие, и четверо казаков спустя полчаса уже махали лопатами и заступами. А сам хозяин хутора в великой суете искал те самые пять кафтанов, оставшихся от порубленных покрутчиков, дабы предъявить их пред строги очи петербургского начальства.

Начальство же занялось своим прямым делом — поиском колдуна, и для этого у него имелось верное средство.

На стенах церкви остались многочисленные следы когтей, а на земляных отвалах у раскопов — следы ног. И у Георгия в выписках из дедовой книги был описан подходящий ритуал, который уже помогал ему в прошлом. Указать на того, кто след оставил, магия могла, но только если случилось это в дневное время, под солнечными лучами.

Суматоха от бурной деятельности начала дня долго не позволяла приступить. То казаки пожалуются на звуки, вроде бы слышимые из раскопов, то Перещибка пришлёт мальца с кафтаном, а потом ещё с одним, а потом ещё.

Нежданно-негаданно явилась депутация крестьян во главе с Антипом посмотреть на начальство. Староста под благовидным предлогом увильнул от лесного поиска. Ну да бог бы с ним, но зачем же он затеял это представление?

Бабы и старики, беспрестанно кланяясь, выражали свой восторг и надежду на скорое избавление:

— Уж ты, батюшка-заступничек, помоги…

— Не оставь сирот, оборони от нечисти…

— Укрепись и молодецкой силою своей спаси…

Воронцов не привык к такому жалобному и даже униженному вопрошанию. Подходящих слов не находилось, но он как смог заверил крестьян в том, что приложит все усилия, расстарается и поможет.

Потом начались подарки. Каждый двор обязательно хотел вручить начальнику хоть что-нибудь, потому как люди привыкли к тому, что без дачи ничего не делается. И с телег понесли репу, морковь, всякую зелень, а также куриц и гусей. Старик-краснодеревщик поклонился искусно украшенными кружкой, ложкой и миской, дородная баба совала вышитые рушники.

Принять это всё было немыслимо, и капитан всячески отказывался. Дошёл до того, что стал прикрикивать, но тут подбежал Антип и умолил взять хоть пару куриц или гуся, чтобы не вводить людей в недоумение. На том и сошлись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В конце концов крестьяне уехали. Заминка и бессмысленные заверения крестьян порядком расстроили Воронцова, но вернувшись к своим изысканиям, он быстро успокоился.