Моряки идут на лыжах - Еремей Лаганский

товарища и только тогда заметил, что тащил мертвеца. Простился с ним и, волоча раненую ногу, пополз под прикрытие берега, потому что именно там его меньше всего ожидали. Истекал кровью, но не расставался с винтовкой. При морозе в тридцать градусов, с изумительной настойчивостью и хладнокровием, медленно полз раненый краснофлотец в самую вражескую пасть. И вышел на берег правее заставы. Прислушался. Тихо. Замолкли автоматы «Суоми» и ружейный огонь. Пополз дальше и дальше, зарываясь в глубокий снег. Поминутно останавливался, давая отдых больной ноге и прислушиваясь к грозным шорохам ночи. Он находился теперь в самом центре Муурильской укрепленной линии. Вперед, только вперед! Обратно нет пути. Только бы миновать открытую прибрежную полянку с замаскированными огневыми точками в снежных ямах и крайние, на опушке леса, деревья со снайперскими гнездами. А дальше — лес и лес, до самого озера Кипинола-Ярви. Оно уже позади Муурильской позиции. От восточного берега его вправо по лесным тропкам можно выйти к передовой линии фронта. Километров семь, не больше! С железным упорством и осторожностью двигался раненый по намеченному маршруту, ни на минуту не забывая, что он разведчик, и напрягая свои силы на то, чтобы запомнить расположение вражеских укреплений. На исходе ночи армейские дозоры подобрали его окоченевшего, истекшего кровью и обессиленного.　

…Уничтожив дозор Жмакина, белофинская застава перенесла огонь всех своих восьми «Суоми» на оставшуюся группу Жмакина, которая находилась примерно в трехстах метрах от берега. Одновременно человек шестьдесят-семьдесят белофиннов выбежали на лед развернутой цепочкой.　

Хорошая видимость позволила Боковне, находившемуся метрах в шестистах левее, отчетливо наблюдать создавшуюся для соседа угрозу тылового обхода и флангового охвата. Перед тем посланные им на берег отделенный командир Иванов и боец Кочененков доложили, что обнаружили слева у берега минное поле в квадрате двести пятьдесят — триста метров и что дальше, за отсутствием проволочных заграждений, выход на берег свободен.　

Получив столь важные и утешительные сведения, Боковня поднял было со льда свою группу, намереваясь двигаться во вражеский тыл. Но люди его не успели и шагу сделать, как начался ожесточенный огонь по всей группе Жмакина.　

— Надо выручать товарищей, — решил Боковня.　

Враг успел уже вклиниться между обеими разведывательными группами. Белофинны стремительным методичным своим лыжным ходом, напоминающим иноходь, все глубже и глубже охватывали левый фланг Жмакина. То же происходило и на правом.　

Боковня приказал своему гранатометчику открыть огонь. Второпях тот дважды промазал. Нетерпеливый и раздосадованный Боковня бросился к гранатомету, поставил прицельную трубку на шесть и снова дал два выстрела по финской заставе. На берегу вспыхнули два разрыва.　

Белофинны сообразили, что Жмакин не один, и поспешили изменить тактику. Разделились на три группы. Одна группа человек в тридцать на лыжах вернулась к берегу, обогнула минное поле и стала забегать с левого фланга Боковни. Человек двадцать проделали ту же операцию на правом фланге, остальные неслись напрямик, влоб. Вокруг Боковни поднялся грохот и огонь. Со льда часто обстреливали из винтовок, с берега — из пулеметов и автоматов «Суоми». Близкий мысок Ритониеми откликнулся широкой, ослепительно яркой лентой прожектора. Луч прожектора лег на льду залива под косым углом, прижав разведку Боковни к самому берегу. Отход был отрезан. Неподвижный луч застыл метрах в сорока от разведчиков и не намеревался, видимо, убираться прочь.　

План белофиннов был ясен. Обозленные частыми нашими набегами в Муурильский укрепленный район, они подготовились к сегодняшней встрече: подпустили разведку к самому берегу и пошли в обход, отрезая с помощью прожекторов возможность отступления на залив.　

Левофланговая группа противника быстро без выстрела шла на сближение. Метрах в тридцати сбросила лыжи и двинулась ползком. Ожил и зашевелился прожекторный луч, придвинувшись еще ближе к группе Боковин, повис на миг на высокой торосистой гряде, за которой, точно за крепостной стеной, укрылись моряки, — и беспомощно перевалился за край обратно.　

«Полундра, — с досадой подумал Боковня: — с трех сторон наступление, четвертая отрезана лучом». И скомандовал:　

— Занять оборону! Ложись!

* * *

На светлом снежном фоне было ясно видно движение врагов. Приблизившись на тридцать метров, они подползали медленно, молча, без единого выстрела, рассчитывая взять группу живьем. Не давая им встать и перейти в лобовую атаку, Боковня дал команду: «Огонь!»　

«По сути, — размышлял он под треск выстрелов, — положение еще не скверное. Мы защищены с четырех сторон естественными стенами торосов, у бойцов по сотне патронов и по четыре ручных гранаты, есть гранатомет, пара пулеметов. Можно жить! Попробуй-ка, возьми!»

Вдруг со стороны наступающих долетела отчетливая команда на русском языке:　

— Вперед!.. Бей москалей!　

«Эге! — смекнул Боковня, — белофинские дружки — белогвардейцы!.. Ну что же, если эта сволочь еще не забыла русский язык — можно извлечь из этого пользу».　

— Рота! Слушай команду!　

Боковня закричал громче, чем это требовалось для того, чтобы быть услышанным его крохотной группой.　

— Рота! Пулеметный огонь справа! Гранатометы слева!.. Приготовить ручные гранаты!　

Десяток разведчиков без объяснений поняли военную хитрость командира. Они постарались и развили огонь, которому позавидовала бы настоящая рота.　

Услышав команду Боковни, враг остановил продвижение и счел более благоразумным залечь, всячески стараясь подавить огонь «роты». Около получаса шла ожесточенная перестрелка.　

За ледяным укрытием торосов позиция Боковни была выгоднее позиции противника, расположившегося на открытом пространстве. Белофинны это поняли. Потеряв надежду взять одиннадцать моряков живьем, они стали бросать к торосам отдельные небольшие группки.　

На отделенного командира Иванова, не раз уже глядевшего в лицо смерти, неслись два солдата. Иванов неподвижно лежал за выступом льдины. Он видел развевающиеся от быстрого бега белые полы маскировочных курток, слышал тяжелое шуршанье лыжных полозьев, хриплое прерывистое дыхание врагов. Осталось метров десять. Пора! Привстав на колено, Иванов вскинул винтовку и выстрелил в упор. Один из бегущих подпрыгнул и, широко раскинув руки, плашмя свалился в снег. Второй замялся было и кинулся к товарищу. Не меняя положения, Иванов дал выстрел — и второй солдат покрыл своим телом первого.　

В сторонке трое финнов с автоматом «Суоми» крались на голос Боковни. Нервничая и торопясь, они устанавливали автомат метрах в двадцати и наводили его на Боковню. Занятый преодолением угрозы с другой стороны, старший лейтенант не замечал новой опасности. К счастью, выдвинувшийся на несколько шагов вперед боец Кочененков успел предотвратить нападение врага. Выпрямившись внезапно, он с бешенством бросил ручную гранату. Треск и пламя взрыва — и на кровавом снегу остались три распластанных тела и поваленный на бок «Суоми». Снежным вихрем и звенящими ледяшками осыпало Боковню.　

— Товарищ командир, на вас «Суоми» наставляли. Так я в это дело вмешался, — как бы оправдываясь, объяснил Кочененков.　

Через минуту он снова