Марафон нежеланий - Катерина Ханжина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Откуда ты знаешь, что мы знакомы? – слишком радостно спросила я и рассказала про всех более-менее именитых друзей Сашки, с которыми он меня когда-либо знакомил. Именитых, конечно же, в рамках нашего города.
– Он мне писал, что его знакомая едет к нам. «Сдерите с нее все мясо, чтобы она не боялась показывать то, что внутри. А то она у нас слишком стеснительная».
– Просто он не тот человек, с кем хотелось бы делиться.
– Мы не выбираем, с кем делиться, а с кем нет. Книга не существует, пока ее никто не прочитал, – повторил он слова Адама.
– Да, я согласна, просто… Делиться – это нелегко, мне кажется, даже тяжелее, чем написать что-то достойное. Поэтому я здесь. Пока я могу делиться только с людьми, которым я доверяю, с которыми у нас близки вкусы. А творчество Дементия… Совсем не мое. Извини, что обсуждаю его, но мне кажется, он просто подражатель.
– Мне тоже.
Я попыталась рассмеяться, но Тимур сказал это так серьезно, что я подавилась смешком, который утонул в желудочном соке.
– Не самая лучшая реклама «Джунглей», да? При этом он постоянно рассказывает про нас и рекомендует знакомым. Каждую смену приезжает кто-то от него, о чем он мне с гордостью пишет. Так я о нем даже и не вспомнил бы. Я заговорил про него, чтобы ты поняла – мы не волшебники. Если у кого-то нет таланта, то мы не сможем раскрыть его. Как бы не бурили – из этих скважин, кроме воды, ничего не вытечет.
Это было больнее, чем пощечина.
– Ты… ты хочешь сказать, что у меня нет таланта?
– Нет, я говорю в общем. Часто наши ученики смотрят на других и думают: «Почему с ними ничего не происходит? Почему они не меняются? Может быть, все это – обман. И я такой же бесталанный, но самовлюбленный». Я не хочу, чтобы вы оглядывались по сторонам. Смотри глубоко в себя.
– Хорошо.
– Если захочешь поделиться чем-нибудь, но не расплескиваться фонтаном для всех, заходи ко мне.
Тимур вышел, чтобы подать сигнал о закончившемся времени.
Глава 16. Кано Исэнъин Наганобу. «Тигр в стиле Мао И»
Мы ложились спать в молчаливой задумчивости. Не знаю, был ли это новый этап в нашем сближении или просто другой палатки не было, но мы все спали под одним тентом. Травяной настой действительно оказался просто травой. Правда, с мочегонным эффектом. С периодичностью в 15–20 минут кто-нибудь из десяти человек обязательно вставал в туалет. Если кто-нибудь и начинал засыпать, то быстро просыпался из-за шума или от того, что на него наступили, пока выходили из палатки.
Прошедший день казался бесконечным. Мысли бурлили, образы калейдоскопом мелькали перед глазами. Мышцы ощущались каменными – пытаясь заснуть, я представляла себя древнегреческой статуей с идеальным, но застывшим рельефом. Тяжесть в теле не давала мыслям унести меня, тело все время напоминало мне, что я здесь, лежу на земле, хрупкая, из костей и мяса, и никуда мне не деться от своей боли. Правда, боль физическая переносится легче, завтра она превратится в приятно ноющую, а послезавтра я о ней забуду.
Почти никто нормально не поспал, но встать поздно не получилось. Почти сразу после рассвета стало очень жарко, солнце душило через тент палатки.
Наскоро позавтракав, мы засобирались обратно в «Джунгли».
Макс, вернувшийся из-за камней с правой части пляжа, радостно закричал:
– Эй! Мы можем просто подняться по этой скале, а потом спуститься на нашу сторону! Пятнадцать минут, и мы дома!
На первый взгляд скала выглядела неприступно. Но она не была отвесной, склон состоял из крупных камней, цепляясь за которые, наверное, можно было бы забраться наверх. С нашей стороны скала была еще более пологой, хотя в один из первых дней нам строго запретили на нее подниматься.
Лина сказала, что это не из-за опасности сорваться, а из-за того, что именно с этой скалы спрыгнул на камни Матвей, тот самоубившийся поэт. «Место его памяти».
– Не можем, – отрезал Тимур. – Это опасно.
– Да брось, не опаснее, чем вчера у вершины.
– Я живу здесь почти пять лет и лучше знаю. Здесь море и камни внизу. Если оступишься, а после бессонной ночи, скорее всего, так и будет, то разобьешься насмерть.
– Я уже больше десяти лет занимаюсь скалолазанием. Здесь даже без подготовки можно легко забраться. Сейчас я вам покажу.
– Мы все идем по вчерашнему же маршруту. Это не обсуждается.
– О’кей, идите. Я поднимусь здесь, высплюсь, пока вы будете идти.
– Мы ВСЕ идем, как вчера. – Тимур подошел к Максу и угрожающе посмотрел.
– Это часть нашей двухдневной практики, – примирительно сказал Миша и взял Тимура за локоть.
– Ну, если часть практики. – Макс демонстративно не смотрел на Тимура и обратился к Мише: – Что нам еще предстоит?
– Пока мы будем идти, мы вместе сочиним рассказ.
Наверное, это было самое забавное занятие за все наше пребывание в «Джунглях». Сначала мы молча поднимались вверх, но когда стали выдыхаться, Миша сказал:
– Начнем.
Мы остановились, но Миша сказал:
– Идите-идите. Мы будем делать это на ходу. Это специальное упражнение, чтобы занять голову и отвлечься от тяжелой дороги.
Он сделал шаг вперед, потом повернулся и сказал:
– Давайте возьмем слово «краб». Каждый говорит по предложению из четырех слов, слова начинаются на «К», «Р», «А» и «Б». Попробуем составить что-то логичное. Вот увидите, это так весело!
Он сделал еще пару шагов вверх (сегодня он шел впереди, а Тимур был замыкающим) и начал:
– Кровавый роман актера и балерины.
Мы сделали еще шагов пять в тишине, потом шедший за ним Антон сказал:
– Который разрушил абстракционист Борис.
Мы рассмеялись, потом снова затихли, продумывая продолжение. Даже когда мы вернулись домой, в голове вертелись подходящие фразы, мозг не успокаивался.
Нас встретили Венера с Забавой. Венера быстро переглянулась с Тимуром и покачала головой. Адам еще не вернулся.
У нас был свободный день, но внутри все так кипело, что не было никакого желания жариться на пляже или дремать в душном домике.
День был небывало жаркий даже для тропиков. От одного взгляда на блестящее море было больно глазам, ручейки пота постоянно щекотали лицо. Голова ощущалась как тяжелый камень, мышцы спины и ног ныли.
Я перелистала блокнот с красивыми словосочетаниями, который вела уже года
