Марафон нежеланий - Катерина Ханжина

От домика Адама в джунгли вела крутая тропа. Мы почти сразу же начали задыхаться. Минут через десять мы вышли к развилке. Если, стоя спиной к морю, повернуть налево, мы должны были выйти где-то в районе наших ворот.

Пока мы ждали отстающих Лёву и Леру, я думала, что мы пойдем к воротам, что это просто разминка. Но нет, как только ребята поднялись, не давая им шанса на передышку, Тимур повел нас направо по менее утоптанной тропе.

От пота щипало глаза, он был во рту, неприятно щекотал спину и живот. Волосы, майка и даже трусы были мокрыми. Так неприятно, просоленно мокрыми. Более-менее сухими оставались только джинсовые шорты.

Первый привал мы устроили только через полчаса – так сказал Тимур, мне казалось, что прошел час как минимум. Мы поднялись примерно на середину высоты окрестных гор и вышли на открытую площадку с панорамным видом на бухту.

– Наше секретное место, – умиротворенно улыбнулся Миша, сел на землю и прикрыл глаза.

Несмотря на усталость, мы все оценили вид. Наверное, поэтому они и устроили привал именно здесь. Красота зеленовато-бирюзового моря и темных островов-кочек отвлекала от усталости. Все как-то отстраненно и глуповато смотрели на искрящуюся от солнца воду и молчали.

Я не плавала в разбухших до непонятной формы мыслях, как обычно. Просто наслаждалась обилием кислорода в голове и молочной кислоты в мышцах. Так четко чувствовала, как дышу, как напряжены спина, бедра и икры. И вдруг, ощутив горячее солнце на плечах, сказала себе: «Я здесь. В мире с собой. И я счастлива». Улыбнулась самой себе, как любимому ребенку, и подумала, что никогда еще я не ощущала себя настолько собой, как в этот момент. Без вопросов: «А что будет дальше?», «Заслужила ли я этот прилив счастья?». Я просто любила себя и жизнь.

Сава с Ритой развлекались тем, что угадывали в очертаниях островков предметы и силуэты животных. Их разговор был похож на беседу двух маленьких детей:

– Вот тот остров похож на зевающего крокодила.

– Какой? Какой? Вон тот? Ой, да, точно!

Лера рвала нижнюю часть майки, чтобы завязать ее под грудью. Рвала медленно, видимо пытаясь найти себе помощника с сильными мужскими руками. Но все мужские руки были заняты более важными делами. Наученный жгучим опытом прошлых недель, Лёва густо мазался кремом от загара. Он не выпускал крем из рук, потому что постоянно вспоминал о каком-нибудь новом месте – от ушных раковин до пальцев ног. После него бутылка с питьевой водой выскальзывала из рук, а в воздухе витал аромат детского крема.

Миша раскладывал перекус по картонным тарелкам. Сузив глаза и что-то бормоча, он пытался положить всем поровну, по-математически поровну – до крупинки риса и ворсинки водоросли.

Тимур задумчиво водил пальцем по карте. Доводя маршрут до конца, он морщился, качал головой и начинал заново, чуть изменяя траекторию. Так и хотелось его спросить: он только начал планировать маршрут, и привал – это предлог для того, чтобы подумать, куда идти дальше? Антон что-то рисовал в блокноте. А Макс, похоже, не навравший о трекинге к базовому лагерю Эвереста и месяце в буддистском монастыре («Ко мне там прикоснулся сам лама, и я онемел. Буквально. Неделю вообще не разговаривал. И еще полгода не ругался матом. Вообще. Хотел выругаться, но язык как будто немел»), энергично разминался, давая советы в пустоту о том, как правильно дышать и распределять вес тела при подъеме.

Нашу резиденцию не было видно. Только две выступающие в море скалы, ограничивающие пляж. А соседняя бухта, расположенная под нашей обзорной площадкой, просматривалась хорошо. Пляж там был неухоженный: у деревянной лестницы были сломаны перила, на берегу темнели комья водорослей. Если встать к краю площадки, то можно было увидеть бунгало с прохудившимися крышами из пальмовых листьев и одно двухэтажное здание с окнами, похожими на пустые глазницы. Вроде бы постройка была без явных признаков разрушения, но при взгляде на черные окна по мокрому и горячему позвоночнику бежал холодок, а мышцы пресса на уставшем теле ощутимо сжимались.

– А что там, внизу? – спросил Макс, делающий растяжку прямо у обрыва.

– Был отель, – буркнул Тимур, не отрываясь от карты.

– А сейчас?

– А сейчас то, что видишь.

– Невыгодно?

– Видимо.

Оказалось, что Макс был прав: долго сидеть после подъема нельзя. Подниматься стало еще тяжелее, а тропа становилась все круче и круче. Местами мы поднимались, подтягиваясь за корни деревьев, и сдирали кожу на коленях, упираясь ими в камни. Лёва, поскользнувшись, пнул идущего за ним Мишу (он был замыкающим) в глаз. Лера ударила о камень большой палец на ноге – к вечеру под идеальным ноготком с прозрачным лаком запеклась кровь.

Через несколько часов (по ощущениям) мы оказались на вершине горы. С неширокой каменной площадки был виден почти весь хребет острова-дракона и далее, в послеполуденной дымке, – острова, острова, острова.

Лина с каким-то диким восторгом показывала свою рассеченную бровь, от чего Тимур почему-то поморщился, как от неприятного воспоминания. Большинство из нас распластались на камнях, судорожно дыша и вытирая лица от пота. Во рту был такой яркий вкус соли, что я думала – никогда не буду есть что-то соленое. Глаза пощипывало, на колени я даже боялась взглянуть.

– Пока вы еще не начали обрабатывать раны и не потеряли эйфорию. – Тимур поднялся на ноги, но дыхание его еще не восстановилось. Он сделал пару глубоких вдохов и, шумно выдохнув, продолжил: – По очереди. – Еще один глубокий вдох и выдох. – Встаньте сюда.

Тимур указал на самый край обрыва:

– И покричите. То, что волнует вас. Не обязательно в словесной форме. Просто поорите. Вот так.

Тимур подошел к обрыву, его пальцы ног, почерневшие за день, выходили за край площадки. Но он как будто бы кайфовал от этого.

С наслаждением закрыл глаза, подождал пару секунд, потом резко открыл, посмотрел в небо и заорал:

– Я ненавижу себя!

– Вот так. – Он улыбнулся нам истеричной улыбкой и элегантным жестом руки пригласил к обрыву Мишу.

Тот застенчиво улыбнулся и не спеша дошел до края.

– Ебал я этот гребаный мир!

Лину не требовалось приглашать. Как только Миша отошел от края, она сорвалась с места. Но Тимур резко дернул ее за локоть и оттащил назад:

– Мы тут не в смелости соревнуемся! Ты хочешь сорваться вниз?

Удивленно-испуганная Лина замотала головой и осталась стоять в паре шагов от обрыва.

– Только один шаг вперед, – сказал Тимур спокойным тоном, но видно было, что его до сих пор трясло: ноздри раздувались,