Девушка из Германии - Армандо Лукас Корреа

что подарит мне особенный подарок, но мне нужно набраться терпения. Я думала, что он не оставил идею с кольцом своей матери, о котором я так много слышала, хотя со стороны его отца было бы безумием отдать единственную принадлежавшую им ценную вещь.

Когда мама наконец встала, она подошла к моей кровати и легла рядом со мной. Она была такой холодной, что я задрожала.

– Моя Ханна, – сказала она, поглаживая мои волосы.

Мама больше ничего не добавила, но я почувствовала, что она хочет мне что-то сказать. Я повернулась и взглянула на нее, чтобы приободрить.

– Пришло время вручить тебе «Слезу», Ханна.

Мамины ледяные руки медленно потянулись к моей шее, и она начала застегивать ожерелье с несовершенной жемчужиной, которое ее отец заказал для ее матери по случаю открытия отеля «Адлон». Драгоценную жемчужину мама получила, когда ей исполнилось столько же лет, сколько и мне сегодня. Тонкая цепочка из белого золота прекрасно дополняла жемчужину, которая была вставлена в треугольник, также из белого золота, с крошечным бриллиантом на острие.

Комната окутывала нас, а бронзовый потолочный светильник с тремя рядами белоснежных лампочек напоминал перевернутый ослепительный свадебный торт, соперничающий по блеску с солнечными лучами. Я не хотела, чтобы время шло. Мы были подвешены в центре этого светящегося пространства. Внезапно я испугалась висевшей на шее жемчужины: она налагала на меня ответственность: необходимо было сберечь украшение, хранившееся в семье несколько поколений. Я побежала к зеркалу, чтобы рассмотреть свою «Слезу», и решила надеть нежно-розовый свитер, чтобы украшение хорошо смотрелось.

Увидев, как я растрогана, мама сделала над собой усилие, встала и подошла ко мне. Желая ее порадовать, я приняла несколько знакомых поз, чтобы она подумала, что я тоже чувствую себя богиней. Она засмеялась. И некоторое время мы веселились. Она надела сине-белое платье, и мы отправились праздновать мой день рождения.

Когда мы подошли к каютам Адлеров, мы заметили снаружи несколько членов экипажа. Мы постучали в дверь, но никто не ответил. Толкнув дверь, мы увидели, что она не заперта. Мама вошла внутрь, и я последовала за ней. Мы прошли в гостиную, где уже находились папа, капитан, двое моряков и корабельный врач. Все они выглядели удрученными. Папа подошел и обнял нас. Я почувствовала, что от него пахнет ментолом, как в каюте Адлеров.

– Вчера вечером мистеру Адлеру стало трудно дышать. Он ушел.

Он ушел, отошел, скончался, он покинул нас. Было бы гораздо проще сказать: «Он умер», но они не хотели: все боялись этого слова. Подошла госпожа Адлер, на ее лице застыла грустная улыбка, но не было ни малейших следов слез. Она взяла маму за руку:

– Я хотела похоронить его в Гаване, но капитан получил телеграмму, в которой говорится, что это невозможно. Нам придется провести отпевание ночью, а потом бросить его тело в море. Можешь себе представить такой конец, Альма?

Капитан разговаривал с двумя членами экипажа, которые показывали ему последние телеграммы. В какой-то момент он поднял голову и сказал мне тихо… так тихо, что я смогла разобрать слова только потому, что читала по его губам:

– Счастливого дня рождения, Ханна!

Итак, все знали, что у меня день рождения. Я предупредила маму, что не хочу праздника вроде тех, что устраивались вечерами для других детей на борту. Я была уверена, что после смерти господина Адлера никто не будет настроен праздновать.

Я выскользнула из каюты и пошла искать Лео. Он, конечно, уже все знал. И он сказал мне, что ночью умер еще один человек.

– Пассажир?

– Нет, кто-то из экипажа. Очевидно, он покончил жизнь самоубийством, прыгнув в море. Его не смогли спасти. Одна трагедия за другой.

Отличные новости для начала моего дня рождения! Я так и знала, что он придется на вторник.

– То, что случилось с господином Адлером, было вполне ожидаемо, – сказала я Лео. – Он ни разу не вставал с постели с тех пор, как поднялся на борт. Он дал себе умереть, потому что ужасно устал.

Мне не было жаль господина Адлера, потому что в конце концов он сдался, но я сочувствовала госпоже Адлер: ей придется похоронить мужа и продолжать эту сомнительную борьбу. Лео уловил мою печаль. Он положил руки мне на плечи и сказал:

– Ханна, пообещай мне кое-что. Мы будем жить вместе до восьмидесяти семи лет. Но после жизнь не стоит того, чтобы жить. Кому охота лежать в постели, как господин Адлер?

Я обещаю, Лео, конечно, обещаю. Я сказала это про себя, потому что он уже отошел в сторону, не дожидаясь моего ответа.

Новость о смерти двух человек уже распространилась среди пассажиров. Друг Лео, Вальтер, предположил, что господин Адлер совершил самоубийство, а член экипажа был убит. И что могли быть другие попытки самоубийства.

– Наши визы ничего не стоят. Говорят, кубинское правительство теперь требует залог за каждого, такую сумму не смогут заплатить даже самые богатые, – пробормотал он. Вальтер огляделся по сторонам, опасаясь, что его слова могут услышать.

– Я тебе не верю, – сурово сказала я ему. – Моя мать получила наши визы в кубинском консульстве в Берлине и купила визу для моего отца в офисе судоходной компании в Гамбурге.

Я была сыта по горло всеми домыслами и глупыми теориями. Все должно было быть в порядке: я была уверена в этом.

– Да, наши такие же. Но они больше не действительны. – Вальтер говорил так уверенно, что я струсила.

– Если нас не пустят на Кубу, у нас есть другие варианты? – спросила я, внезапно встревожившись.

– Пока ведутся переговоры о том, примет ли нас другой карибский остров. – Лео снова взял все в свои руки, не желая показать, что он не в курсе дел. Именно он должен был рассказывать новости, а не Вальтер, считавший себя очень умным.

По крайней мере, никто из них не сказал, что мы возвращаемся в Германию. Это было невозможно. Мы уже сдали свои дома, нам некуда было возвращаться. Никто бы не выжил. Теперь я понимала, почему ходило так много слухов о самоубийстве.

– Как ты думаешь, стоит ли мне поговорить с родителями, чтобы они рассказали мне правду? – спросила я Лео так, чтобы остальные меня не услышали.

– Нет, единственное, что тебе нужно сделать, – это как можно быстрее найти те капсулы. Если во въезде на Кубу откажут, у Розенталей уже есть план, – сказал Лео твердо. – И мы не можем этого допустить, Ханна. Что бы ни случилось, мы должны быть вместе.

Я послушалась его, хотя он был всего на пару месяцев старше меня.