Проклятые ночи - Анна Вейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Откуда у тебя этот пиджак? – шёпотом спросил он.
Бомж не ответил. Он заглянул в тарелку супа перед ним и обиженно, по-детски стал жевать губы.
– И это хочу, – он ткнул пальцем в котлеты. – Другим давал.
– И тебе дам, – растерянно ответил Иван.
Он взялся за лопатку, не сводя с мужика глаз. Аккуратно наложил еду и протянул тарелку. Делал он всё медленно, чтобы дождаться ответа. Ответа не было. Как только вторая тарелка опустилась на поднос, бомж схватил его и чуть ли не бегом двинулся к свободному столу. Там он резко сел и принялся есть: котлету руками, а пюре – ложкой. Запивал всё супом прямо из тарелки. Даже другие бомжи открыли рты и уставились на него.
Иван опустил половник, накрыл алюминиевую кастрюлю крышкой, наконец сдёрнул надоевшую сеточку для волос – лоб от неё жутко чесался, – и двинулся к «пиджаку».
– О, закончил уже? Молорик, – из кухни вышла Елена Петровна, преградила ему путь и добродушно хлопнула по плечу. Рука у неё была такая же тяжёлая, как у отца Ивана. – Давай теперь посуду неси. Сестра твоя помоет.
В открытой двери он заметил скривившуюся физиономию Лизы, и удовольствие разлилось по жилам. Иван взял поднос и двинулся между столами, собирая тарелки, ложки и вилки. Делал он это машинально и всё ещё не сводил глаз с модно одетого бомжа. Тот тоже исподлобья следил за Иваном и как мог запихивал еду в рот.
– Да не торопись ты так, жуй нормально, – Иван не выдержал и прошёл сразу к бомжу. Опустил поднос с грязной посудой и сел.
Мужик замер с набитым ртом и широко распахнутыми глазами.
– Не бойся ты, – Иван понизил голос. – Я тебе ничего не сделаю. Клянусь. Я тебе не враг.
Бомж всё ещё смотрел недоверчиво.
– Ну, то есть раньше был, но теперь не буду. Обещаю.
– Почему?
– Так раньше ты был… а теперь… ну, вот такой, – Иван растерялся. – Я больше не буду делать тебе больно.
– Раньше делал больно, – буркнул бомж.
– А что случилось, как ты стал таким? Как изменился? – Иван поспешил сменить тему.
– Я не знаю. Раньше ел, что хотел, – он уставился на огрызок котлеты в руке. – Но нельзя так. Перестал.
– Вы стали мыслить? Про это я уже знаю, похоже, это происходит везде. А потом? Как ты стал… человеком? – последнее слово Иван проговорил шёпотом, наклонившись вперёд. Запах немытого тела ударил по ноздрям.
Бомж пожал плечами.
– Я не знаю. Помню, дрались, помню огонь. Я спрятался, залез в тряпки. Ждал. Утром был таким. Меня нашли, избили, кричали, что я поджёг всё, а я ничего не понял и убежал. Взял с собой, – он дёрнул пиджак за лацкан.
Иван поморщился от почти физической боли. Бомж продолжал:
– Мои братья умерли там, в огне. Я не мог прятаться, где раньше. Большой стал. И хожу теперь по городу. Голодный. А потом ко мне подошли на улице, сказали, что здесь еду дают, и я пришёл.
– Чёрт! Это же всё меняет. Об этом нужно сообщить Сове… – Иван схватился руками за голову, вскочил, но быстро сел назад. Он вспомнил, как Андреас не поверил гоблинам, которые обрели разум и хотели мира. – Надо обсудить с кем-то… С Марком! Он придумает, что делать.
– Молодой человек! – ворвалась в разговор Елена Петровна. – Вы посуду собираете или лясы точите?
– Э, да, сейчас, – засуетился Иван.
– Иван, Лиза, вы нам нужны, – в столовую ворвался Всеволод. – Нужно ещё сделать фото всей семьи на фоне здания, давайте быстрее.
– Так, ты подожди меня, я быстро, – бросил Иван бомжу.
Иван впопыхах собрал оставшиеся тарелки, отнёс их на кухню и отдал местной посудомойщице. Лиза под предлогом фотосессии уже успела сбежать.
Съёмка одного кадра заняла двадцать минут – снимал подполковник из отцовской части, который наугад тыкал в кнопки настройки на фотоаппарате. При первой возможности Иван сбежал и вернулся в столовую. За дальним столом было пусто. Не считая грязной посуды и пролитого супа.
– Эй, тут мужик сидел. Куда он ушёл? – Иван обратился к оставшимся бомжам, которые закончили с едой и под столом незаметно, как им казалось, разливали водку в гранёные стаканы.
– Домой, – гаркнул один из них. И все трое захохотали. Похоже, среди бездомных это считалось отличной шуткой.
– Блин, ну серьёзно. Мне нужно с ним поговорить. Вы знаете, где он бывает, видели его где-нибудь?
– Ну, пересекались пару раз. С придурью он. А что?
Иван стал быстро шарить по карманам и вытащил какой-то клочок бумаги. На подоконнике отыскался огрызок карандаша. Он быстро нацарапал несколько строк и протянул бумажку бомжу.
– Это мой номер телефона и адрес. Пусть позвонит днём, а лучше придёт по адресу ночью. Это очень важно. Очень, – Иван снова обшарил карманы, вытащил две сотенные купюры и приложил их к бумаге.
– Понял, не дурак, – ближайший бомж быстро схватил купюры и листок бумаги. – Не боись, малец, передадим. Коли встретим.
Когда Иван вышел на улицу, семья уже собралась у отцовской машины, а Всеволод, как охотничья собака овец, загонял солдат в грузовик.
– Ваня, где ты застрял? – мать по привычке стала поправлять воротник на Иване, когда он подошёл. – Отцу нужно в часть заехать, а мы с Лизой домой едем. Можем и тебя забросить. А твой жених с нами не поедет?
Последние слова были обращены к Лизе. Она то крутила головой из стороны в сторону, то пялилась в телефон.
– Не знаю, – выдавила она.
– Ссыкло твой жених, – вдруг гаркнул над их головами полковник.
Иван в шоке уставился на отца. Тот продолжал:
– Слинял. Нечего тебе с ним якшаться, поняла?
Тут полковник встретился взглядом с удивлённым Иваном и… кивнул. Его скулу свела судорога, и лицо искривилось. Иван не сразу понял, что отец попытался подмигнуть. Мужчина же понял, что попытка провалилась, поэтому двинулся к водительской двери. Проходя мимо сына, он на секунду остановился и сжал его плечо.
Лиза смотрела вслед отцу с открытым ртом, собираясь разразиться не то слезами, не то руганью, а может, и тем, и другим. Мама же тихо улыбалась, прижимая ладонь ко рту.
– Так как, поедешь? – повторила она.
– Не, не надо, вам в другую сторону же, – Ивану не улыбалась мысль выслушивать Лизину истерику всю дорогу.
– Как знаешь, – мама смахнула последнюю соринку с его плеча. И вдруг добавила: – Ты сегодня был молодцом. Мы там тебе на
