Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов

составе. Возглавлял ее президент Академии наук Украины академик [Борис] Патон, а я представлял Грузию. Нам были доступны документы с грифами «секретно» и «для служебного пользования» – нам их давали читать раз в квартал, когда комиссия собиралась. Первые нельзя было брать домой, вторые – можно, но всех предупреждали, что данные разглашению не подлежат. В Советском Союзе были еще документы с грифом «совершенно секретно», но к ним у нас доступа не было. Но и той информации, что была у нас, хватало, чтобы понять: эти данные сильно расходятся с официальными публикациями в советской прессе.

Мы видели, что промышленность в СССР не развивается. Около 70 % государственного бюджета страны формировалось за счет продажи сырья, в основном энергоносителей: нефти, нефтепродуктов, природного газа. Я сравнивал данные экономики Советского Союза с данными экономик Соединенных Штатов, Японии и ведущих европейских стран, и отставание было страшное. Я хорошо помню, что в бюджете, допустим, Голландии продажа продукции составляла 60 %, как и в бюджете Финляндии. О США я уже молчу – продажа продукции, а не сырья, составляла там 65–70 %. А Советский Союз сидел на нефти.

Уже в начале 1980-х я чувствовал, что США начали готовить очень серьезный удар по экономике Советского Союза. Я тогда был замдиректора Института металлургии Академии наук Грузии и слушал по ночам «Голос Америки», который [советские власти] глушили.

– Как же вам удавалось слушать?

– Я пристроил к приемнику устройство, которое этот гул снимало. Однажды в эфире выступал только что назначенный руководитель Резервного банка США. До сих пор помню, как я был ошарашен, когда он сказал: «Меня назначили советником президента Соединенных Штатов, и я уже подготовил три документа, которые на днях должен передать начальству». Первый – об увеличении военных расходов Соединенных Штатов в полтора раза, с 330 миллиардов до 500 миллиардов долларов в год. Второй – о снижении стоимости барреля нефти с 67 до 30 долларов. И третий – о космической войне. Той ночью я не мог заснуть. Я чувствовал, что эти предложения разрушат советскую экономику.

– Вы имеете в виду программу СОИ (Стратегическая оборонная инициатива, или «звездные войны» – долгосрочная научно-исследовательская программа, о которой Рональд Рейган объявил в 1983 году. Цель – создать базу для разработки ПРО с элементами космического базирования. – Прим. ред.)?

– Да, он предлагал выделить на нее триллионы долларов – не помню, сколько точно. Через 20 лет американцы признали, что это был блеф, но тогда весь мир проглотил его. И я понял, что Горбачев испугался. На озере Балатон в Венгрии закрыли курортную гостиницу и свезли туда 15 знаменитых экономистов и финансистов стран Восточной Европы, в тот период подчиненных Москве. Они получили от Горбачева задание разработать предложения по противостоянию этой программе. Я читал документ, который они подготовили… Даже если бы 90 % бюджетов этих стран направили на борьбу с СОИ, не набралось бы и 10 % от той суммы, что обещали выделить США. Вот тогда я уже почувствовал, что все идет к распаду СССР и Вашингтон доведет свое дело до конца.

– Было страшно?

– Было. И вот почему. Еще Сталин в Конституции 1936 года написал, что каждая республика имеет право выйти из состава Союза. Но как выйти? Ни одна из советских республик не имела полностью законченного цикла промышленного производства, что делало бы ее самостоятельным экономическим субъектом. Хлопок для легкой промышленности всего Советского Союза выращивался в Средней Азии, но ни одного завода для переработки этого сырья ни в Киргизии, ни в Туркменистане, ни в Казахстане не было – только в Грузии, в Прибалтике, на Украине и в России. В Грузии развивалось машиностроение, но 90 % продукции вывозилось из республики – нам не нужно было столько. Чай тоже выращивался в основном в Грузии, но заводы по переработке хотели строить на Украине. Эта политика удерживания республик в узде работала отменно.

– При этом попытки выйти из состава Союза и противостояние центру начались в Грузии не в Перестройку. Уже в 1978 году в Тбилиси были студенческие демонстрации против отмены государственного статуса грузинского языка – это предусматривал проект новой Конституции. Вы тогда как-то участвовали в них?

– Когда митинги были, я на них всегда присутствовал.

– И вы тогда не были членом КПСС – в партию вступили только в 1982 году, когда вам было 48 лет.

– Да. Знаете, почему вступил? Мне часто приходилось выезжать в восточноевропейские страны: в Прагу, в Будапешт и так далее. Я отвечал за разработку стандартов СССР и Восточной Европы по части ферросплавов. Перед каждым выездом нужно было ходить в райком КПСС, где мне читали лекцию, как пропагандировать за рубежом социалистическое развитие. А потом меня однажды вызвали в ЦК Компартии Грузии и спросили: «Вы очень часто выезжаете, почему вы не хотите вступить в партию?» Я говорю: «Я идеологией не занимаюсь, только техническими делами, поэтому партия мне не нужна». И секретарь ЦК мне сказал: «Тогда вам будет трудно выезжать». Мне пригрозили запретом командировок, а без выездов за границу руководить разработками стандартов было невозможно.

– Это была инициатива тбилисского руководства или Москвы?

– Это было время Андропова, и, по-моему, сигнал шел из Москвы. Думаю, что за этим стоял Джермен Гвишиани (заместитель председателя Госкомитета СССР по науке и технике в 1965–1985 годах, зять Алексея Косыгина. – А.Д.), с которым у меня были почти дружеские отношения. Мне прямо сказали, что это он так заботится обо мне – Гвишиани же грузин.

– А прийти в политику вас тоже вынудили? Еще в 1989-м вы были директором Института металлургии, а в 1990-м – уже премьером.

– Дело в том, что за год до этого меня избрали председателем Общества [грузинской культуры имени] Руставели. Это была очень сильная общественная организация, и мне пришлось, помимо науки, заниматься общественными делами. Приведу пример. Москва уже тогда допускала грубые ошибки. Однажды звонит мне хорошо знакомый главный инженер крупного станкостроительного завода в Тбилиси и просит срочно приехать. Я спрашиваю, в чем дело. «У нас в восьмом цехе двое – дама и мужчина, неизвестно как прошедшие туда без пропуска. Собрали около 80 рабочих, не грузин: русских, абхазцев, армян и так далее – и проводят агитацию. Призывают создать на заводе организацию, которая будет противопоставлена правительству Грузии». Я срочно выехал. Действительно: рабочие собрались, дама очень активно выступает, призывает создать интернациональный фронт, который будет работать против правительства Грузии. Меня это удивило. Я отправился в военную милицию, оттуда выехали и задержали этих двоих. Выяснилось, что их прислала Москва и что таких посылают во все республики – создавать интернациональные фронты.

– А как они попали на завод без пропусков?

– Хороший вопрос – ведь там был