Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - Аркадий Дубнов

очень строгий пропускной режим. Но главный инженер потом выяснил – эти двое сами признались, – что их провели по указанию первого зампреда КГБ Грузии. Тогда эту должность обязательно занимал русский, а председателем был, как и во всех союзных республиках, местный.

– Это было в 1989-м?

– Да. Потом я получил подтверждение в Москве, в знаменитом Институте востоковедения. Его директором тогда был Женя Примаков, я его хорошо знал, он родился и вырос в Тбилиси. От его знакомых я получил приглашение заехать к нему в институт и в один из приездов в Москву приглашением воспользовался. Примакова я не застал – он был в поездке, в Норвегии. Тогда меня затащил в свой кабинет наш общий знакомый – я не смогу назвать вам его имя. Он сказал: «Только не предавай меня, я тебе кое-что сообщу». От него я узнал, что ЦК КПСС активно пытается создавать интерфронты, чтобы как-то удержать 15 республик после распада (он сам участвовал в этом процессе). Москва уже чувствовала, что дело идет к распаду. В Грузии это не сработало, но, скажем, в Прибалтике отчасти удалось, как и в Молдавии и даже в Казахстане. Я потом часто встречался с Назарбаевым, и он жаловался, что Москва хочет у него отобрать Северо-Казахстанскую область на том основании, что там проживает очень много русских казахов. Поэтому он срочно перенес столицу из Алма-Аты в Астану – со столицей область уже не передашь. А насчет Грузии мой знакомый предложил ЦК запасное решение: если фронты не сработают, противопоставить местному руководству автономии. И это получилось: Абхазия, Осетия…

– И все-таки как вы попали в политику? Прямо из Общества Руставели?

– Все началось, когда оппозиционные силы попросили меня разработать экономическую программу их будущего правительства. Я создал три рабочих группы – всего было человек двенадцать, мои близкие люди, которые глубоко знали свое дело. Оппозиции программа понравилась. После этого коммунисты, которые были тогда у власти, попросили Общество Руставели подготовить программу (регламент) проведения будущих парламентских выборов. Вот это было удивительно: коммунисты никогда ни одного шага не делали назад, а тут вдруг уступают и уступают… Звонит мне первый секретарь грузинского ЦК Гиви Гумбаридзе – мы с ним были близко знакомы и даже дружили с тех времен, когда руководивший страной Шеварднадзе назначил Гумбаридзе секретарем райкома. Просит подготовить программу. Чтобы я мог это сделать, он поручил правительству официально назначить меня председателем комиссии по разработке этих новых выборов (комиссию по разработке регламента или порядка проведения выборов. – Прим. ред.). Я собрал очень сильную юридическую группу, и мы разработали программу. Ее вынесли на обсуждение парламента и без разговора приняли – стопроцентное одобрение.

– Хотите сказать, что это было неожиданно?

– Конечно! Ведь там были заложены механизмы, благодаря которым подпольные партии очень быстро прошли бы регистрацию и смогли участвовать в выборах. Я думал, что коммунисты это выкинут, – нет, прошло.

– Это было еще до отмены шестой статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС?

– Да. Уже тогда я почувствовал: что-то тут не так. Сам Гумбаридзе не посмел бы так сделать. Значит, это было поручение Москвы. Коммунисты проиграли те выборы в Грузии, как и в Армении и Литве. В октябре 1990 года Гамсахурдия выиграл выборы и назначил меня главой правительства. Хотя я был против. Мне тогда было уже за 50 лет, и у меня в команде были очень сильные образованные молодые экономисты, финансисты, государствоведы и юристы. Им всем было по 38–40 лет, и я их предлагал. Но Гамсахурдия решил: ни в коем случае! Наверное, потому, что мы с ним были знакомы, учились в одной школе. Он был на четыре года моложе меня.

– Вам удалось реализовать что-то из своей программы, будучи премьером у Гамсахурдии?

– К сожалению, нет. Я столкнулся с Гамсахурдией, и он плохо себя повел. На десятый день после того, как я был назначен премьером, в Тбилиси прилетели двое американских журналистов и попросили их срочно принять. Мы поговорили часа полтора. На выходе один из них спросил: «Можно я еще минут на десять останусь?» Говорю: «Пожалуйста, в чем дело?» – «У меня есть задание. Очевидно, что Советский Союз сегодня-завтра распадется. В связи с этим в Вашингтоне сложилось особое мнение о трех прибалтийских республиках и Грузии в отличие от остальных одиннадцати». Я говорю: «Потому что грузины – красивый народ?» Нет, отвечает. И кладет передо мной бумагу. Она у меня [до сих пор] есть. Это начало октября 1990 года. Там рассчитано, что должны получать европейские страны из Азии. В основном – сырье, в том числе нефть и газ. Рассматривались три пути поставок этих ресурсов. Первый – через Россию, но это ненадежно. Второй путь – мусульманский: Иран – Турция – Европа. Но Турция – надежно, и Иран тоже. И самый надежный путь: Каспийское море – Азербайджан – Грузия – Черное море – Европа. «Вот поэтому вы у нас на особом счету», – говорит. У меня осталось впечатление, что это был совсем не журналист.

– Что он хотел от вас?

– Срочно связаться с руководством прибалтийских республик и начать совместно разрабатывать новую земельную реформу и реформу жилья, потому что 90 % жилья в Советском Союзе принадлежало государству. Еще большое значение он придавал реформе высшего образования в республиках. Я сразу провел этого человека к Гамсахурдии, он все ему рассказал. И поскольку у меня были уже хорошие отношения с премьером Эстонии Сависааром, Гамсахурдия попросил: «Сейчас же свяжись с ним». Я позвонил Сависаару, и тот рассмеялся в ответ, потому что американцы его обработали раньше меня.

– То есть они у него уже были?

– Конечно. Я сказал: «Либо ты меня приглашаешь, либо я тебя». Он ответил: «Я приеду». И снова рассмеялся: я, говорит, в курсе, что мы должны делать. И он действительно приехал. Мне до сих пор стыдно – два дня у меня гостил премьер Эстонии, и мы так и не пообедали. Я говорил ему: «Давай прервем работу, пообедаем». Нет, хачапури и чай, хачапури и чай – так мы и работали оба дня до двух часов, не вставая.

– Чем вы занимались?

– Разработали жилищную программу на три прибалтийские республики и Грузию, целый ряд юридических программ и программу высшего образования. Сависаар уехал, а я со своими людьми потом неделями почти не спал, потому что сроки поджимали. Этот американец обещал очень солидную финансовую помощь Соединенных Штатов в апреле-мае, если мы успеем эти программы подготовить.

– К маю 1991-го?

– Ну да, в сжатые сроки. В апреле у меня уже были почти готовы земельная и жилищная программы и закончена программа высшего образования. Я каждый день заходил к Гамсахурдии, говорил: взгляните, вот уже