Переполох с чертополохом - Тамар Майерс

- Если я пролью эту жидкость на паркет, то она разъест весь лак, ответила я, усмехаясь. - А что касается обещанного травяного послевкусия, то нашим коровам более ароматное сено дают.

Мама нервно хихикнула. - О, Абби, какая ты язва. С другой стороны, кто мог подумать, что Ее Величество пьет чай из пакетиков? Но складное кресло я должна перед уходом собственными глазами увидеть.

- Может, она вовсе не пьет чай, - предположила я. - Может, она им подмы... - Я осеклась на полуслове. Королева величественно вплыла в гостиную. На серебряном подносе громоздились аппетитно шипящие румаки. Уж эти точно были не из консервной банки.

- Слева - гребешки, - проворковала она. - Справа - креветки.

Мама, славная душа, питает к моллюскам и ракообразным примерно такое же отвращение, как я - к печенке, но, несмотря на это, мужественно подцепила вилкой по одному из даров моря. Я же довольно быстро опустошила правую половину подноса.

Мама улыбнулась. Наконец-то она дождалась своего звездного получаса.

- Я вот подумываю о том, чтобы отправиться в Африку миссионершей, робко начала она.

- Ах, как интересно! - вскричала Присцилла и тут же обратилась ко мне. - А у вас какие планы... Алли, кажется?

- Абби, - процедила я. И сурово добавила: - Планы у меня одни: работать и еще раз работать.

Присцилла отпила боливийского мерло. - Не сомневаюсь. Дел у вас, наверно, в своей лавчонке невпроворот. Пыль, наверно, вытирать со всех ваших безделушек. Просто не представляю, откуда вы находите время, чтобы добровольно ухаживать за этими несчастными старушками в богадельне.

- Но я не...

- Абби! - мама всплеснула руками. - Почему ты мне этого не рассказывала? - Она обратилась к Королеве. - Я состою в организации "Женщины епископальной церкви" уже сорок лет. Сама я, правда, на общественных началах в домах для престарелых не подрабатываю, но вот наша организация много занимается благотворительностью. Однажды, например, мы подготовили для бездомных мужчин прехорошенькие корзиночки с туалетными принадлежностями. Я лично закупила для них лосьоны после бритья.

Присцилла величественно изогнула бровь и снова пригубила вино. Сама она, конечно, тоже была прихожанкой епископальной церкви, однако в организации "Женщины епископальной церкви" состоять, похоже, не соизволила. Ей куда проще было время от времени выписывать достаточно жирные чеки, чем заниматься повседневными делами в обществе профессорских жен.

Заметно увянув под ее недоуменным взглядом, мама была вынуждена пояснить: - Бездомным тоже приятно, когда от них хорошо пахнет.

- Все это очень интересно, - Присцилла улыбнулась и обратилась ко мне. - А теперь, дорогая моя, давайте о вас поговорим.

- Но мама еще далеко не все рассказала, - быстро протараторила я. - В прошлом году, например, она едва в монахини не постриглась.

Мама побледнела. - Абби, только не здесь!

На этот раз приподнялись уже обе августейшие брови. - В самом деле?

- Они меня не приняли, - пожаловалась мама. - Обвинили в том, что я слишком много пою. Слишком много! Можете этому поверить? Вдобавок я, якобы, разгуливала с папильотками под апостольником. Это уже отъявленная ложь. Просто сестра Маргарита мне завидовала.

Величественная голова кивнула. - Зависть калечит людей. Можете мне поверить, я в этом собаку съела. Впрочем, в моем случае, завидовали не моей прическе.

- О, сестра Маргарита вовсе не маминым волосам завидовала, - вставила я. - А татуировке.

Глаза Присциллы расширились, а мамины, наоборот, закатились. Я поспешила ей на выручку.

- Вообще-то татуировка совсем крохотная, - сказала я. - Да и место такое, где никто не увидит.

Королева томно обмахивалась салфеткой для коктейля. Что ж, я была вынуждена воздать этой особе должное: она умела владеть собой.

- Надо же, какая вы интересная женщина, Мозелла, - нежно промурлыкала она. - А вы как, Абби? У вас нет потайных татуировок?

- О, нет, - отмахнулась я. - Дело в том, что я жуткая трусиха. При одной мысли об иголках я готова в обморок брякнуться.

- Неужели? - в голове Королевы прозвучало неподдельное недоверие. Кто бы мог подумать.

- Я жуткая трусиха, - заверила я. - Собственной тени испугаться могу. В отличие от мамы, которая храбра как львица.

- Это правда, - поддакнула мама. - Однажды я случайно порезала большой палец и поехала в Пьедмонтский медицинский центр. Так вот, кровищи столько натекло, что я все свои кринолины испортила. Видела бы меня Абби, она бы точно сознание потеряла.

- Возможно, - сказала Присцилла. Она даже не смотрела на маму. - Я следила, как вы торговались на аукционе, Либби. Вы держались так, что язык никогда не повернулся бы назвать вас трусихой.

- Абби, - сухо поправила я. - Для аукционов особой храбрости не нужно. Только деньги. Не говоря уж о том, что картина досталась мне не слишком дорого.

- Кстати, об этой картине...

- Прошу вас, давайте не будем возвращаться к этой теме, - попросила я. - Тем более что я все равно не раскрою вам, кто мой клиент.

- Что ж, это ваше право, - с неожиданной кротостью согласилась Присцилла. - Но, быть может, вы спросите своего клиента, не согласится ли он, или она, перепродать картину мне?

Мама раскрывала и закрывала рот, точно выброшенная на берег форель. Абби, я впервые слышу, что ты уже успела избавиться от своей картины. Ты мне и словом не обмолвилась.

- Ничтожная сделка, - отмахнулась я. - Не о чем говорить.

- Как это не о чем? Ты ведь собиралась подарить мне картину на день рождения.

Проклятье! Совершенно из головы вылетело. А ведь до дня рождения мамы оставалось меньше двух недель. Обычно она начинает бомбардировать меня всевозможными намеками уже за пару месяцев.

- Как, мамочка, разве ты положила глаз именно на эту картину?

- Нет, конечно. Она ведь просто омерзительная, и ты это сама говорила. Но ты так из-за нее торговалась, и мне ничего не оставалось, как подумать, что ты решила преподнести ее мне.

Я с облегчением перевела дух. - Не беспокойся, мамуля. К твоему дню рождения я подберу тебе действительно что-нибудь стоящее. Обещаю.

- Например?

- Все, что захочешь. Проси чего душе угодно.

- Браслет с бриллиантами.

- Бога ради.

Мама смущенно захихикала и посмотрела на Присциллу. - Не говори глупости, Абби. Я просто пошутила.

- А я - нет, - отрезала я. - Мне наконец выпал счастливый билет. Если говорят, что болтун - находка для шпиона, то моей болтовне могли бы прокормиться разведки всех стран НАТО и бывшего Варшавского договора в придачу. Но мне, во-первых, хотелось похвастать перед Присциллой в мамином присутствии, а, во-вторых, через несколько дней все и без того узнали бы, что я купаюсь в деньгах. А там, глядишь, Опра пригласит меня в свое ток-шоу, и сделаюсь знаменитой на всю страну.

Мама зарделась. - Абби, не валяй дурака.

- Я говорю на полном серьезе, мама. Я собираюсь... Вернее, я уже очень богатая женщина. - Стоило мне произнести слово, начинающее с буквы "б", и Сама-знаете-кто навострила уши, как сторожевая собака.

- Да, верно, - промолвила она, качая головой. - Фондовый рынок. Но ведь для успешных инвестиций тоже первоначальные накопления иметь надо. Значит, все это старое барахло, которым вы торгуете, тоже прибыль приносит.

- Ни фондовый рынок, ни мой антиквариат к этому отношения не имеют, высокомерно произнесла я. - Все дело в этой кошмарной картине, которую я купила в среду на аукционе.

Присцилла отхлебнула глоток мерло. - Боюсь, что я не понимаю, проронила она.

- Ой, а я поняла! - Мама восторженно захлопала в ладоши. Ты нашла в раме припрятанные деньги, да? Я однажды тоже нашла десять долларов в библиотечной книжке.

- Нет, мама. Я нашла не деньги, а картину. Пропавшее "Поле, поросшее чертополохом" Винсента Ван Гога.

- Что? - воскликнула Присцилла, выпучив глаза. Рука ее дрогнула, и несколько капель мерло выплеснулись на юбку.

Маму буквально подбросило. - Скорее, Абби! Давай салфетки! И соду найди.

Я тоже вскочила.

- Постой! - вскричала мама. - Захвати еще соли. Она поможет пятно вывести.

- Сядьте! - рявкнула Королева.

Я села.

- Расскажите мне про эту картину.

- А что тут рассказывать? - Я пожала плечами. - Ван Гог как Ван Гог...

- Чушь! - отрезала Присцилла. - Настоящего Ван Гога на церковном аукционе не купишь.

- А я вот купила, представьте себе, - задиристо сказала я. - И он тянет на десять-пятнадцать миллионов долларов. И даже больше, если найти покупателя из Японии.

Глаза мамы вылезли уже почти на затылок. - Абби. Неужели это правда?

- Да, мамочка. Может, хоть теперь ты наконец начнешь гордиться мной?

- Что за глупости, золотце? Я всегда тобой гордилась.

- Так же, как и Тоем? Ты ведь всегда мне его в пример ставила. Между прочим, мамочка, он жутким хвастуном стал.

- О, Абби, ты просто ревнуешь, золотце, - жалобно вскричала мама. - А Тоя я без конца нахваливаю лишь потому, что он такой неудачник, а мне не хотелось бы, чтобы ты презирала собственного брата. А из вас двоих тебя я всегда любила больше.