Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего - Александр Бузгалин

Для того чтобы уйти от этой проблемы, я проведу различие между тремя аспектами религиозности. Оставим пока в стороне атеизм и зафиксируем, что человек может признавать наличие высших идеальных сил и при этом оставаться в стороне от какой-либо конкретной религии (помните Высоцкого: «кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса…») или религии вообще — это первый вариант религиозности. Второй — сознательная идентификация с какой-либо религией или ее ветвью, например, православием как особой разновидностью христианства. Для верующих людей, однако, и в первом, и во втором случае может быть характерно дистанцирование от конкретных институтов этой религии — церкви. Третий — более или менее активное признание именно одной особой церкви как единственного возможного посредника между человеком и богом, посредника, берущего на себя толкование религиозной истины и претендующего на сведение к этой религиозной истине всех духовных истин вообще.

В нашем Отечестве есть глубоко и искренне верующие, высоконравственные люди, для которых их религиозно-нравственные убеждения стоят выше своекорыстных материальных интересов. Но наиболее распространена среди верующих некая странная смесь первого и третьего варианта. Такой человек искренне верит в любые «высшие силы». Он обращается к магам, астрологам, шаманам и т. п., заходит в церковь, но главным образом только тогда, когда ему очень страшно или срочно требуется утешение, хоть чья-то помощь или хотя бы надежда на помощь в решении сложной жизненной проблемы. К числу таких проблем могут относиться как сложные духовно-нравственные вопросы, так и проблемы сугубо материальные: совершение удачной сделки, создание нужного имиджа в рамках определенной пиар-кампании и т. п. В большинстве своем такой верующий и в гадалку, и в Иисуса Христа человек не знает практически ничего из религиозных канонов, но готов при опросе (особенно официальном) заявить о том, что он принадлежит к вполне определенной конфессии. Такой человек, как правило, не слишком задумываясь, верит в ставший общим местом догмат о православной (в местах компактного проживания мусульман — мусульманской) церкви как единственном «официальном», т. е. признанном властью и СМИ, выразителе его религиозных устремлений. Поскольку же к числу активно проповедуемых СМИ и властью тезисов относится и отождествление религиозности с духовными и нравственными началами, постольку такой человек часто не задумывается над тем, возможна ли внецерковная нравственность и духовность и действительно ли церковь есть прежде всего проводник духовных и нравственных начал. В результате, по образному выражению культуролога Л.А. Булавки, люди в нашей стране не столько верят в бога, сколько хотят в него верить. Я бы даже сказал иначе: они знают, что добропорядочный русский должен быть православным, татарин — мусульманином, и т. п.

На этой странной «вере», являющейся в значительной мере продуктом массового духовного производства, целенаправленно осуществляемого государством, церковью и СМИ, и базируется в конечном счете процесс все более мощной клерикализации всех сфер общественной жизни: бурный рост количества церквей и их прихожан, сращивание церкви с государством, активное проникновение церкви в систему образования и воспитания детей и молодежи; пропаганда единства религии и нравственности и мн. др.

Именно эта последняя проблема и волнует более всего автора этих строк.

Причины данного процесса в принципе хорошо знакомы ученым. Человек начинает тянуться к религии тогда, когда он теряет свою реальную, в посюстороннем мире реализуемую и подтверждаемую субъектность. Поясню: человек, для которого в основном ясны и понятны его идеалы, стремления и чаяния, равно как и правила его общественной жизни; человек, убеждающийся каждодневно, что эти правила в основном справедливы и отвечают его интересам; человек, который (NB! Это главное!) знает, что он может активно повлиять на эти правила, изменяя их к лучшему совместно со своими товарищами — такой человек, как правило, далек от религии и тем более — церкви.

Что же произошло в нашем Отечестве, ставшем за 90-е годы из едва ли не поголовно атеистического в большей части религиозным?

Эти изменения хорошо известны. Не уходя в данном тексте в проблемы советского строя, по отношению к которому автор был и остается весьма критичен, отмечу только ключевые черты российских трансформаций, вызвавших первый мощный импульс религиозности.

Радикальный слом всех основных институтов экономической и социальной жизни вызвал мощный кризис базисных реперных точек едва ли не каждого человека: спекулянт и мафиози превратились в героев, а честный, но не нацеленный на рыночный успех труд стал презираем. Государство стало символом зла. Доверие к нему в 90-е годы упало (вспомним, что Ельцину накануне президентских выборов 1996 г. доверяло всего несколько процентов россиян), новых институтов, пользующихся доверием, не возникло. Ценности социальной справедливости оказались дискредитированы, а ценности предпринимательства для большинства чужды и недоступны.

В идейно-политической сфере разлом оказался еще более значим, причем большинство, разочаровавшись в прежних «светских» идеологических ценностях, новых светских идеологических ценностей не обрело. Идеи прав человека, демократии и общечеловеческих ценностей были дискредитированы за 90-е годы не меньше, чем идеи социальной справедливости и равенства за 80-е. Общественная мораль радикально упала…

И самое главное — многократно доказанная в 90-е едва ли не каждому гражданину нашей страны его полная социальная и гражданская ничтожность. Ты — никто. Ты — щепка в стихийном море жизни. Тебя обманывало, обманывает и еще не раз обманет государство (обесценение сбережений, блеф с ваучерами, невыплата пенсий и зарплат, дефолт 1998-го…), тебя держит за «лоха» бизнес (кто из нас не пострадал от МММов), тебя третирует криминал…

Результат — утеря самоидентификации и социальных опор, жизнью подтверждаемых ценностей, ощущение беззащитности и никчемности бытия. Где и в чем можно было найти опору? Ответ очевиден: либо в сопротивлении, создании альтернативных социальных и гражданских структур (но это стало уделом меньшинства), либо в той или иной форме религиозного бегства от проблем этой жизни.

Первоначально этот исход был стихиен.

Однако за полтора десятилетия государство постепенно подобрало под себя основные политические силы, бизнес подчинился олигархам и несколько стабилизировался, а церкви основных конфессий сконцентрировали в своих руках почти полную монополию на отправление религиозных функций.

Наступающая на нас стабилизация постепенно формирует несколько иные, более типичные для любой системы, основанной на отчуждении человека, причины не только массовой религиозности, но и клерикализации.

Прежде чем продолжить анализ, вновь подчеркну: рост религиозности населения есть всего лишь предпосылка клерикализации. И именно клерикализация становится сегодня наиболее важной угрозой социальному и духовно-нравственному прогрессу России.

Сначала о характерных для России современных причинах экспансии религиозности. Я бы их разделил на две группы.

Первая — объективная востребованность религиозности в России.

Эта востребованность связана, во-первых, с наследием периода трансформационной нестабильности, породившей первый импульс массовой религиозности вследствие описанных выше причин. И этот результат оказался «зафиксирован».

Далее, во-вторых, он стал воспроизводиться «традиционными» причинами религиозности, характерными для всякого общества, где господствует олигархически-феодальный рынок и полуавторитарная политическая власть. Современная Россия во многом походит на общества позднего феодализма (это заметил еще британский политолог Дж. Лестер), а о причинах массовой религиозности в таких обществах знал уже Вольтер.

В-третьих, в современной России к этому добавилась гремучая смесь из традиций высокой культуры и повышенного внимания к духовно-нравственным вопросам, идущая и от классической культуры, и от советской эпохи, с одной стороны, массированной атаки массовой культуры, разрушающей эти традиции, — с другой. Поскольку ни государство, ни бизнес, ни гражданское общество не создали в нашей стране общедоступных и общераспространенных институтов светской культуры, постольку в качестве альтернативы навязываемой тоталитарным рынком бездуховности в нашей стране выступила религиозность.

Вторая большая группа причин растущей религиозности населения — сознательная деятельность по ее внедрению, ставшая особой отраслью современного массового духовного производства, особенно культивируемой в России.