Меделень - Ионел Теодоряну

- Ты кончила стрелять ворон? - попытался отвлечь ее Дэнуц.

- Да... Не хочу пугать маму.

- Чем же нам заняться? - недоумевал Дэнуц.

- Знаете что? Вам холодно?

- Да, - в один голос ответили Моника и Дэнуц.

- Хотите погреться у огня?

- У какого огня? - удивился Дэнуц.

- Это не твое дело! Хочешь или нет?

- Хочу.

- Тогда ступайте за мной... Только тихо, чтобы никто не услышал!

Крадучись, неслышным шагом язычников, которые стремятся к своим низвергнутым божествам, Моника и Дэнуц, гуськом, шли следом за своим провожатым, обутым в домашние туфли.

Они позабыли обо всех огорчениях и неприятностях этого хмурого осеннего дня.

Дэнуц был в приподнятом настроении, потому что обновил свою пижаму и потому что вместе с Ольгуцей собирался совершить очередную проделку.

Моника радостно улыбалась, потому что была вместе с Дэнуцем.

Улыбалась и Ольгуца, потому что таинственный огонь, к которому она вела их, был всего-навсего очагом в кухне.

* * *

С приходом детей кухонная плита совершенно преобразилась. Там, где раньше стояли задумчивые горшки всех размеров - они были сдвинуты в глубь плиты, - теперь весело потрескивали кукурузные зерна. На краю плиты под неусыпным надзором старой кухарки пеклись три гигантских яблока, словно троица угрюмых второгодников под присмотром строгой учительницы и под насмешливыми взглядами младших коллег.

У горящей печки, на трех низеньких скамейках, сидели румяные от жары дети и грызли воздушную кукурузу.

- Ыы! Накажи тебя Господи! Сейчас!.. - крикнула кухарка нетерпеливому горшку, который кипел, с шумом подбрасывая крышку.

Все трое дружно засмеялись.

Кухарка непрерывно ссорилась с горшками, кастрюлями и мухами. Так что, доведись кому-нибудь сидеть рядом в соседней комнате, он мог бы подумать, что кухня полна людей, которых все время ругает строгая матрона с мужским голосом. И, действительно, кухарка была полновластной хозяйкой всего, что находилось в кухне. Хозяйкой усердной и проворной, как лето в саду. И очень толстой! Такой толстой, что была похожа на неестественно поднявшийся в просторной печи кулич.

Косясь краешком глаза на яблоки, кухарка приоткрыла дверцу духовки, заглянула туда и тут же захлопнула дверцу.

Из духовки повеяло ароматным теплом.

- Пахнет медовой коврижкой! - смеясь, воскликнула Ольгуца.

- Были бы едоки! - вздохнула кухарка, переворачивая яблоки.

Яблоки старели на глазах. Их нежная кожа темнела и покрывалась морщинами. Они украдкой вздыхали и сонно слезились. А их аромат делался все более крепким и по-летнему пьянящим.

Ольгуца сидела посредине, прямо против огня, который окутывал ее лицо золотистой дымкой; Моника и Дэнуц сидели справа и слева от нее.

На полу, у печки, мурлыкало и нежилось в тепле пушистое и гибкое кошачье племя. В некотором отдалении спал Али - само благоразумие и достоинство. Почти все мухи уснули. И все-таки их было достаточно, чтобы не давать покоя псу. Чуткие уши Али то и дело вздрагивали, отгоняя мух.

Под печкой, в корзинке с сеном, наседка высиживала цыплят. Сверчок, спрятавшись под одной из балок, участвовал в общем деле.

А печка гудела от огня и ветра, словно праздничная хора.

Войдя в кухню, господин Деляну сразу же увидел детей, сидевших за круглым столиком. Они ели руками печеные яблоки. На столике, вместо мамалыги, остывала медовая коврижка, нарезанная ломтиками.

- Так вот вы где, оказывается, Ольгуца!

- А ты зачем пришел сюда, папа?

- Матушка Мария, скажи, пожалуйста, Иону, чтобы запрягал лошадей. А-а! Ну, теперь я с вами расправлюсь! - потирая руки и притворно хмурясь, сообщил господин Деляну.

- Посиди с нами, папа! - попросила Ольгуца; Моника и Дэнуц вторили ей.

- Куда же я сяду, Ольгуца!

- А вот сюда, рядом со мной.

Когда кухарка вернулась, она обнаружила четверых гостей, сидящих на трех стульях вокруг столика. И от смеха закрылась рукавом.

- Матушка Мария, а меня ты ничем не попотчуешь?

- Чем же, барин?

- Э!.. кофейком... Да не нашим, а вашим.

- Непременно найдется! - подмигивая, отвечала кухарка.

- Откуси, папа!

Господин Деляну откусил от протянутого Ольгуцей яблока.

- У-ух! Замечательно вкусно!.. Такого я не ел с самого детства!

- Папа, знаешь что? Расскажи нам что-нибудь, - как ты был маленьким.

- Расскажи, папа, - попросил Дэнуц.

- Пожалуйста, дядя Йоргу.

- Когда я был маленьким... Да!

- Откуси еще кусочек. Так тебе легче будет вспоминать.

Аромат печеных яблок, теплый запах медовой коврижки, огонь в печке и три дорогих тебе детских личика - это источник не только вдохновения, но и сказок и воспоминаний.

Вокруг столика сидело четверо детей.

За окном шел осенний дождь и стучал по стеклам.

Над деревнями, полями, лесами, холмами и городами шумел серый поток, губя листья, разводя грязь, вызывая кашель, сгоняя с лица улыбку.

А румяная от огня кухня, полная детей, кошек, цыплят и сказок, плыла навстречу дождю и осени, как новоявленный Ноев ковчег.

И тень матушки Марии на белой стене достигала поистине библейских размеров.

III

КУКЛА МОНИКИ

В комнате у Дэнуца пылал огонь, подогревая яркий солнечный свет. На полу стояли в ряд башмаки, туфли, тапки и галоши. Кровать, стол и стулья были завалены, точно сугробами, белоснежным бельем, приготовленным для укладки в стоящий посреди комнаты сундук.

- Ты что толкаешься? - пробурчал Дэнуц, сжимаясь в комок.

- Молчи... Я уже сказала тебе - молчи! - пригрозила ему Ольгуца, хватая за плечо.

Они сидели в сундуке, из которого были вынуты ящики, застыв неподвижно в позах факиров. Сундук принадлежал Дэнуцу; идея - Ольгуце. Дэнуц проклинал идею. Ольгуца презирала сундук. Но Ольгуца обычно осуществляла свои идеи.

- Не могу больше. Я вылезаю, - взбунтовался Дэнуц.

- Сиди на месте.

Дэнуц горестно вздохнул.

- Ну хоть приоткрой немного... мне душно.

С величайшей скупостью Ольгуца приподняла крышку. Дэнуц наполнил легкие воздухом и тут же получил по носу, потому что крышка захлопнулась.

Психологическая напряженность все возрастала, как на получившей пробоину подводной лодке по мере ее погружения.

Из коридора доносился шум голосов. Там, под руководством госпожи Деляну, Аника и Профира укладывали другой сундук: с постельными принадлежностями.

Профира, громко кряхтя, запихивала матрац, как Ион, когда он месил куличи. Делом занималась Аника; Профира трудилась только на словах.

Около сундука сидела Моника в синем суконном платье и смотрела в пустоту... Внезапно, как во сне, она ощутила на своем плече сильную руку госпожи Деляну.

- Что с тобой, Моника?

- Да так... Ничего, tante Алис! - вздрогнула Моника.

Она стиснула кулаки. Глаза у нее потемнели от гнева против самой себя. Ей хотелось мысленно увидеть Дэнуца, но тщетно. А ведь она знала его лучше, чем себя! И вдруг он отчетливо возник в ее воображении!.. Но что толку? Ведь Дэнуц скоро уедет - осталась всего одна ночь, - и она его больше не увидит?

"Неправда!"

Как выглядел Дэнуц в представлении Моники?.. У него были золотисто-зеленые глаза, каштановые кудри, вздернутый нос. Он носил курточки из серого бархата, которые ему очень шли.

- А где же Дэнуц?.. - спросила госпожа Деляну, запирая сундук.

Моника тряхнула косами и отвернулась, боясь, что tante Алис заметит, как Дэнуц играет в прятки у нее в душе.

- Дэнуц! Ольгуца! Да где же вы?

- ...

- Посмотри, Моника, нет ли их там?

- Нет, tante Алис!

Моника заглянула под кровать Дэнуца, госпожа Деляну пошарила в шкафу.

- Целую руку, барыня.

- Что, матушка Мария?

- Я пришла узнать у молодого хозяина, - улыбнулась она, - какое сладкое ему приготовить напоследок?

- Ты слышишь, Дэнуц! - принялась соблазнять сына госпожа Деляну, словно какого-нибудь прожорливого духа.

- Я вылезаю, Ольгуца! - взорвался Дэнуц и откинул крышку сундука.

Взлохмаченный, пунцово-красный, ослепленный светом, владыка матушки Марии и Моники выпрыгнул из сундука.

- Ой! - сморщился он от боли, прикусив язык.

- Что, Дэнуц?

- Она ущипнула меня за ногу!

- Чтобы знал, куда ступаешь! - крикнула Ольгуца, ощупывая на лбу только что полученную шишку.

- Будьте вы неладны! - пробормотала кухарка, помогая Ольгуце вылезти из сундука.

- Матушка Мария, испеки безе!

- Молчи, Ольгуца. Сегодня распоряжается Дэнуц.

- Да ведь он молчит, мамочка! Пока он решится, придет пора обедать!

- Я вовсе не молчу... я говорю... чтобы... сделали...

- Что? Безе. Видишь: сам ты ничего сказать не можешь! - укоряла брата Ольгуца, гипнотизируя его взглядом.

- Скажи, Дэнуц, - приободрила сына госпожа Деляну, - что тебе нравится больше всего? Ванильный крем? Блинчики с клубничным вареньем? Пончики?..

- Лучше всего безе. Я хочу безе со взбитыми сливками.

- Со взбитыми сливками? Пирожное со взбитыми сливками! - возразил сестре Дэнуц, которого внезапно осенила идея.