Чосер и чертог славы - Филиппа Морган

— Сейчас нам не позволят пройти через ворота. Они казнят горемыку, которого обвинили в убийстве лорда Гюйака, — спокойно ответил Кадо.

— Они собираются его повесить! — возмутился Алан.

— Бедный Матьё, — произнес Кадо. — Никому из нас не гарантирована безопасность.

Голос эхом отдавался от закругленных стен, так что мороз продирал по коже. Несмотря на жару снаружи, воздух в башне был прохладным, почти что промозглым. Сверху и снизу доносились странные звуки: что-то поскрипывало и шаркало. «Они казнят горемыку». Джеффри с горьким удовлетворением отметил, что сбылись его подозрения. Подозрения о природе шума, который долетал из-за замковых стен. Если вы хотите угодить толпе, то нет ничего лучше публичной казни. Он вспомнил встреченного в лесу немого однорукого человека — в самом деле горемыка.

Жан Кадо подозвал Джеффри, и они вместе открыли сундук. Крышка ударилась о каменную стену. Внутри хранились мотки веревок, крюки и блоки. Повозившись, Кадо извлек пару кусков веревки.

— Вы умеете вязать узлы, мастер Джеффри? Cabestan, tete d’alouette? Я не знаю, как они называются по-английски.

— Я целиком полагаюсь на ваши познания, мастер Жан.

Поднаторелый в этом деле Кадо быстро навязал на обеих веревках множество узелков через равные промежутки. Потом связал веревки вместе и один конец закрепил за кольцо, вмонтированное в пол около люка. Для верности он подергал веревку, пока не убедился в прочности последнего узла. Затем жестом дал понять Одли, чтобы тот пропустил другой конец веревки через бойницу.

Чосер наклонился и через прорезь бойницы осмотрел обстановку снаружи. Ветерок раскачивал верхушки деревьев на фоне ослепительно-яркого неба.

— Все не так плохо, как кажется, мастер Джеффри, — сказал Жан Кадо, поднимаясь и стряхивая пыль с одежды. — Я все продумал. Сначала отвесная стена, затем крутой спуск по скале, а дальше через кусты. Это место устроено так, чтобы помешать неприятелю к нему подобраться, а не препятствовать ему уйти. Я бы предпочел спускаться, чем лезть на стены.

— Только аккуратнее, — попросил Джеффри.

Чосеру было как-то не по себе, но не из-за того, что придется пойти на безрассудство — спускаться со стены по веревке. Страх отступал перед ощущением постыдности бегства как такового.

— Предположим, мы спустимся, — спросил Нед Кэтон, — что дальше?

— Я обо всем договорился, — ответил Кадо.

Кэтон посмотрел на Чосера, и тот в ответ одобрительно кивнул: мол, мы должны ему довериться. Гасконец неплохо себя показал за эти дни. А кроме того, у них вообще-то не было выбора.

Известие о том, что однорукий Матьё приговорен к смертной казни из-за убийства де Гюйака, потрясла Чосера. Он сказал, что нужно привлечь юриста, чтобы разобраться в тонкостях юрисдикции, действующей на землях Гюйака, но даже он, человек в законе невежественный, склонен считать, что Ришар Фуа — если на казнь Матьё через повешение дал добро именно сенешаль — превысил свои полномочия. По крайней мере, о гибели такого важного человека, как граф де Гюйак, следовало сообщить в государственный суд в Бордо и провести официальное расследование. Очевидное несоблюдение этой процедуры подсказывает ему, что Фуа, вероятно, науськанный Гастоном Флора, не подумал о последствиях или решил, что англичане все равно тут долго не продержатся. Если так, то он и спутники находятся в куда более рискованном положении, чем думал Чосер и в чем убеждал товарищей в караульном помещении. Если раньше их задачей было укрепить связи Аквитании с английской короной, то теперь все упростилось: надо было спасти собственные шеи.

— Ну, кто первый? — спросил Кадо.

Никто из англичан не вызвался первым. Кадо что-то пробормотал себе под нос, развернулся и полез в нишу бойницы. Лежа на животе, он первым делом просунул в щель ноги — выходило неуклюже, поскольку пол ниши имел уклон вверх. Одли с Чосером решили ему помочь и стали подталкивать за плечи и руки. Своим телом Кадо закрыл свет. Сосредоточенное лицо гасконца выражало непоколебимость. Когда его ноги коснулись краев бойницы, он тяжело выдохнул не то от смятения, не то от удовлетворения. Зацепившись одной рукой за каменную кладку, другой схватив веревку, он наполовину вылез из бойницы. Но только наполовину. Тогда он сжал веревку обеими руками и оттолкнулся. В проеме бойницы теперь торчали голова и плечи.

— Держитесь крепче, и Бог вам в помощь! — крикнул Джеффри.

Кадо пробормотал нечто нечленораздельное и исчез из вида. Веревка слегка дернулась. Остальные сосредоточенно молчали в тревоге ожидания. Ждали, когда же веревка прекратит разматываться и замрет, натянувшись. Ждали крика и глухого удара тела, достигшего земли. В конце концов веревка действительно натянулась, но никаких звуков не последовало. Лишь шепот ветра в башне. Алан Одли лениво подергал за веревку и пожал плечами:

— Трудно сказать, есть ли еще на том конце кто-нибудь.

Он хотел казаться беззаботным, но легкая дрожь в голосе выдавала тревогу. Джеффри подполз к бойнице и глянул вниз. В лицо, успевшее привыкнуть к промозглому сумраку башенного помещения, ударил горячий воздух. Солнце слепило, и поначалу он ничего не видел. Но затем он распознал махавшую ему рукой маленькую фигурку внизу под башней. Мгновение он колебался, так как не сразу понял, кто это. Потом вернулся к товарищам:

— Он добрался до земли. Сначала отвесная стена, потом склон, видимо не очень крутой, поскольку Кадо в настоящее время стоит на нем и машет нам рукой. Кто следующий?

— Почему бы вам не попробовать, Джеффри? — предложил Нед.

— Нет, — ответил Чосер и быстро добавил: — У меня есть особенные причины идти последним.

— Пусть никто потом не говорит, что Одли испугался последовать за гасконцем, — произнес Алан.

С этими словами он направился к бойнице. Держась крепко за веревку вспотевшими от напряжения руками, он проделал тот же путь, что и Кадо, и под одобрительные напутствия Джеффри и Неда исчез в прорези.

Спустя пару минут или около того веревка чуть ослабла, и снаружи донесся негромкий крик. Одли достиг земли. Следующим пошел Кэтон. К удивлению Чосера он без усилий протиснулся через узкое место ниши и также легко проскользнул через щель. Чосер представил: наблюдателям снаружи должно показаться, будто башня извергает из себя людей.

Джеффри дождался сигнала снизу. Короткий крик подсказал, что Нед опустился на землю удачно. Он прислушался еще. Башня наполнилась посторонними едва слышными звуками. На что они могли быть похожи? На захлопнутую дверь этажом ниже? Шаги на винтовой лестнице? Нет. Однако сюда могли войти в любой момент. Обитатели замка, скорее всего, были на площади или на зубчатых стенах, откуда тоже можно было наблюдать за действом.

Чосеру, не обладавшему гибкостью своих товарищей, для того, чтобы протиснуться через узкую прорезь в стене, пришлось сжаться в комок. Руки скользили по холодному камню. Ноги не сразу нащупали опору на краю бойницы. Лежа на животе, он кое-как протиснулся в узкую прорезь. Несмотря на прохладу помещения, пот заливал лицо и неприятно щекотал щеки.

Почти вся нижняя часть тела висела в воздухе. Джеффри достиг той точки, которой боялся больше всего, — не точки предельной опасности, но точки максимального унижения. Опасность конечно же не исключалась, но унижение бегства пересиливало остальные чувства. Вот почему он настоял на том, чтобы идти последним. Джеффри с его комплекцией опасался застрять в прорези башенной стены. Хорошо коротышке Жану Кадо или его молодым спутникам, даже коренастому Неду. Они проскользнули, как теплое масло в горло. Но для джентльмена чуть покрупнее… лучше сказать, посолиднее… потребуется незаурядная ловкость. Он заранее представил вероятные последствия своей неудачи. О, позор! Себя, торчащего наполовину из башни на высоте десятков метров. Неда и Алана, которые с шутками и прибаутками будут пытаться выпихнуть его наружу. Он пошел последним. Это означало, что остальные уже проделали этот путь и худо-бедно достигли земли.

Чосер убедился, что веревка не выскользнет из его рук, — страх вынуждал его впиться в грубую пеньку со всей возможной силой. Ему казалось, что он стекает по краю стены подобно густой жидкости, которая еле-еле капает из фляги. Боже, как тесно! Что же будет в самой узкой части бойницы? Хоть бы тут избежать унижения. Странно, что он боялся унижения больше, чем смерти. Разве не близость смерти должна волновать его в данную минуту больше всего? Когда он тугим животом ощутил под собой край стены, причинное место сжалось от ужаса. И вот он снаружи, висит напротив бойничной щели с затекшими от напряжения руками, которые по-прежнему судорожно сжимают веревку. Ему пришла на ум, совершенно некстати, незаконченная история об Арверагусе, Дориген и Аурелиусе. Помнится, он остановился на том, что юный Аурелиус бросился в море навстречу неизвестности. А здесь вот он, не столь юный Джеффри Чосер, и также на пороге неизвестности.