Когда тебя любят - Денис Георгиевич Войде

Зима, горячие батареи. Не лучшая среда пребывания для мёртвых тканей… – пока я оценивал поведение врача и вникал в его предложения, он, в свою очередь, отрабатывал свои посреднические услуги. – Рекомендую вам обратиться в службу перевозки трупов и сегодня же поместить тело отца в холодильную камеру. Этим занимается городская служба «Скорой помощи», но не мы, а отдельная бригада. Да и бригадой её назвать нельзя, – он сделал паузу, по-прежнему глядя на меня в упор. В этом месте врач, словно на шарнирах, покачался, пытаясь всячески принизить возможности бесплатной, как я понял, услуги, и даже поморщился, чтобы мне стало неприятно. – Водитель едет долго на старой «буханке» – не ахти машина, приезжает один, так как санитар по должностной инструкции отсутствует… Выносить покойника некому… В общем, мой вам совет.

Наступал час пик. Врач даже сменил тон на командный. Надо было ставить победный аккорд, чтобы я по фибрам его голоса понял, что дело говорит знаток перевозок трупов.

– Фирма «Омовение»! Приедут оперативно, выполнят любую задачу, связанную с захоронением, а главное – недорого и достойно. Сам обращался.

Врач опять допустил паузу. Возможно, затем, чтобы не только угадать ход моих мыслей – ведусь не ведусь, но и поставить ещё на одного участника рынка.

– «Купол» – эта ритуальная фирма тоже осуществляет перевозку и выполняет остальные услуги в процессе договора. Ребята конкретные, недешёвые. Но толковые. Катафалки у них – лучшие в городе.

Я теперь тоже не сводил взгляда с врача: меня буквально заморозило его впаривание

услуг, за которые он получит свой незаслуженный откат. Арнольду-то в этом случае сложнее заработать. Да и Даниилу тоже. Они неправомочны надеть белые халаты и во время констатации смерти людей вести деловые переговоры по выбору подрядной похоронной организации. Хотя таким вот, как этот врач, и Арнольду, и Даниилу придётся преподнести, что называется, на блюдечке монетное «спасибо». Адрес, где умирает человек, они же узнали от этих докторов. А не их ли услуги под названиями контор «Купол» и «Омовение» предлагает врач «Скорой помощи»?

– Вы вправе хоронить, где хотите, можете воспользоваться и муниципальной ритуальной службой, – долго вчитывающийся в мои мысли через глаза доктор внезапно стал отступать и виновато, подняв обе руки с чемоданом, выпалил: – Только у них опять же нет службы перевозки мёртвых тел. Я вам оставлю номерок телефона. Подумайте. Уходим.

Вынув из халата визитку и положив её на табурет к паспортам, на слове «уходим» он махнул фельдшеру.

46

Я вдруг почувствовал такую усталость во всём теле, словно перебрал несколько мешков прораставшего картофеля у дедушки в подвале. Хлопнула дверь. Стало тихо. Но оставался шум в голове. И за дверью. После ухода «Скорой» агентов как прорвало.

– Кто там? – выкрикивал я, зная, что не открою.

– Фирма…

– Какая? – опережал я равнодушно.

– «Пантеон».

– Не знаю, про что вы.

Не успевал я отойти от двери, как звонили снова.

– Кто?

– «Вечное».

– Что?

– «Вечное», ритуальная фирма.

– Не знаю такой.

Звонили ещё: «Некрополь», «Акрополь», «Свеча», «Харон», «Воскресение», «Вознесение», «Ангел», «Архангел», «Реквием». И много раз. Пробовали стучать. Но мне было всё равно. Я впал в какую-то апатию. Взял пачку сигарет и зажигалку, которые лежали у матраса. Прошёл, не смотря на отца, на кухню, чтобы не увидеть его бездыханное тело, чтобы еще хоть немного почувствовать, что все, как раньше… Ещё немного. Присесть было не на что. Я вспомнил, что сам вынес табурет из кухни для фельдшера. Я заставил себя вернуться в комнату и забрать его. Сел у окна. Открыл фрамугу. Сделал затяжку с такой жадностью, как вынырнувший утопающий вдыхает воздух. Голова закружилась. Почувствовав тошноту, я упёрся лбом в подоконник. Сколько времени так провел, я, наверное, не вспомню никогда. Тот вечер вообще остался для меня загадкой.

Я встречал нежеланных и непрошеных, зачем-то слушал их и разговаривал с ними, в то время как отец, лёжа в своей койке, остывал – расставался с последними признаками жизни в одиночестве. Хотя до этого, неоднократно представляя первые часы после наступления смерти отца, я заклинал себя не оставлять его ни на мгновение и держать в объятьях своих настолько крепко, чтобы смерти было не пробраться к его сердцу…

Помню, что ближе к полуночи что-то заставил себя проглотить, чтобы силы не оставили меня окончательно, помню десятки окурков в пепельнице наутро. Помню, что сделал отцу вместо привычного ужина водяную маску на лицо, чтобы не высыхала кожа. Так, под мокрой тряпкой на лице и целлофаном, чтобы воздух не высушивал влагу, отец пролежал до утра следующего дня.

47

Люди часто задумываются о том, как они выглядят со стороны. Какое мнение складывается о них у окружающих. Совершенно забывая, что те самые окружающие такие же вопросы могут задавать себе о нас.

И, как только люди начинают задумываться, как они смотрятся в глазах других, их поступки становятся неестественными. А иногда и вовсе смешными.

Но в то туманное, предновогоднее утро я ещё не думал, как мне выглядеть в глазах других людей.

Очнувшись не ранее того часа, что и накануне, перед самой смертью отца, я увидел, что мой матрас лежит параллельно его койке.

Я всё припоминал, как очутился на полу и уснул около смертного одра, предварительно закрыв входную дверь на предохранитель, чтобы соседка не смогла отпереть её своим ключом, и разместив свой матрас рядом с отцом. Но вспомнить не мог.

Поднявшись, я ощущал волнение при мысли о необходимости обязательных мероприятий по оформлению нужных бумаг и действий в связи со смертью отца. Всё моё нутро протестовало. При всём том, что оцепенение ото всего случившегося меня не отпускало, я действовал на подсознательном уровне, но не торопил события. Поэтому я и не прибегнул к навязываемым услугам врачей и агентов похоронных служб, закрыл дверь так, чтобы в квартиру больше никто без моего ведения не вторгся, и, в конце концов, лёг на пол у койки отца, чтобы быть к нему ещё ближе, чем весь последний месяц, и ещё побыть в тишине. Как будто я только и ждал момента, чтобы совершить поступки, продиктованные моей подготовленностью к такому исходу болезни отца. Фазы переживания горя от утраты близкого человека, с которыми я ознакомился вчера в Интернете, были для меня чем-то вроде инструкции. Некая внутренняя сила подсказывала, что и как делать, о чём думать и с кем говорить.

От жуткого сна первой ночи после смерти отца я окончательно пробудился, растерев холодную воду по своему сонному лицу. Начищая зубы пастой, я всматривался в своё отражение в зеркале. В