Сладостное забвение - Даниэль Лори

уже копается в моих вещах. Можно подумать, что я женюсь именно на тебе.

Этот голос вызвал во мне такую дрожь, что мурашки побежали по позвоночнику, но я проигнорировала ощущение и взяла с полки бутылку вина.

Закрыв холодильник, я повернулась к Николасу.

Он стоял по другую сторону кухонного острова и сразу положил папку рядом с мамиными закусками, неотрывно глядя на меня. Похоже, он примчался прямо с работы: на нем были брюки и черная рубашка. Неподходящий наряд для вечеринки. Волосы оказались растрепаны, как будто он постоянно их ерошил, и мне внезапно захотелось сделать то же самое.

Я прислонилась к холодильнику.

– Слава богу, что это не так.

Он отвел взгляд, снял часы и кинул их на остров, но я заметила, что Николас усмехнулся.

Пульс стал неровным. Я сделала вывод, что, если бы вышла за этого человека замуж, он бы оставлял на моем сердце исключительно разломы и трещины – однако оно об этом не знало. А может, и знало, просто сердце приготовилось рисковать, невзирая на доводы рассудка. Я, к счастью, была реалисткой и чаще слушала именно голос разума.

Вот только когда речь шла о Николасе, часть меня руководствовалась совсем другим: животными инстинктами. Вот так человечество и продолжало размножаться. С помощью непреодолимого влечения и похоти. И матушка-природа без устали напоминала: рядом находится самец в самом расцвете сил.

Вчера мы сделали то, чего делать определенно не стоило. Не то чтобы окончательно перешагнули черту, но совершенно точно балансировали на грани. В следующий раз можно будет продвинуться еще дальше. Я ступила на скользкую дорожку – и следовало держать себя в руках.

Я и понятия не имела, как Николас теперь будет общаться со мной, после того как я попросила его относиться ко мне неуважительно. Лично я решила делать вид, что ничего вообще не случилось, но тело ничего не забыло. Оно пело в присутствии Николаса, а глупое сердце согревалось, не догадываясь, что его ждет.

Николас обошел вокруг острова, и я протянула ему вино с безмолвной просьбой откупорить бутылку.

Судя по его взгляду, он прекрасно помнил о моих вчерашних словах и не собирался притворяться, но выражение лица было безразличным. Может, он к этому привык. Уверена, так оно и было. Я держала телефон Николаса в руках от силы две минуты и уже лицезрела фотографию голой девушки. Я и представить не могла, чего бы навидалась, если бы заполучила мобильный Руссо на целый день.

Николас взял бутылку и открутил крышку. Прежде чем вернуть ее обратно, он сделал глоток из горлышка, не отрывая от меня взгляда. В животе вспорхнули бабочки от мысли распить с ним бутылку, но я проигнорировала глупейшее чувство.

Я с трудом сглотнула, когда он вернул мне вино и направился к раковине. Нахмурилась, глядя на полупустую бутылку. И как мужчины делают такие большие глотки?

Облокотившись о холодильник и поднеся бутылку к губам, я наблюдала, как Николас моет руки.

Он обернулся: глаза скользнули по моим распущенным выпрямленным волосам, по золотому платью, заканчивающемуся на середине бедра. Сузились, как будто ему это жутко не понравилось. Когда Николас обратил внимание на белые туфли, его взгляд медленно скользнул вверх по моему телу.

Я знала – он ищет на мне розовый.

Опасность. Игривость. Лихорадка. Смесь из взрывных ощущений вспыхнула в груди, проникая в кровоток и стекая между ног. Прямо на легкие розовые стринги, которые внезапно стали тяжелыми, горячими и влажными.

Голова чуть закружилась, и я прикусила горлышко бутылки, царапнув его зубами.

Взгляд Николаса потемнел.

Кажется, воздух становился жарче?

Cazzo.

Муж моей сестры. Муж. Моей. Сестры.

Я склонила голову набок и замерла.

Вода в раковине стала розовой.

Он смывал кровь с рук.

– Хороший день сегодня на работе? – мило и саркастично спросила я.

Он удивленно вскинул бровь.

– А у тебя здорово получается изображать жену. Начинаю думать, что мне не повезло.

Я проследила за его взглядом и обнаружила Адриану. Сестра примостилась в углу – она сидела прямо на полу, скрестив ноги, и играла во что-то в телефоне. По крайней мере, на ней было подобающее желтое платье-халтер с лямками через шею и туфли на плоской подошве. На каблуки Адриану можно было поставить, только прибегнув к шантажу.

Из-за низкой стенки, отделяющей кухню от гостиной, доносились звуки телевизора, и я сразу подумала о Бенито, который наверняка развалился на диване, закинув руки за голову, как и всегда. До моих ушей долетел восторженный возглас мамы, восхищающейся ванной комнатой.

Я хмыкнула.

– Тебе не кажется, что как fratello и sorella мы друг другу больше подходим?

Николас облизнул губы, задумчиво их пожевал, причем похоже было, что думал он совсем не о тех вещах.

Бабочки отправились в полет.

– Как скажешь, Елена.

– Так и говорю, Туз.

Николас вытер руки и бросил полотенце на столешницу. Это так по-мужски не повесить его на место.

– Ты читала обо мне?

– Может быть. – Я дернула плечом. – Но никто достоверно не знает, почему тебя прозвали Туз. Ты способен убить человека игральной картой?

Руссо развеселился.

– Почему обязательно все должно быть связано с убийствами? А если я просто хорошо играю в карты?

Я прищурилась.

– А ты хорошо играешь?

Сердце забилось сильнее, когда Николас подошел ко мне. Он двигался плавно как хищник: словно подкрадывался.

– Я неплох. – В глазах вспыхнули искорки, будто ему известно то, чего не знала я. Николас остановился в полуметре, облокотился рукой о стену и наклонился, закрывая обзор: теперь в поле зрения был только он.

Я затаила дыхание.

Взгляд у него был задумчивый. Вероятно, он не мог решить, надо ли доверить мне какой-то секрет, хочется ли ему это делать.

– Ты не особо много обо мне читала, – предположил он.

Я покачала головой.

Николас провел пальцем по моему подбородку, где имелась маленькая ямочка.

– Когда я впервые убил человека, затолкал ему в