Любовь, Конец Света и глупости всякие - Людмила Сидорофф

— Отлично устроились! Что пьете? Ого! — Ди уважительно постучала наманикюренным ногтем по винной этикетке, плюхнулась на табуретку и налила в пустой бокал себе. — Ну, с наступающим?

Чокнулись три хрустальных фужера с красным и одна рюмка с водкой.

— Ух! — одобрительно крякнул Леха и поднес к ноздрям корку хлеба.

— У-м-м... — неуверенно промычала Варвара и на всякий случай сделала еще глоток.

— Упс... — недоумевающе произнесла Танька и уставилась внутрь фужера.

— Shit![49] — брезгливо фыркнула Ди, и дуги ее прекрасных бровей взлетели на лоб.

— Хо-хо-хо! — радостно прокричал Ося. Он с большим интересом наблюдал, как менялись выражения четырех лиц. По крайней мере, трое поняли наконец, как себя чувствует Санта-Клаус, вынужденный в силу служебных обязанностей залезать через печные трубы в дома, где ему оставляют печенье и молоко вместо виски.

— Что это вообще? — спросила Ди с явным вызовом, словно ее попытались отравить.

— Не знаю, но это, пожалуй, не Шатонеф... — робко предположила Танька. — Я вообще-то ни разу не пила его урожая девяносто шестого, но мне кажется, что туда налили... Как ты думаешь, что это? — спросила она Осю.

— Компот! — сказал он, сделав глоток. — Но компоту я не хочу, мы с мамой недавно ужинали. Можно я лучше пойду, поиграю с гномами?

— А гномы ушли в гости, Осенька, — ласково обратилась к нему Варвара. — Но они придут утром, и ты сможешь покатать их на паровозе.

Ося, недолго думая, перелез на колени к Варваре и начал расспрашивать, как зовут гномов, сколько им годиков, к кому в гости они отправились и на чем поехали. Теперь она зашептала ему на ухо, и оба приняли заговорщицкий вид.

— Ну что, девушки? Еще по одной? — осведомился Леха. — А то — как-то... знаете ли... — он сиротливо посмотрел на мизерные остатки водки в бутылке.

— Да, только… — залилась от смущения Танька — ей стало жутко неудобно, что притащила такую дрянь. — Давайте я схожу в магазин, что ли, куплю что-нибудь еще. Есть у вас тут рядом круглосуточный?

— Есть «Перекресток» за углом, — ответила Варвара. — А мне можно с тобой?

***

Брутяне дошли до Моссовета и тусовались на проезжей части. Взад и вперед по широкой улице ходили группы людей, плавно, степенно и неторопливо, будто подтягиваясь на посиделки в клуб, разве что семечек не лузгали. Кое-где чинно пили вино или водку, разливая в бумажные стаканчики, медленно опорожняя их и аккуратно относя к урнам. Границу Пушкинской площади оцепил очередной милицейский кордон, отлавливая любого, кто, казалось, без всякой охоты, пытался проникнуть внутрь. Вялых до невозможности нарушителей неспешно засовывали в автозаки, хотя «жертвы», скорее, лезли туда добровольно, и все это выглядело, как в замедленном, скучном кино.

— Кому это пришло в голову нарядить Юрия Долгорукого в костюм деда Мороза? — недовольно спросил низкий голос в толпе.

— Вероятно, сработал закон магического баланса! — словно оправдываясь, еще ниже ответил другой. — В природе ничто не исчезает вникуда и не появляется ниоткуда! Интересно, где еще обнаружатся исчезнувшие из магазинов карнавальные костюмы и шампанское?

***

— Вишен хочешь? — спросила Танька, когда они вдвоем с Варварой вошли в освещенный торговый зал. Непонятно откуда на головах у обеих возникли маскарадные красные колпачки, обшитые искрящимся искусственным мехом.

— Хочу, только у нас зимой вишен не продают, разве только мороженые.

— А это, по-твоему, что? — Танька показала на пакетики с крупными, темными, почти черными, свежими ягодами.

«Ничего она не понимает в вишнях, — подумала Варвара, улыбнувшись, — но черешню, я, пожалуй, даже больше люблю».

В пустом супермаркете они были единственными покупательницами. В одной руке Варвара держала корзинку с продуктами, пальцы другой переплетались с Танькиными. Они смотрели друг на друга не отрываясь. Глаза у Таньки сами были словно большие черешни и отливали фиолетовым, казалось, загляни чуть глубже — утонешь...

— А пить что будем?

— Не знаю, Танька... Мне... все равно. Когда ты рядом, я и так словно пьяная, — Варвара почувствовала, как Танька сильнее сжала ее пальцы.

— Тогда шампанское? Ведь ты его любишь, кажется?

— Люблю, но оно исчезло куда-то из всех магазинов дня три назад. К празднику раскупили, наверное, а я не подсуетилась.

— Наверное, ты не туда смотрела, — Танька взяла Варварино лицо в свои руки и повернула его по направлению к полкам, сплошь уставленным бутылками с высокими горлышками, закрученными серебряной и золотистой фольгой, — сухое, полусухое, сладкое, брют, «Вдова Клико», «Дом Периньон», «Моэт и Шандон»...

Варвара ахнула:

— Это ты колдуешь опять? Или творишь иллюзии?

— Ну что ты... Магазин, вишни, шампанское — все настоящее, — Танькины глаза блеснули зеленым, и, приблизив губы к Варвариному уху, она прошептала, хотя их никто и не слышал: — А колдуешь сейчас — ты...

Варвара затаила дыхание и закрыла глаза, ощущая, как снова внутри стал перекатываться вверх и вниз огромный искрящийся шар, наполняя теплом и светом и ее, и Таньку, и большой торговый зал. Танькины губы проскользили от мочки уха вниз по щеке — Варвара чуть наклонила лицо, еще мгновение — и они встретились бы губами, но Танька отвела голову:

— Пойдем? Или нам нужно еще что-нибудь в магазине?

— Ну... если каким-то чудом здесь появилось шампанское, может быть, появились и торты? Я бы купила, пожалуй, по случаю дня рождения дочки, ей завтра исполнится двадцать один. Самой-то ей больше эклеры нравятся, но раз ее с нами нет, давай купим торт для нашей компании? Ося, наверное, сладкое любит?

— Любит, конечно! Обязательно купим, тем более повод такой замечательный: день рождения дочери — это и твой праздник тоже. Где тут, кстати, продаются цветы?

***

Двое брутян набрались простодушия, коим необходимо запастись в безумных количествах, чтобы с ОМОНом поговорить, и подошли к одному в оцеплении.

— Господин милицанер, нам возле Красной площади сказали, что все народные гуляния — на Пушкинской, а мы тут словно в мертвую зону попали. Нам, может, за этот кордон надо выйти, чтобы до гулянья добраться? — спросили они.

— На Пушкинской нет гуляний, все гулянья на Красной площади, — ответил «милицанер».

Брутяне пошли обратно. До полуночи осталось пять минут.

***

Варвара вдыхала аромат желтой розы, трепетно прижимая высокий стебель к груди правой рукой. В своей левой Танька тащила пакеты с шампанским, тортом и черешнями, пальцы свободных рук не расцеплялись.

— Почему… почему я себя чувствую рядом с тобой такой безумно счастливой? — спросила Варвара скорее себя, чем Таньку. — И будто знаю тебя давным-давно, а ведь мы только недавно встретились...

— У нас с тобой, думаю, кармическая связь.

— Это как? — Варвара насторожилась.

— Любая встреча может кармической оказаться, — Танька вдруг заговорила серьезно и без малейшей лирики, как преподаватель кафедры. — Если люди встречаются и не могут расстаться, скорее всего, им предстоит что-то решить вместе — в одиночку они это сделать не могут. Не решат в этой жизни — придется в следующей. Наша с тобой проблема, наверное, тянется уже несколько перерождений, решить ее мы не можем никак и встречаемся снова и снова. Во всяком случае, мне так кажется. Ну, или вот с соседом у тебя наверняка кармическая связь...

На Варвару словно вылили ушат холодной воды, она выдернула свою ладонь из Танькиной и встала посреди тротуара как вкопанная:

 — Сосед-то при чем?! Уж с ним-то я точно могу расстаться легко, это к тебе как прилипла! Нет у меня с ним никакой связи, пусть хоть даже кармической, и быть не может!

— А почему не может-то? — соскочила с нравоучительного тона Танька. — Он же тобой интересуется, это сразу видно, почему бы тебе ему не отвечать взаимностью? Нормальный вроде мужик, поет прекрасно...

— Это Леха-то мною интересуется? Не смеши! Он воспринимает только себя и свои желания, хочет, чтоб он командовал, а я подчинялась и радовалась! А у меня желания ему подчиняться — нет. С таким человеком только нервы мотать ... Он вампирит меня, энергетически на мне сидит, как на диване, стоит только ему войти. А ты совсем другая! Я тебя слушаюсь, и никого больше!

— Так я и говорю — кармическая связь. У нас с тобой. И проблема. И нам ее надо вместе решить.

— Какая же я дура! — с чувством сказала Варвара. — Понимаешь, я... влюбилась в тебя. То есть, мое к тебе отношение иначе не назовешь… Влюбилась, да, — она резко дернулась, когда Танька вновь попыталась взять ее за руку, и пошла вперед крупным шагом.

Остановилась уже у подъезда, заговорила, глядя Таньке в лицо:

— Ни с каким другим я это чувство не перепутаю. Так сильно не любила еще никого. И я подумала, что ты… ты тоже… когда учила меня летать, помнишь? И сейчас в магазине, ты... так дышала мне в ухо и купила мне эту розу, и... — Варвара замотала головой. — А у тебя — связь кармическая и проблема! Я знаю, что кто-то стремится свою проблему решить, чтобы умереть спокойно, но я… я не хочу, чтобы ты умирала! — она почувствовала, как задрожали губы, наверное, лицо приняло то дурацкое выражение, про которое ей говорила в детстве нянька: «Варюшка, рот не криви сковородником, парни не будут любить!» И на нее, нелепую такую, Танька смотрит, и вот-вот Варвара заплачет навзрыд…