Любовь, Конец Света и глупости всякие - Людмила Сидорофф

Танька взяла ее за локоть и приблизила к себе.

— Не пугайся, — проговорила она медленно и очень тихо.

Сквозь пелену навернувшихся слез Варвара посмотрела ей в глаза. Ну да, они встречались раньше. И кто-то уже говорил очень похожим голосом, с точно такой интонацией: «Не пугайся»... Но кто? Когда? Где? И какой смысл в том, что было в прошлой жизни, если любишь здесь и сейчас?

— А ты?.. — «Ты любишь меня?» — хотела спросить Варвара.

— И я... — произнесла Танька одними губами, а может, и голосом, но он утонул в раскате грома, и полнеба вмиг озарилось радужным фейерверком.

— Что это? У гномов еще одна брачная ночь?

— Это салют, — улыбнулась Танька. — С Новым годом, Варвара.

***

Брутяне дошли до Манежной площади. Боя курантов не было слышно, но апатичная толпа, плотным кольцом застывшая вокруг Красной площади, неожиданно оживилась: из бутылок полетели пробки, люди стали кричать: «С Новым годом!», добавляя матерные слова, петь гимн, поджигать бенгальские огни и размахивать ими шире, чем флажками перед трибуной на праздничной демонстрации. Салют громыхал над Курантами, взлетал и падал, осыпаясь вниз миллионами разноцветных шипящих искр, похожих на брызги шампанского... «Ура-а-а...» — непонимающе кричали брутяне, подхваченные волной всеобщего экстаза; звуки вылетали гулким пустозвоном из черных дыр полуоткрытых ртов.

Из подземного перехода поднялись пятеро дворников с метелками и мусорными мешками — трое мужчин и две женщины. Одна из них, толстая тетка в шляпе, голосила, перекрывая шум:

— Почему десять процентов? Откуда десять-то? Только что было семь!

Самый пожилой из пяти, дворник с длинной, густой бородой, зажал ей рот и, обведя толпу брутян светящимися глазами, произнес:

— Пора!

***

В маленькой кухне пятеро сдвинули бокалы с шампанским. Осе тоже налили чуть-чуть: он капризно на этом настаивал и на компот не соглашался. Леха выпил, недовольно поморщившись — не любил «дамских» напитков, а водки ему не купили.

— Мы из-за вас тут Новый год пропустили, не могли побыстрее вернуться? — почти сердито выговорила Ди.

— Простите нас, ради бога, — с бокалом в руке Танька раскачивалась возле окна, не касаясь пола, и смотрела на Ди, улыбаясь искренне, как ребенку. Варвара насупилась, поглядывала ревниво. — Мы заболтались немного по дороге обратно.

— Да? И о чем, интересно?

— О кармических связях, — Танька сделала еще глоток из бокала и с легкомысленным видом уселась на подоконник.

— Вау! Про кармические связи знаю всё, — сказала Ди. — Влюбилась в кого-нибудь — сразу связь. Возненавидела — еще одна. Вот только если плевать на все, никаких связей нет, а так, что ни захоти — сразу связь. Захотела поцеловать кого-то и не поцеловала — все, будешь мучиться. Вот… Вот Таньку хочу поцеловать — надо целовать!

Ди приблизилась к окну, поцеловала Таньку в кончик носа, подмигнула Варваре и уселась на табуретку.

— Бывает ведь, люди встречаются и друг друга хотят со страшной силой. Но не целуются, не обнимаются, пудрят мозги себе, говорят про мораль… Карму загубили — напрочь. Пока не удовлетворят желаний, будут перерождаться. И чем дольше будут терпеть, тем сильней испортят карму. Нафиг! — Ди осушила бокал и налила себе еще.

Варвара поглядывала то на Ди, но на Таньку, сжимала и разжимала кулаки. Вдруг нерешительно, раскрасневшись и отводя взгляд, подошла к Таньке, закусила губу, закрыла глаза и медленно начала наклоняться к ее лицу. Танька смотрела на нее, затаив дыхание, не шевелилась. Варвара прикоснулась вытянутыми вперед губами к уголку ее рта — уж куда попала, по-детски причмокнула. И отскочила, испуганно.

— М-м-м... — сказала Танька.

— Пральна делаещь, good girl[50], карму нада берещь, — невозмутимо среагировала Ди заплетающимся языком и полезла в сумочку, из которой доносился писк айфона.

На переливающемся экранчике высвечивалось сообщение, Ди улыбнулась вожделенно:

— Ну, девочки, мне пора, побегу, машина внизу ждет. Вы тут не возражаете понянчиться с нашим маленьким увальнем несколько дней? А то он мне сказал, что надо спасать Землю от конца света и он для этого обязательно нужен, — Ди поспешно надевала пальто.

— А куда летишь, не скажешь? — подмигнула ей Танька. — И с кем?

— Про «с кем» я тебе в следующий раз расскажу, это как раз к вопросу о кармических связях относится, но познакомились мы два дня назад на Toga-party[51], и ОН пригласил меня на Мальдивы, — Ди кокетливо улыбнулась, подошла к окну и выглянула во двор. Затем перевела взгляд на диванчик, где ее маленький увалень свернулся клубочком и, кажется, заснул: — Не буду его будить. Ну, пока!

И она исчезла, хлопнула дверь.

— Пожалуй, я тоже пойду, — поднялся Леха, — может, еще «Огневой голубок»[52] по телику посмотрю, что-то у вас тут скучно стало. Одна красивая женщина ушла, другая песен не поет больше, третья даже не разговаривает со мной, — широко зевая, он направился к выходу.

— А что такое Toga-party? — спросила Варвара, когда он ушел.

— Судя по всему, это такое мероприятие, на котором обычно строгая и благовоспитанная женщина пьет много шампанского, теряет голову, меняет религию и уносится на Мальдивы с прекрасным незнакомцем, шурша шелками и туманами.

Варвара улыбнулась, решив, что Танька намеренно так смешно исказила цитату[53], но улыбка растаяла, едва только в ухо влетели слова:

— Разве ты сама не была на подобном однажды?

Откуда она знает? Последнюю фразу Танька произнесла каким-то особым и как будто сонным голосом, словно и не с ее губ слетело. Она и раньше иногда так разговаривала, но Варвара не очень-то удивлялась: не строила ведь таких предположений.

— Ну... не совсем, — неуверенно произнесла Варвара. — Мальдив в моей биографии не было, но «пати» различного рода на мой век хватило, и шампанское иногда там лилось рекой. И, кстати, да — прекрасный незнакомец действительно был на одном...

— После встречи с которым у тебя родилась Нелида?

Откуда? Она? Знает?..

— Танька... Нелида родилась, когда я еще, можно сказать, жила с первым мужем, но уже… как бы правильней выразиться… крутила хвостом со вторым...

— Но ведь она у тебя не от первого мужа и не от второго, правда?

Варвара застыла, глядя Таньке в глаза, и дышала громко. Танька зевнула, казалось, неожиданно даже для себя, — тут же извинилась, встряхнула плечами и предложила уже другим голосом:

— Давай мы с тобой еще шампанского выпьем. И ты мне расскажешь про всех своих незнакомцев. Если хочешь, конечно.

Она разлила все, что осталось в бутылке, на два фужера, обхватила рукой Варварины плечи, уткнулась острым носом в темный завиток, который совсем недавно был белой кудряшкой, — и... на кухне погас свет. Он также погас в прихожей и в окнах напротив: многоквартирный дом, в котором жила Варвара, а вместе с ним весь спальный микрорайон, и целый огромный город погрузились в кромешную тьму.

Мероприятие

Милиция вооружилась фонариками. Празднующая толпа разгулялась уже не на шутку, и никто не заметил, кажется, что везде отключили свет. Воздух еще чадил дымом после салютов, бенгальские огни трещали желтыми искрами. Милиционеры настойчиво требовали освободить проезжую часть. Но толпа становилась все менее управляемой, люди шли неровными слоями, взрывали петарды, орали, пели, мочились на тротуар: Здравый Смысл отключился заодно с электричеством, праздник есть праздник, он давал о себе знать во всех проявлениях — магических ли, еще вопрос, но явно не слишком здравых. В десять раз кромешнее тьмы окутал центр Москвы отборный русский фольклор, под ногами валялись конфетти, шелуха от семечек, окурки, пустые бутылки и что-то вроде сдутых воздушных шаров.

Группа невозмутимых дворников двигалась против течения, собирая мусор в полиэтиленовые мешки. То и дело на них налетали брутяне и тут же отскакивали, словно бильярдные шары от кия. Каждую секунду раздавалось незнакомое москвичам слово: «бRять![54]», на которое реагировали только дворники, неизвестно откуда владевшие иностранным: «Бретиде, бRуроды[55]!»

***

— Как романтично, — сказала Варвара, зажигая свечи. В маленькой квартире их было великое множество, расставленных и натыканных в самых разнообразных местах, — и простых парафиновых столбиков, и ароматизированных, в виде экзотических фруктов, и сказочных фигурок: возле раковины кособокий эльф подмигивал огненным глазом, а на столешнице буфета плавился под языками желтого пламени вычурный двуглавый дракон.

На диванчике спал маленький Ося, заботливо укрытый теплым верблюжьим одеялом.

— Ты знаешь, шерсть для этого одеяла я с верблюда сама состригала.

— Неужели? Одна? И где же, в московском зоопарке? — прищурилась Танька.

— Да нет, не одна... но слишком давно это было... на Иссык-Куле.

***

Обретшие память брутяне сосредоточенно маршировали по направлению к метро. Несколько станций на их пути перекрыл ОМОН, во избежание столпотворения и беспорядков. Брутян это не смущало: все равно вся Магия Москвы в ту ночь была только в центре, и экспроприировать ее они могли сразу всю целиком, стоило им лишь вовремя достичь окраины города и передать сверхскоростной сигнал на Брут. Приборов и оборудования у них больше не было: гномы всё уничтожили, но для межпланетной связи нужен был лишь большой коллектив да высоковольтные линии, растянутые поперек подмосковного поля. Как только на Бруте сигнал получат, вся оставшаяся Магия навсегда исчезнет с Земли.