Поверь в свою звезду! - Гульжиан Павловна Садыкова

А у меня появился какой-то неосознанный интерес к пока еще неизвестному городу на Томи.

Уволившись с фабрики, как-то резко и вдруг, я почувствовала себя совершенно одинокой, покинутой и несчастной, деньги заканчивались, новую работу найти было крайне сложно. Недостаток сказывался и на настроении моего сынишки. Но он с большим пониманием относился к происходящему, держался ответственно и стойко, пытаясь хоть как-то морально поддержать меня в минуты отчаяния.

Случайно заехавший в гости к маме, по роду своей работы, дальний родственник, Толкын Данияров, который неоднократно помогал ей, снабжая продуктами, пообещал помочь мне в устройстве на работу, где работал сам. Так я через некоторое время уже работала приемосдатчиком в ПЧ. Запросто сдружилась с девчатами, но на работу шла, как на каторгу, было совершенно не интересно попусту отсиживать и терять время без дела, лишь изредка убирая территорию. Я понимала, что это не мое место, и навряд-ли здесь задержусь надолго. Даже положенную небольшую зарплату было как-то стыдно получать, зная, что я их не заработала, и получаю деньги ни за что.

Но находились и те, кто готов был, невзирая, на совесть и приличия, ради собственного благополучия, любым путем выпихнуть, столкнуть с пути любого. Кому-то помешала и я. Уволить родственницу дяди Толи, вот так просто было нельзя, можно было лишь все подвести к тому, чтоб это произошло само собой добровольно. За отсутствием какой-либо работы мне неожиданно добровольно-принудительно предложили принять под свою ответственность, поступивший, на склад товар неизвестного характера. Так как это не входило в мои обязанности, то я естественным образом отказалась выполнять указание, понимая, что за этим кроется какой-то подвох. В ответ мне незамедлительно предложили уволиться, по собственному желанию. Облегченно вздохнув, я легко освободила свое место, возможно для кого-то, более нуждающегося в том…

А в ближайшие дни мне предложили временную работу по договору в Собесе соцработником, по уходу за одинокими и престарелыми пенсионерами. В течение дня было необходимо обойти шесть-восемь домов, каждый из которых находился в разных районах нашего городка. Для кого-то из них надо было принести из колонки воду, с запасом на неделю, у кого-то прибрать и навести порядок, для кого-то сходить в магазин или аптеку, а с кем-то просто чисто по-человечески поболтать, составить компанию, а может где-то и поддержать морально. Иногда, на пару с работником милиции, я разносила пенсию по домам. Домой возвращалась уставшая, но очень довольная, так как за эту работу оплачивали отдельно, в зависимости от моей скорости и внимательности.

По вечерам и в выходные дни мы с Русланом стали усиленно заниматься спортом. Он немного страдал морально от постоянных насмешек со стороны, по поводу лишнего веса. Но для меня оставался самым нормальным ребенком, я его просто любила и обожала. А за своим внешним видом всегда старалась следить, и по мере возможности больше заниматься физически.

Занятия аэробикой как-то резко прекратились, так как Зине отказали занимать помещение, ссылаясь совсем на несерьезные причины. Ничего не оставалось делать, как продолжать свои занятия дома. Сама того не замечая, я вскоре вошла в нужную форму.

Что касалось Руслана, то он принципиально, очень упорно и настойчиво занимался со своим другом Димой на байдарках. За короткий промежуток времени он из «пончика», как его частенько дразнили, превратился в худенького и жилистого мальчугана. Знакомые едва узнавали его, а обзывания в его адрес, пропали сами собой.

Ну а наша уставшая мама, наконец-то, немного свободно вздохнула. Хоть ей было и жаль своего старшего беспутного сынка, но очередной срок его отбывания на зоне был очень кстати.

Руслан не сразу сознался мне о том, что знал и слышал в квартире бабушки от нерадивых «дядьев», может, не хотел огорчать меня, а может, об этом его попросила бабушка. Он лишь сказал после, что когда вырастет, то обязательно все им припомнит. Было больно слышать от ребенка о гадких проделках двух подонков. Бедная мама, сколько же ей пришлось выстрадать! Руслан рассказал, как однажды, уставшая бабушка хотела разогнать разбуянившуюся в ее квартире толпу пьяниц, в ответ на это старший из братьев указал среднему: «Заткни этой суке пасть!». И Амантай, очень запросто и правильно воспринял указания…

Ненависть и зло кипели во мне с каждым разом все сильнее.

Среди этой ненависти и отчаяния утверждался, креп и продвигался вперед с высоко поднятой головой, и мой славный малыш!

Я верила, что его не сломят ни ложь, ни обман, ни лишения, он был единственной целью и радостью моей жизни. Ради его будущего, я вскоре должна буду сделать решительный шаг, резко переменив все в своей и его жизни. Но это все еще впереди.

А пока, по настоятельной просьбе мамы, нам приходится носить передачки в ИВС, находящемуся под следствием Нуртаю. Нам с сестрой такая затея конечно же не в удовольствие, но в противном случае это придется делать нашей, и без того утомленной матери, у которой в последнее время совсем пошатнулось здоровье. Она частенько принимала лекарства, но приступы боли изводили ее порой на нет. Приходилось вызывать скорую. А маме становилось все хуже, причиной тому был отказывающий работать кишечник. Казалось, что жизнь мамы потихоньку угасала.

Близилась осень 96 года. Мне не всегда хватало средств на оплату коммунальных услуг, росли долги, в холодильнике было почти пусто. Но в нашей квартире было всегда чисто и уютно. Руслан с пониманием относился к временным неудобствам, терпеливо перенося тяготы того времени. Иногда было настолько трудно, что приходилось самой печь хлеб, варить простенькую кашку, заправляя ее бульонным кубиком. А иногда я просто шла к маме и просила помочь, так как совершенно оставалась с пустыми карманами, сильно переживая за своего ребенка. Мама из своей скудной пенсии, как могла, пыталась нам помочь. Она очень страдала и волновалась за нас с Русланом.

С сестрой наши отношения уже были натянутыми. Но, несмотря, ни на что, я все же, попросилась к ним на подработку в магазин, на выходные, получая при этом сущие гроши, 150 тенге за день. В душе становилось больно и обидно, но другого выхода не было. Иногда в их магазин заходила мама, покупая какую-либо крупу или макароны. Было до боли души стыдно, гадко и неприятно перед ней за сестру, наблюдая сцену купли-продажи, о которой я, впоследствии, обязательно упомяну в своем прощальном письме к сестре, осуждая и упрекая ее, уезжая и навсегда покидая свой родной город.

…В голове не укладывалось – «Да