Поверь в свою звезду! - Гульжиан Павловна Садыкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А однажды кто-то из знакомых по фабрике мне пожаловался: «Видели вчера твою маму в очереди за молоком, а за ней стояла твоя сестра, у матери рубля не хватило на литр, попросила взаймы у дочери…». Не зная нужды, неужели так сложно просто купить самой и принести, старушке чуток молока! Я знала, что когда-нибудь, все это выскажу и выплесну наружу, но навряд-ли, меня поймет тот, кто не прошел школу выживания, кто чужд понятия людских бед, лишений и негодований! Когда-то я скажу: «Близок локоть, да не укусишь, все возвращается бумерангом, придет время, и ты все поймешь и осознаешь, горько рыдая, будет очень больно и стыдно». Ну а пока затуманенный разум, жажда наживы и стремление в процветании далеко не преуспевающего бизнеса, словно непроглядной стеной, стали между нашими отношениями. На душе было гадко, скверно и очень досадно.
Людмила тем временем пыталась продать свою квартиру, в строении на двоих хозяев, а так же дом своих родителей, в дальнейшем планируя переехать на постоянное жительство в Томск, поближе к сыну. Уже практически все вещи были отправлены контейнером, оставались небольшие формальности. Я немного с грустью в душе расставалась с ней, но где-то в подсознании была уверенность, что наше знакомство и дружба не случайны, и мы еще встретимся. Перед ее отъездом, часто ходили за фруктами, в старый дом их родителей, а вечерами вместе с детьми, дружно проводили досуг.
В один из теплых осенних дней, мы с Людмилой отправились далеко за окраину города, выкапывать их картошку. Участок находился неподалеку от дома ее сродной сестры, Катерины Плотниковой. В надежде, и на тот случай, что нам все-таки кто-нибудь поможет, взяли с собой спиртного. Уже надвигались тучи, помощи ждать было не от кого, и мы продолжали работать. Окончательно уставшие и промокшие, все же, через силу волокли по земле мешки с собранным картофелем к воротам Катерины, которой на тот момент не оказалось дома. Закончив работу и оставив урожай во дворе особняка, решили отдохнуть, немного перекусив на берегу нашего несравненного Иртыша.
Слегка захмелев от горячительного и усталости немного взбодрились, и, повеселев стали петь наши любимые завсегдашние песни, каждый на свой маневр, было забавно и наверно смешно со стороны. Вновь полил дождь, и ничего не оставалось, как залезть и спрятаться под лодку, лежавшую на берегу, где мы незамедлительно заснули, просто, на какое-то время. Скорее всего, это был всего лишь полусон. Очнулись от шума всплеска воды, кто-то, усиленно подгребая веслами, приближался к берегу. Мы с Людмилой по очереди, потихоньку стали выползать из-под лодки, ошарашив, и немного даже вспугнув подплывших к берегу немолодых мужчин, наспех удалившихся от необычного зрелища. Нас охватил в свою очередь изрядный смех. Выглядели мы, конечно, не самым лучшим образом, промокшие, в грязной одежде, с запачканными лицами. Возвращались домой уже поздним вечером, по линии железной дороги, сокращая дорогу и одновременно стараясь избегать встреч с кем-либо, дабы, не попасть в неловкое положение.
Позднее в Томске, мы часто будем вместе с Людмилой вспоминать тот развеселый день, и как всегда, смеху не будет предела.
До своего очередного дня рождения Люда не успеет уехать в Томск, где ее очень ждали дети и муж. Поэтому она вместе с работниками Администрации отметила его чисто символически, но достаточно весело. А перед отъездом, Людмила через свои связи, договорилась с руководством ОВД о посильном содействии с их стороны в моем трудоустройстве.
Провожали подругу с вокзала всей гурьбой. На душе было немного тоскливо, она даже немного всплакнула и обещала писать. А ее оставшийся верный пес, Дозор, еще очень часто будет при каждой случайной встрече провожать меня до дома, получая в благодарность что-либо вкусненькое.
Время шло, все сильнее страдало мое подсознание, нарастающий недостаток, пустеющий холодильник, недоедание, неуверенность в завтрашнем дне, изводили меня на нет.
В один из вечеров, от безысходности, мы с сынишкой наспех собравшись, просто пошли к маме. Просить у нее что-нибудь, было также практически нечего, но идти больше не к кому. Мама, радуясь нашему приходу, засуетилась, но кроме чая и каши, сама ничего не имела. Ничего не оставалось, как откровенно сознаться, что у нас совсем нет денег, и нам попросту нечего есть. Мама сильно переживала и страдала, не зная, как и чем нам помочь. Я взяла у нее последние 50 тенге, понимая, что этого хватит всего лишь на два дня, вернее на две булки хлеба. Мама осталась у себя, наедине с переживаниями, а мы брели спокойные, не спеша по своей улице, по пути купив свежий хлеб, от которого шел обалденный наивкуснейший запах.
Мы шли с Русланом, запросто отламывая куски, и ели его с превеликим удовольствием, а по щекам моим тихо стекали слезы горести и печали. Руслан, прижавшись ко мне, успокаивал меня, уверяя, что все у нас будет хорошо. Тогда я подумала – «Пусть, даже если мне придется испытать стыд и солгать, я больше не позволю нам испытывать пережитые неудобства!».
Я твердо верила, мы встанем на ноги!
В ближайшие дни мне передали сообщение, о приглашении меня на работу в паспортный отдел. Неуверенная в достоверности информации, я все же поднялась в кабинет начальника милиции.
Разговор был короткий, просто мне дали понять, что принимают меня временно, по просьбе Людмилы Дацько, и что штат без того переполнен.
На следующий день я уже вышла на работу в качестве паспортиста, работы действительно было мало, и от безделья пришлось приняться за чистку архива. Запросто вошла в контакт с девчатами, но более общалась с Тоней Коноплевой, она была человеком простым и разносторонним, приятна в общении, очень разговорчива и весела. Из ребят, сразу как-то отметила Мишу. Он был тоже интересен в общении, запросто находил подход к любой и к каждому, забавно шутил.
Мама вновь стала чувствовать себя хуже.
Однажды я вдруг решила с ней посоветоваться, по поводу перемены нашего места жительства, так как оставаться в Серебрянске уже не было смысла, люди покидали дома и квартиры, с надеждой уезжая на заработки в Россию. Мама поначалу пыталась отговорить меня от подобной затеи, но понимала, что и здесь оставаться тоже крайне сложно, боялась за неизвестность в чужом краю.
Работа в паспортном мне казалась не совсем по душе, было вновь неловко чувствовать себя
