Секретная бухта в Хорватии - Джули Кэплин

коллекцию акварельных карандашей, тюбики с краской и кисти. Пока она рисовала для Билла, к ней вернулось желание творить. Он, конечно, много ее хвалил, но ее работу сложно было назвать творческой: она просто рисовала то, что он просил.

Цвет морской волны, бирюзовый, ультрамариновый и лазурный. Море и небо сверкали в лучах солнца. Ветер касался воды, вокруг лодки образовалась рябь; волны отдавали серебром, пока солнце танцевало на поверхности воды, сверкая и переливаясь. Даже отсюда было слышно, как в гавани поют цикады. До девушки доносился запах хвои. Мэдди могла бы достоверно передать эту картину, но слова Генри Комптон-Барнса звенели у нее в голове: «Когда ты смотришь на такую работу, ты понимаешь, что это могло выйти только из-под их кисти». Кто угодно мог бы передать этот пейзаж. Что же Мэдди на самом деле хотела сказать своим творчеством? «Рисуй от сердца», – сказал он. Она вспомнила день на пляже, людей, которые там отдыхали: пухлого ребенка, смеющуюся девушку и соседей почтенных лет.

Когда Мэдди сделала первый штрих на плотной бумаге, ее сердце подпрыгнуло. Она подобрала идеальный оттенок голубого, который будет смотреться еще светлее на контрасте с водой. Картина вырисовалась перед ее глазами. Она представила людей на пляже, их характеры; кто-то стоит у кромки воды, кто-то по пояс в море, кто-то плавает у буйков. Пляж днем понедельника. Вот она, магия. Она ее чувствует. Может, это произведение искусства и не получит наград… но напишет она его от сердца. Теперь она поняла, что Генри имел в виду.

Желудок негромко заурчал, напоминая девушке, что обед давно прошел. Наверное, пора вечернего чаепития. Мэдди поднялась, размяла ноги и посмотрела на картины, которые сохли около нее, прижатые книгами. Они будто отдавали дань уважения работам Берил Кук: за них не стали бы драться известные галереи, но в местном магазинчике, может, и купили бы. Отдыхающие могут приобрести их в качестве сувенира. Мэдди вложила в картины частичку себя, свои уникальные воспоминания.

Вторая картина ей тоже понравилась: на ней соседи собрались на пляже, чтобы поболтать и посплетничать. Мэдди обратила внимание на персонажей. Молодые мамы, лучшие друзья средних лет, одинокий пловец. Она остановилась. Что? Она обвела контур одного из персонажей указательным пальцем. Ее пульс участился. Его она добавила совершенно случайно. Мэдди закусила губу. Что он забыл на ее картине?

Не успела она задуматься, как послышалось похожее на комариное жужжание мотора. Весь день лодки приплывали и уплывали, но этот звук был особенно настойчивым. Он нарастал. Мэдди подошла к правому борту и увидела небольшую лодку, что плыла рядом с «Авантюристом» с одним-единственным пассажиром на борту.

Водитель окликнул девушку и показал на пассажира. Мэдди сбежала к корме и теперь узнала одежду на сгорбившейся фигуре. Такое ощущение, что ее подлый разум призвал его сюда.

Небольшое водное такси быстро приближалось к яхте.

– Ник! – позвала его Мэдди. Мужчина поднял голову. Его лицо было бледно-зеленоватого оттенка.

Каким-то чудом Мэдди помогла Нику забраться на лестницу, а затем и на палубу, на которой он рухнул, перепугав девушку.

– Ужасно выглядишь, – выпалила она. Страх в голосе сгладил резкость ее слов. Ник прищурился, посмотрел на нее воспаленными глазами, утер рукой пот, выступивший на липком лбу. Некогда элегантная одежда собралась складками, на белой помятой рубашке виднелись какие-то подозрительные пятна.

– Чувствую себя тоже ужасно, – простонал он, кое-как сел и прислонился к деревянному ограждению.

Пах он тоже не очень, но запаха алкоголя не чувствовалось.

– Съел что-то не то?

Ник кивнул.

– Идем, ляжешь в кровать у себя в каюте.

Он печально опустил взгляд.

– Как же плохо…

Мэдди подхватила его под руки и помогла подняться, но Ник вдруг высвободился и метнулся к краю яхты, где его и стошнило. Он обмяк и прикрыл глаза, тяжело дыша.

Девушка вспомнила, как ее саму рвало на лодке Билла, и ее желудок сочувственно сжался.

Мэдди отвела бедолагу в каюту, с трудом балансируя, чтобы и ведро удержать, и Нику помочь дойти. Она открыла дверь плечом и с облегчением ввалилась в каюту, прислонила Ника к стене, расправила кровать и аккуратно отвела к ней мужчину. Он с глухим звуком приземлился на простыни и откинулся на спину, издав стон. Он закрыл глаза.

Девушку очень беспокоил зеленый оттенок его кожи, поверхностное дыхание и то, как его грудная клетка быстро поднималась и опускалась.

– Ник, я здесь оставлю ведро. На тумбочке – бутылка с водой. Еще что-нибудь принести?

Ник снова застонал и еле-еле шевельнул головой. Мэдди приняла это за «нет» и уставилась на него, ощущая свою беспомощность. Что же ей делать? Она не может просто его оставить.

Мэдди сделала шаг вперед и стянула с него обувь.

– Может, снимешь грязную одежду, я ее простирну?

Ответа не было. Мэдди сказала себе, что уже видела его в плавках, и начала стягивать с него мятые льняные шорты. Ник застонал, но приподнял бедра.

Девушка взялась за резинку влажных шорт и потянула вниз, стараясь не обращать внимания ни на волосы на его ногах, что касались ее, ни на мускулистые бедра. Вблизи Ник выглядел очень мужественно. Да что с ней? Ему плохо, а она его рассматривает. Она быстро сняла шорты, отвела взгляд и кинула одежду на пол, к грязной обуви.

Осмелев, Мэдди села на кровать, упершись коленями в одеяло. Пора расстегнуть его рубашку.

– Ник, мне понадобится твоя помощь. – Она осторожно коснулась его руки.

Он открыл затуманенный глаз, выдохнул и поморщился, будто даже дышать ему было больно.

– Вот так. – Мэдди взяла его за руки и усадила.

– Извини, – хрипло сказал он, когда девушка начала расстегивать его рубашку, и свесил голову.

– Все нормально. Сейчас я ее сниму и оставлю тебя в покое, поспишь.

Послушно, словно дитя, Ник поднял сначала одну руку, потом другую. Мэдди спустила рубашку до запястий, коснувшись пальцами его прохладной кожи и мягких золотистых волосков на предплечьях. Она втянула воздух. Вот это вид. Широкая, ровная грудь, немного волос, а какие грудные мышцы! Мэдди готова поспорить, что это заслуга не тренажерного зала. Полдарк обзавидовался бы. Она вдруг представила, как Ник с обнаженным торсом бросает тюки сена. Ее щеки вспыхнули.

Спокойно, сказала она себе. Ты же не подросток, чтобы падать в обморок. Тебе это уже давно несвойственно.

Мэдди бросила рубашку в сторону, положила ноги мужчины на кровать и осторожно укрыла его простыней. Время близилось к вечеру, стояла жара, но кожа Ника была холодной и руки покрылись мурашками.

Солнечный свет падал на его лицо; Ник, укутанный в одеяла, напоминал