Вечные предметы - Тамара Яблонская

в сон. На горизонте по-прежнему клубились редкие пухлые тучи, но пейзаж менялся, понемногу выравниваясь и обрастая деревьями. Когда автобус, наконец, кончил свой замысловатый изгиб и выехал на прямую, совсем близко оказался зеленый еловый лес, свежий, компактный и сильный, как батальон из резерва, а вдоль обочины, настойчиво продвигаясь к незримой цели, ритмично махал палками тот самый лыжник. Непонятным, фантастическим способом он сумел сократить путь и почти опередить автобус.

Лыжник остановился на миг, пропуская машины, волочащие за собой шлейф снежной пыли и черного газа. Он воспользовался неожиданной передышкой и с любопытством повернулся лицом. И в этот момент Веня узнал в нем себя.

Как будто он смотрелся в зеркало… Это он, Веня Югов, стоял сейчас на лыжах с допотопным рюкзачком на спине, вглядывался с интересом в лица пассажиров и вдруг остолбенел от увиденного до жути точного сходства.

Веня не поверил глазам, заерзал, оглядываясь, запривставал, перегнулся и сбил шапку с сидящей сзади грузной дамы. Шапка далеко не отлетела, шмякнулась прямо под ноги, тяжелая, меховая, и женщина, громко возмущаясь, полезла ее доставать. Веня глубинным, второстепенным чувством зафиксировал это, а сам все тянулся в сторону поразившей его фигуры, уже оставшейся позади.

– Пьяный, что ли?

– Совсем обалдел!

Сонная публика очнулась и тоже начала недовольно бурчать по поводу выросшей вдруг посреди автобуса вениной спины.

Наконец Веня преодолел столбняк и закричал водителю:

– Остановите, пожалуйста!

Никакой реакции не последовало, а лыжник шел уже далеко позади, человек с вениным лицом, глазами, ртом и, может быть, мыслями тоже!

Что-то было написано на его лице такое, что женщины в теплых платках, с пакетами и сумками на коленях вдруг стали на его сторону, а дама вытащила, наконец, затоптанную своими же ногами шапку и, перекрывая общий шум, зычно воззвала:

– Стой!

Автобус остановился. Расстрепанный Веня выбрался наружу и, не оглядываясь, побежал, провожаемый удивленными взглядами. Дыхание сразу сбилось, и пришлось перейти на шаг. Он шел и шел, а лыжника все не было видно. Наконец он увидел рядом с дорогой две колеи от лыж. Но лыжник как сквозь землю провалился.

– Интересно, могу я иметь свое мнение? – спросил Яша Добродеев жену Катю, которая тут же ловко парировала вопрос и вмиг доказала, что не может. Стычка закончилась поражением, потому что опять не хватило слов. Потом всегда находились и подходящие слова, и достойные, веские доводы, но это бывало потом, когда уже ничего не требовалось. А теперь он был растоптан, подмят под каблук, сведен к нулю.

Яша сильно хлопнул дверью и пошел в сарай принести дров, тормозя и уговаривая самого себя, чтобы успокоиться.

– Тебе надо было не в институт физкультуры, а в университет поступать, – однажды сказала ему старенькая Анна Максимовна, учившая младшие классы. – У тебя такое чувство языка!

Это он знал. Слышал заковыристое слово и замирал. Целый день на разные лады переворачивал его в уме, прошептывал, приноравливал к разным ситуациям. Ему нравилось жить не спеша и молча пробовать все на вкус. Любил редкие слова, любил прилеплять их друг к другу, выстраивать красивые фразы. Иногда записывал. Но пару таких листков увидела Катя, нетактично рассмеялась, и он перестал писать.

– Спустись на землю, – повторяла Катя. – Ты живешь в виртуальном мире.

В виртуальном, медленно повторял Яша, накладывая на руку сухие серо-желтые поленья. Виртуальный… Это какой? Тесный, кислый, тупой? И пришел к выводу, что виртуальный – это тот, где нет Кати. Куда она не может войти, а потому и злится.

В яшином мире было занятие, которое он любил больше всего на свете: фотография. Фотографировал заиндевевшие кусты, улыбающуюся жену в новых сапогах, темный деревянный дом, пушистую кошку Лизу. По ночам проявлял.

– Твои фото и спорт нас не прокормят! Неужели ты не видишь? Надо учиться, меняться. В наше-то то время… Ты просто боишься всего нового!

– А ты? – спросил Яша, и наступила тишина.

Он отобрал лучшие снимки и решил отвезти в районную газету. Понедельник был свободный от уроков день. Яша вытащил лыжи, сложил фотографии в твердую пожелтевшую книгу «Прага» и сунул в рюкзак.

– Покататься решили? – вежливо полюбопытствовала из-за калитки румяная соседка.

– Да нет, в район надо.

– А что не на автобусе? – удивилась она.

Он посмотрел на небо, на соседку. Та недоверчиво улыбалась. Дошел до конца улицы, встал на лыжи, махнул ей, все еще смотревшей вслед, рукой, и поехал.

Ноги и руки вначале не слушались, отвыкли, – он ведь редко вставал на лыжи по-настоящему, чаще учил других. Но постепенно, когда за спиной уже осталось несколько километров, все вспомнилось. Тело разогрелось, суставы разгибались и сгибались как хорошо отлаженный механизм. Яша глубоко дышал и двигался, как в трансе. Автоматически установился нужный темп, позволяющий идти как угодно долго.

Это было настоящим наслаждением – плыть на послушных лыжах по упругому снегу. Если снимки не возьмут в редакции, можно сделать в школе фотовыставку. Или лучше во дворце культуры, тогда и район заинтересуется. А можно в районе поискать спонсора и выпустить фотоальбом. А потом попробовать сунуться в рекламу. В конце концов, не боги горшки обжигают… И Катя многое бы поняла…

Впереди дорога делала петлю. Яша свернул в поле, к холмам, сокращая путь. Когда снова выбрался к дороге, почувствовал, что устал. Но эта усталость была приятной, особенно когда он думал о том, сколько километров преодолел. Значит, не все потеряно. Значит, можно жить дальше, и там, дальше, что-то еще ждет, новое, хорошее, к чему следует стремиться…

По дороге одна за другой двигались две легковушки и автобус. Яша на миг остановился, провожая их взглядом. Внезапно перед ним мелькнуло странное лицо одного из пассажиров. Точнее, это было его собственное лицо, только разморенносонное. Автобус проехал мимо. Тот человек обернулся, привстал, тоже пораженный. Глаза, рот, редкие волосы надо лбом, родинка на правой щеке, – все было как у Яши, но как могло случиться, что там в автобусе в незнакомой городской куртке сидел он сам и ехал неизвестно куда. Раздвоение личности, не иначе, мелькнуло в голове.

Автобус тяжело проехал вперед и начал отдаляться, когда Яша сделал попытку двинуться за ним. Но догнать было невозможно, потому что впереди уже виднелся хорошо расчищенный участок пути, и Яша представлял, как автобус сейчас припустит.

Выход все же был. Яша сбросил лыжи и стал голосовать. Редкие машины проезжали мимо. Наконец, кто-то затормозил.

– Слушай, друг, догони автобус, – попросил он, открыв дверцу КАМАЗа.

– Куда с палками? Глаза повыкалываешь! Давай в кузов, – пробурчал водитель.

Яша бросил лыжи в кузов, и машина полетела. На ровном