Вечные предметы - Тамара Яблонская

Усталый человек в легком костюме из серого полотна, прилично знавший английский, пытливо смотрел прямо в глаза и задавал конкретные вопросы.

– Ваша подруга была медсестрой? Почему она все бросила и уехала из страны? Что связывало ее с мафией?

– С какой мафией?

– А вот это мы выясняем. Нелегальные закупки оружия, наркотики, это вам о чем-то говорит?

Она была убита, сказал чиновник, дежурно изобразив на лице сочувствие, – «по трагической случайности», Лоран арестован, но нити вели куда-то еще, за апельсиновые и фисташковые рощи. В Македонию или в Россию.

Нечитайло ничего полезного не знала, на каждый вопрос растерянно пожимала плечами, и чиновник не скрыл раздражения.

Сильно пахло карболкой, вызывавшей тошноту.

Принесли узелок с вещами: пару красивых платьев и итальянский плащ.

– А деньги?

– Никаких денег не было.

Деньги были. Снежана копила на будущее, мечтая о времени, когда не будет ни в чем нуждаться.

У нее, выросшей в детдоме, явные родные отсутствовали и некому было заняться перевозкой тела, поэтому хоронить решили здесь, на местном кладбище. С непроходящим комком в горле Нечитайло нарисовала карандашом на любезно подсунутом листке бумаги изображение православного креста и щедро заплатила за погребение и памятник. Ждать она не могла, в шесть вечера был автобус обратно.

На обратном пути дул сильный ветер из пустыни, нес горячий сухой воздух с песком. Песок забивал нос, глаза и уши, хрустел на зубах. Она обвязала голову платком. Когда ночью переходили границу, дышать было невозможно даже через платок.

Утром оказались в полосе безветрия. Впереди дрожал застоявшийся зной. Дорогу то и дело перегораживали кучи наметенного за ночь похожего на снег песка. Приходилось объезжать. Глаза, как в прошлую поездку у Снежаны, уставали смотреть. Внезапно в течение нескольких секунд в горячем расплывающемся мареве, как на фотопленке, проявились пальмы и строения, четкие, реальные и смутно что-то напоминающие. Арабы заволновались, удивленно завосклицали: Гхадамес! Гхадамес!

Все зашумели, стали показывать пальцами. Над мутным, выбеленным жарой горизонтом видение растворилось без следа. Как будто и не возникало.

Неожиданно для себя Нечитайло подумала: это связано с ней.

Зентара был в кабинете. Обрадованный, отобрал сумку, усадил. Принес кофе. Внимательно выслушал все до конца. Потом спросил:

– Ты уверена, что они сделают всё, как надо?

Нечитайло пожала плечами.

Он спохватился и с виноватым видом вытащил из ящика стола сложенную вчетверо бумажку.

Она тебе что-то оставила. Извини, что сразу не отдал. Забыл. Замотался…

Впервые он был растерян.

На помятой бумажке было написано четким, красивым почерком: «Переведи мои деньги на детдом. Прости, если что не так. – С.»

А ниже совсем мелко аккуратными столбиками:

«Где-то есть голубой Эль-Файюм…»

Нечитайло пробежала глазами до конца.

– Что-то важное? – поинтересовался Зентара.

– Просьба перевести деньги на детдом.

Она замолчала.

«Мы положим цветы на песок.

Друг остался в дали Эль-Файюма.

Как нам завтра об этом подумать?

Мы положим цветы на песок».

Смоляные брови Зентары приподнялись.

– На детдом? Вот как… Значит, знала что-то заранее.

И была готова.

Нечитайло только кивнула.

Здесь, в кабинете, тоже неуловимо пахло карболкой.

Маковое поле

На стенде висел удивительно красивый календарь. Маки цвели маленькими красными кострами до самого горизонта на фоне голубоватых устойчивых к засухе трав. Матвей остановился, развернулся на каблуках и подошел близко, чтобы получше рассмотреть. Поле манило к себе. Хотелось пройтись по нему. Он стоял и смотрел на него поверх головы мелькавшей перед глазами продавщицы. Наконец та спросила: «Берёте»? И он очнулся, вздрогнув от неожиданности, и буркнул что-то неопределенное.

– Не думайте, что цена завышена. Он того стоит. Это же импрессионисты. Год пройдет, отрежете месяцы и у вас останется альбом. Будете любоваться и получать удовольствие.

Продавщица смотрела с надеждой и улыбалась. Два покупателя тоже уставились на него.

– Только не надо мне влюливать! Я сам решу, – с неожиданной для самого себя грубостью сказал Матвей. Он бросил еще раз взгляд на календарь, на продавщицу, на покупателей и отошел с решительным лицом. Продавщица недоуменно смотрела ему вслед.

Завернув за угол, он купил ненужную ему книгу и ушел с ярмарки.

– Долго же ты, – подошел небритый мужчина. – Ну, купил, что хотел?

– Вот, – сказал Матвей и сунул ему на ходу книгу. Мужчина прочитал название и спрятал книгу за пазуху.

– Берешь читать? – спросил Матвей. – Я наврал. Это не то.

– А того, что, нет?

Матвей недовольно промолчал. Небритый засмеялся.

– Ладно тебе. Хочешь мне что-то доказать? Что земля вертится? Все-то мы и так уже знаем.

– Замолчи. Пойдем дальше, там точно будет.

Небритый хмыкнул, но пошел рядом. Они двигались наперекор течению толпы, которая почему-то плыла в одном направлении – им навстречу. Так железные опилки устремляются в сторону магнита. Какой магнит был у толпы, можно было гадать. В общем рисунке случались завихрения по сторонам потока, когда часть народа поворачивала в магазины, а вот выходящие незаметно и плавно вливались в текущую массу. Движения одиночек не наблюдалось. Толпа подчиняла их себе.

Интересно было бы посмотреть на все это сверху, лениво подумал Матвей. Когда ехали в троллейбусе, люди, толпившиеся на задней площадке, образовали вокруг них небольшое пустое пространство, в которое не вступали, боясь к ним прикоснуться. Это из-за Гошки, подумал с тоской Матвей. Тот был слишком плохо одет.

Не в силах терпеть эту ситуацию, Матвей предложил выйти и дальше пройти пешком.

Путь лежал мимо казино. Несмотря на то, что их в городе было уже много, зазывно мерцавшие огни и броские названия каждый раз невольно привлекали внимание. Плотно закрытые шторами окна, за которыми не просматривалось даже слабого лучика, даже легкой тени или подобия движения, вносили непривычную таинственность. Казалось, за этими окнами всегда стояла глухая ночь, часы показывали двенадцать, и кто-то невидимый с отчаянием восклицал: три карты! три карты! Матвей поежился.

– Обрати внимание, – рассудительным тоном начал небритый, – двери обычно закрыты. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь входил или выходил. Когда же они играют?

– Играют, – уклончиво ответил Матвей.– Я бы тоже хотел попробовать. Пошел бы с кем-нибудь, а один не хочу.

Небритый осклабился.

– Дурак ты, Мотька. Каждое дитё знает, что там рулетку крутят черти. Это не ты играешь, это хозяева играют с тобой. Иначе на кой они бы это затевали. Хотят, дадут выиграть. А чаще не хотят. Это же элементарно.

– А я бы поиграл, – упрямо сказал Матвей.

Эта мысль засела в голове. Он стал прикидывать, кого из друзей можно подбить на это дело.