Танцор Ветра - Константин Александрович Зайцев

Несколько мгновений она молча стояла, а потом взяла следующий инструмент — узкие щипцы с зазубренными краями.

— Ты знаешь, что происходит с сухожилиями, когда их тянут? — спросила она, подходя к нему. — Они не рвутся сразу. Сначала они… трещат.

Щипцы сомкнулись на запястье Фу Шана.

— Ты слышал, как рвется мокрая ткань? — Мэй Лин наклонилась к его уху, — Сейчас будет похоже.

Резкий рывок. Хруст. И следом раздался крик.

Нет, не крик — вой, животный и бесконтрольный. Его рука дернулась в судороге, но Мэй Лин уже закрутила щипцы, вытягивая белесый шнур сухожилия, облитый кровью. Оно не рвалось сразу — тянулось, как горячая смола, волокна расходились постепенно, с мерзкими щелчками.

— Видишь? — она поднесла окровавленный лоскут к его лицу, — Ты больше не поднимешь меч. Никогда.

Фу Шан захрипел, изо рта хлынула пена. Но Мэй Лин уже переключилась на вторую руку.

— Теперь — локтевое.

Щипцы впились в сгиб. На этот раз она вырывала медленно.

Фу Шан закричал снова, но теперь в его голосе была не только боль. Был страх.

Мэй Лин наклонилась к его уху.

— Я могу продолжать. Долго. Но это грубая работа. Ты же кормил тварей изнанки остатками своей трапезы. Ты высоко поднял в ваше отвратительной иерархии. Так что пожалуй я тоже покормлю своих маленьких друзей.

Она выпрямилась, бросила окровавленные щипцы на пол и взяла следующий инструмент — тонкую кисть и пузырек с прозрачной жидкостью.

— Это не яд, — сказала она, окуная кисть. — Это мед.

Она провела кистью по его ранам.

Фу Шан задрожал. Похоже он знал, что она делает, в отличие от меня.

— Муравьи любят мед, — продолжила она. — Особенно огненные. Их так любят в Пределе, ведь никто лучше них не пожирает останки тварей. А ты уже порченый… — Она сделала паузу и мне стало окончательно дурно. — Они залезут в тебя, будут грызть изнутри…

Я видел, как по спине Фу Шана пробежала дрожь.

— Последний шанс, — прошептала Мэй Лин.

Фу Шан обреченно закрыл глаза и едва слышно произнес:

— Я расскажу все…

Глава 17

Сон медленно уходил. Сегодня не было никаких снов, никаких видений и мне кажется, что именно Мэй Лин была этому виной. Когда мы вышли из подвала, в котором огненные муравьи заживо жрали Фу Шана, каждый думал о своем. Эта тварь рассказала много, очень многое. И после его слов мне хотелось отмыться.

Яростно скрести свою кожу, счищая даже малейшее присутствие этого выродка. Сначала меня пугала безжалостная холодность с которой Мэй Лин «работала» с этим выродком. Но чем дольше он говорил, тем сильнее мне хотелось его убить.

Она уже проснулась. Сидела на краю постели, спиной ко мне, наблюдая, как первые лучи солнца рассеивают предрассветный туман. Ее поза была расслабленной, почти царственной — ни тени стыда за наготу, ни намека на уязвимость. Лорд-коготь даже сейчас, в тишине, оставалась хищницей.

Воспоминание всплыло само собой: ее голос, хриплый от усталости, но твердый.

«Останься.»

Не приказ. Не требование. Просьба.

И я остался.

Мы оба этого хотели. Нет, не просто хотели — жаждали. Забыться. Сжечь в этом огне весь тот ужас, что вырвался из уст Фу Шана. Кровь, грязь, его хриплые признания — все должно было исчезнуть. Хотя бы на время.

Она обернулась. Взгляд скользнул по моему лицу, по свежим царапинам на плечах — ее отметинам. Без слов встала, подошла.

Одежда была лишней. Она слетела прочь, как ненужная шелуха.

Первый поцелуй был не лаской, а схваткой. Губы, зубы, язык — все смешалось в яростном танце. Она кусала меня, я отвечал тем же, пальцы впивались в ее шею, чувствуя бешеный ритм пульса под кожей.

Каждое прикосновение оставляло след. Губы на ее плече, зубы на ключице, ладони, скользящие по изгибам тела. Она выгибалась, но не отстранялась — наоборот, вцеплялась в мои волосы, притягивая ближе, жестче.

Нежности не было. Была только жажда — дикая, неконтролируемая, пожирающая все на своем пути.

Я вдавил ее в кровать навалившись всем телом. Она встретила меня с такой же яростью — ногти впились в спину, зубы сомкнулись на плече. Мы двигались в бешеном ритме, будто сражались, а не любили. Каждый толчок — попытка стереть память. Каждый ее стон — напоминание: мы еще живы.

Она сжимала меня с такой силой, будто хотела сломать ребра. Дыхание сперло, кровь стучала в висках, мир сузился до точки — до нее, до этого мгновения, до нас.

Последний рывок — и мы рухнули вместе, оба дрожащие, оба пустые.

Она обмякла, лоб прижался к моей груди. Я чувствовал, как бешено стучит ее сердце, как ее кожа, липкая от пота, сливается с моей.

Мы не говорили.

Слова были лишними. Но я ощущал как между нами протянулась тонкая нить понимания.

— О чем задумалась? — Я аккуратно провел пальцами по ее спине.

— Думаю, что делать с тобой, Фэн Лао. — Она повернулась и ее глубокие темные глаза смотрели так будто, ее взгляд мог проникнуть в самые скрытые глубины моей души.

— Работать? — Произнес я с улыбкой. Мой взгляд гулял по этому прекрасному телу. Внизу живота вновь поднимался жар.

— Я приехала в эту дыру, чтобы найти твоего наставника. Чтобы договориться с ним, — Она на мгновением замолчала, а потом, словно что-то решив, продолжила:

— Или убить, если Мастер без лица окажется недоговороспособным. — Это прозвище. Меня пронзила острая боль, в голове возникли смутные воспоминания. Пятеро бойцов с обнаженными клинками стоят напротив нас с наставником. Их лидер говорит: «Мастер без лица, отдай мальчишку. За тебя нам не платили, но если встанешь на пути — умрешь.» А в следующий миг их тела взорвались разбрызгивая во все стороны кровь. Наставник наклонился и обнял меня гладя по голове. «Забудь это Фэн Лао. Этого никогда не было.» Его тихий голос убаюкивал, а я видел лишь горящие силой глаза и тонкие нити воды кружащие над его головой.

— Что с тобой? — Ее теплые пальцы легли на мой лоб.

— Все в порядке. — Я уже взял себя в руки, но ее губы искривились в ухмылке.

— Ты слишком плохо врешь, по крайне мере мне. Похоже ты не знал это прозвище своего наставника, но когда-то слышал и теперь память пробудилась. Я обещала тебе, что ты сможешь